Реликтовая популяция. Книга 3 - Виктор Васильевич Ананишнов Страница 80

Сидя у костров, оприты, само собой, говорили только о дороге. Рассказывали друг другу всевозможные о ней, кто какие знал, небылицы: от создания до посещений кем-то в былые времена и современниками.

Неожиданно отличился Хрусть, обычно немногословный оприт лет ста. Подозревали, что он не обычный какой-то шмыг и даже не инег, а значительно выше в своём настоящем нэме. Но