Наследник фортуны - Евгений Валерьевич Решетов Страница 8

— Слушай, Гришка, а ты не знаешь, насколько у него… э-э-э… горячий дар? Как он его ощущает? Как пожар в груди? — взволнованно спросил я, только сейчас подметив одну весьма любопытную нестыковку. Козёл Поль говорил, что у меня всего лишь вторая ступень, но, когда я ночью нащупал свой дар, то он полыхал весьма мощно. Может, белобрысый урод соврал и мой дар имеет более высокую ступень? Ведь, если так полыхает вторая ступень, то что же у прокачавшихся до пятнадцатого уровня магов? Ядерный реактор?

— Пожар? Тю-ю! Какой там пожар! Он говаривал, что его дар сродни язычку пламени керосинки.

— Ты ничего не путаешь?

— А чего тут путать, ваше благородие? Чай я не пьян и памятью крепок. Что от мужичка-то этого услыхал, то и говорю. Вот вам крест.

Гришка ловко перекрестился и покосился на стадо тучных коров, которые разбрелись по пастбищу, раскинувшемуся справа от дороги.

— Верю! — взволнованно выдохнул я, поспешно закрыл глаза и снова попытался войти в транс.

К сожалению, меня отвлекали раскатистые «му-у-у-у», побаливающий правый бицепс и кочки, из-за которых двуколку трясло так, что я даже вспомнил добрым словом отечественный автопром и дороги. Вот ведь чудеса.

Однако спустя какое-то время мне всё-таки удалось ощутить свой дар. Он был всё таким же горячим и мощным. Нет, ну это точно не вторая ступень! Мамой клянусь!

Вспыхнувшие в голове воспоминания Никиты подтвердили данный фантастичный вывод. И что же это получается? Дар Никитоса каким-то чудесным образом поднялся на уйму ступеней?! Но как?! А может дело в его смерти и моём вселении в это тело? Но пока рано делать далекоидущие выводы. Вдруг это временный эффект?

Я распахнул глаза, лихорадочно облизал пересохшие от волнения губы и проводил горящим взглядом пронёсшегося мимо всадника на вороном коне. Тонкий плащ за его спиной трепетал, словно крылья гигантской летучей мыши.

— Вы чего это, ваше благородие? — насторожился Гришка, щуря зенки. — Случилось чего? Вид у вас такой… такой взъерошенный. Забыли чего? Ещё успеем вертаться в поместье.

— К хренам это поместье! Кажется, на моей улице перевернулся грузовик с пряниками.

Глава 4

Петроград просыпался. По тротуарам уже торопливо ходили горожане, которые, по большей части, носили похожую одежду. Мужчины расхаживали в брюках, шляпах-котелках, жилетках и сюртуках. Женщины же носили шляпки, костюмы «парочки», свободные юбки в пол и кофты с рукавами, пышными у плеча и узкими от локтя до запястья. Дворян и простолюдин можно было отличить лишь по мелким деталям: качеству материи, мастерству портного, украшениям и, конечно же, манере держаться.

Но ясный хрен, что среди этих приличных с виду горожан шныряли и личности в драных пиджаках, косоворотках, матросских тельняшках, кожаных тужурках и в робах фабричных рабочих.

И откуда я знаю названия всех этих одежд? Видать, память Никитоса как-то незаметно всё больше интегрируется в мою. Вот и сейчас в моей голове вспыхнул очередной вулкан информации. У меня аж в висках заломило. Зато я за секунды получил важные сведения о магии. Оказывается, мастер проклятий, грубо говоря, мог воздействовать на вероятность тех или иных негативных для объекта событий. Чем более сильным был дар — тем более точные и «злые» проклятие мог наложить маг. Круто…

Неожиданно моё внимание привлёк паренёк-газетчик в слишком большой для него одежде. Рукава пиджака оказались завёрнуты, штанины подвёрнуты, а на голове покоилась мужская кепка, которая постоянно сползала на лоб мальчишки. Однако он отработанным до автоматизма движением поправлял её и задорно кричал, потрясая газетой:

— Император и самодержец Всероссийскый Александр Петрович Львов снова занемог! После смерти единственного наследника енто уже третий раз, когда хворь разобрала его! Читайте в новом номере «Ведомостей»! А нынче ночью неизвестные подорвали особняк действительного статского советника графа Перепелицына! Сам граф не пострадал! Читайте в новом номере «Ведомостей»!

— Выжил-таки граф, — произнёс Гришка и улыбнулся.

— Ага, — проронил я и задумался о том, что произошло ночью.

Если поскрести по сусекам памяти Ника, то можно предположить, что паренёк погиб случайно. М-м-м… опять пришла доза инфы, теперь о его бывшей невесте. Она жила в том же переулке, что и граф, только дальше. И Никита со всех ног мчался к ней, когда прогремел взрыв, который швырнул его на брусчатку. А спустя какое-то время в теле Никитоса очнулся я — молодец и удалец, показавший смерти средний палец. Хм… а что же теперь будут делать местные менты, расследующие взрыв в доме графа?

— Гришка, отвечай, как на духу. Прикажет ли полицеймейстер разыскать свидетелей взрыва у дома действительного статского советника?

— Даже если и прикажет, ваше благородие, то, как вас найдут? — сразу смекнул крепыш, почему меня интересует этот вопрос. — Под ваше описание подходит шибко много людей. А ежели и найдут вас, то, чего теперича опасаться? Скажете, так мол и так, с невестой желал срочно свидеться. Разговор у вас к ней какой-то был. Наверняка, зело тайный, раз вы приказали мне двуколку подальше поставить, чтобы, значится, никто из домочадцев случайно не увидал её.

— Всё так, всё так, — покивал я.

Интересно, о чём Никита хотел поговорить с бывшей невестой втайне ото всех? Впрочем, сейчас это уже не важно. Но одну я могу сказать точно — Ник явно любил её, раз пошёл на такое «преступление». Учитывая его слабый характер, он проявил подлинный героизм.

— Вона ужо вокзал! — выдохнул крепыш и указал пальцем на выглядывающий из-за горбатых крыш домов стеклянный купол с металлическим каркасом, над которым реял флаг Российской империи. — Так куда путь держите, ваше благородие?

Хороший вопрос. Покинуть Петроград или нет? В столице явно самое большое сосредоточение высшей аристократии, коя может что-то знать о межмировых путешествиях. Хотя, чем дальше в лес, тем мне отчётливее казалось, что в этом мире ничего не знают о подобных переходах.

Всё же я покусал нижнюю губу и задумчиво произнёс:

— У меня есть несколько деньков в запасе, так что задержусь в Петрограде.

— Опять нарушите приказ Ивана Петровича, ваше благородие?! — выпалили паренёк, округлив глаза. — Вы после минувшей ночи и, правда, шибко изменились. Петра киянкой отколошматили и опять поперёк папенькиного слова идёте. Вы только не гневайтесь на меня, Никита Иванович! Лишь из заботы о вашем здоровье так говорю. Но, можа, вам лекарю показаться?

— Ты язык-то придержи. И за меня не думай. Я, может быть, нынче ночью по-другому взглянул на мир и понял, что жил неправильно. Молился долго и упорно… И просветление какое-то нахлынуло на меня.

— Да вы что?! — разинул рот Гришка и суетливо перекрестился.

— Вот-вот. Вези