Александр Бочков - Лучшие из худших. Предложение наблюдателя Страница 80

Второе. Задачей нашего подразделения кроме уничтожения врага будет освобождение пленных. Здесь вам придется столкнуться с такими моими решениями: кто то из пленных - думаю не меньше половины будет оставлен в лагере, после опроса. – Слушающие меня и не возражающие после моих слов заволновались и зароптали. – Удивлены и возмущены ? Кто то хочет высказать свое возмущение или сначала послушает то, что я скажу ? Никто не поднялся, чтобы гневно выразить свое возмущение. Уже хорошо. - Товарищ Сталин был абсолютно прав сказав, что у нас нет пленных – у нас есть предатели ! В одном, правда, я с товарищем Сталиным не согласен – новый ропот – не могут быть предателями те, кто ПОПАЛ в плен раненым, контуженым, сбитым и захваченным в рукопашной схватке или без сознания. Это не предатели. Остальные… Это еще одна причина, почему немцы сейчас так далеко на востоке. Кто то сдался в плен, потому что ненавидел Советскую власть. Почему ? Это другой, отдельный разговор и о этом мы еще поговорим. Кто то сдался потому что очень хотел жить. О Ч Е Н Ь ! Таким было все равно, под кем жить, кому служить, что делать – лишь бы жить ! Ну а третьи – видя, что дела Красной Армии плохи решили сдаться, чтобы отсидеться до конца войны. Победят немцы – придется служить им – победят наши – я не виноват, так получилось. Последние, четвертые сдались, чтобы не слышать свиста пуль, которые могут убить; не видеть разрывов снарядов, которые могут разорвать в клочья; не голодать и не мучиться наступая и отступая. Значит таких надо освобождать из плена ? А зачем ? Воевать с фашистами они не будут – не для того в плен сдавались. Разойдутся по деревням и селам грабить или к какой нибудь сердобольной женушке под бочок, пока остальные будут драться и умирать ? Пусть лучше посидят и по самое немогу накушаются немецкой доброты. Всем воздастся по делам его…Не скажете, откуда это ? Я, например полностью с этом согласен. Может кто то хочет мне возразить – они там поняли и одумались Это вряд ли. Они так и останутся слабым звеном в рядах Красной Армии и снова лопнет цепь там, где они будут. А может кто то хочет сказать мне – кто ты такой, чтобы судить ? Я отвечу – не сужу я их, а воздаю им по заслугам их !       Хотели плен – ПОЛУЧИТЕ ! И последнее. Может быть кто то думает, как например наш всеми уважаемый военврач, что воевать будут другие, а ее дело – лечить. Серьезная ошибка. ВСЕ в моем подразделении будут уметь не только стрелять, чтобы защитить себя в случае чего, но будут принимать участие в физическом уничтожении врага. Для тех, кто может не понял – я посмотрел тяжелым взглядом на Ольгу – ЛИЧНО УБИВАТЬ ВРАГА ! Кто не согласен со мной, может присоединиться к товарищу пограничнику. Никто такого согласия не изьявил.

– Положи выданное тебе оружие, сними, выданную тебе форму, переоденься и иди догонять ушедшую группу. Тебя проводит за периметр безопасности твой бывший командир, проследит, чтобы ты не заблудился, а возвратившись расскажет, что проводил тебя и посмотрел, как ты уходишь. И не вздумай что либо устроить сейчас. Мне бы не хотелось тебя убивать. Сержант молча переоделся, взял вещмешок и винтовку. – Старшина – проводите бойца. Всем разойтись. Развернувшись, пошел к себе.

– Товарищ командир – раздался сзади до боли знакомый голос. Я повернулся. Подошла взволнованная Ольга. – Алекс, Саша – умоляюще произнесла она – ты прости меня я ведь не знала всего этого. Прости меня, ладно – она заглянула мне в глаза. – Прежде чем так себя вести, надо было подойти ко мне и спросить. Не выражать свое недовольство, а просто спросить – почему ? Я бы все разьяснил. – Я не подумала – жалобно, словно маленький ребенок протянула она.

- Иди к себе к себе и сегодня ко мне не подходи. И завтра тоже. Когда надо я сам подойду. Все, иди ! Резко развернувшись я успел заметить, как Ольга заплакала. Ничего не колыхнулось у меня в груди. Очередная бессонная ночь – с тоской подумал я. Я шел к себе и чувствовал, а может и видел «спиной» как бойцы обходят плачущую Ольгу с двух сторон ,но жалости к ней я ни у кого не почувствовал. Только Сергей на секунду остановился около нее и с досадой произнес - Ну что ж ты так, а ?! – и махнув рукой пошел дальше. Права была Мара, сказавшая мне при последнем расставании – Если что то начал делать – делай до конца ! Вернувшись к себе просидел часа полтора. На душе было тоскливо и гадко. Но дело надо было сделать до конца. Слишком много узнал этот сержант. В случае попадания в плен… Достав бубен развернул его и взял в руки. Мой дух взлетел и рванул в сторону ушедшего. Вот старшина возвращается обратно. Вернувшись к себе взял немецкую винтовку, вставил в нее один патрон. Еще один пропавший без вести – подумал я и прыгнул вдогонку…

Как мне гадко ! Никто не заходит – может не хотят беспокоить, может боятся… И эта еще ! Думал, что будет у меня здесь боевая подруга, чуткая, понимающая, поддерживающая в трудные минуты. А она… Все как там у нас… Каждая старается подмять под себя мужика, заставить делать его то, что она считает правильным. Да и еще унизить при этом – вот ты дурак, а я какая умная ! И, самое главное, женщина никогда не чувствует себя виноватой, или виновной – всегда виноват кто то, чаще всего мужчина. И вину ее должен исправлять этот виноватый. А не может – так прельстить своими прелестями другого – делов то: дураков и озабоченных пока еще хватает… А пошло оно все в баню ! Взяв бубен, застучал тихонько. Дух метнулся к хозяйству комдива Пуганова. У Дрогичина хозяйничали немцы. Позиции комдива у Иваново перекрыли подступы к Пинску. Что то маловато их. Потом понял – заслон за отступающими. Глянул сверху – у немцев оживление, как перед атакой. Вернулся, надел броник, накинул и подогнал разгрузку, прицепил ножи, пистолеты, снарягу, повесил на плечо ВСК, взял с собой трос для переноса и прыгнул на наш склад боеприпасов. Там в это время оказался Микола Степанович. Вздрогнул, увидев меня в боевой разгрузке, появившегося из ниоткуда, но быстро справился:

- Что то нужно, товарищ командир ?

- Где у нас РПГ–7(ручной противотанковый гранатомет, многоразовый) и выстрелы к нему ?

- Идемте, покажу… Старшина подвел меня к стеллажу – несколько гранатометов лежали в ряд, там же рюкзаки – укладки с четырьмя выстрелами к гранатомету. Я на миг задумался – как бы мне унести побольше - неизвестно, сколько их там понадобится. За спиной раздалось робкое покашливание - Товарищ командир, возьмите меня с собой. Я не подведу…

- Там война идет, старшина – брякнул я не задумываясь.- Вы не сомневайтесь, я смогу, не подведу – решительно произнес старшина.

- Хорошо, броник, разгрузка, оружие, накидку»Лешего» – скомандовал я. Степаныч убежал в глубь, выскочил со свертком, метнулся к выходу, ловко накинул свой броник и разгрузку, пристегнул сзади накидку: наверняка тренировался – старая школа, закинул на плечо АКМС.

– На шею перевесь, за спину рюкзак с выстрелами повесишь – сказал я. Прошли к гранатометам, я перевесил ВСК на шею, закинул за спину укладку с четырьмя выстрелами, два выстрела вытащил из другой укладки: один вставил в гранатомет, второй приложил к нему.

– Бери одну укладку. Выходим, закрываешь склад, вешаешь табличку – никого нет, все ушли на фронт… мрачно пошутил я. – Виноват, товарищ командир – не подумал, не подготовил - заизвинялся старшина. - Ладно, тогда просто закрывай и ни чему не удивляйся, глупых вопросов не задавай. – Понял, товарищ командир. Пока Степаныч закрывал свое хозяйство заметил краем глаза вышедшего из командирской палатки Ивана, увидевшего меня во всеоружии и юркнувшего в палатку. К Сергею – весело подумал я. Подхватил старшину за руку и прыгнул…

У нас, в независимой ныне республике, в одном из складов по документам выведенной из Афганистана изношенной, списанной техники и вооружения, но заполненного - вот ведь чудеса, под завязку совершенно новой техникой, только прошедшей заводские испытания, я решил позаимствовать – здесь такого добра хватало - одну ЗУшку 23-2М – двухствольную зенитную пушку калибра 23 мм, очень хорошо зарекомендовавшую себя там, за речкой, да еще модифицированную, с современным прицелом и стрельбой одним наводчиком из одного, или двух стволов сразу. Из того, что уже было здесь, я быстро нашел снаряженные к ней коробчатые магазины с бронебойно – зажигательными снарядами. Сложив на станины гранатомет и выстрел к нему, принес, сходив четыре раза восемь магазинов: 50 снарядов магазине по 36 килограмм каждый – по четыре на каждый ствол. Навесив пару на пушку, остальные шесть положил на станину. Посадил старшину на сиденье, отдал ему гранатомет с выстрелом, обернул тросом пушку, взялся двумя руками за концы и прыгнул на позицию, заранее намеченную мной, возле одной хаты на пригорке. До окопов, к которым клином двигались немецкие танки было метров триста, а до танков больше километра, но танки довольно резво приближались к окопам. Наши пушки и танки, стоявшие в вырытых углублениях – капонирах молчали. Я, в свое время, разьяснил Пуганову тактику ведения боя артиллерии и танков в обороне - бить с близи, точно и наверняка – второго шанса немцы могут не дать. Вдвоем осторожно выкатили пушку на позицию – вес под тысячу килограмм. Оставив ЗУшку на позиции и замаскировав ее, взял старшину и уйдя в невидимость прыгнул вправо, ближе к танкам противника. Показав Степановичу позицию, приказал лежать без движения и сторожить обе разгрузки с выстрелами, лежащие в траве метрах в тридцати от него.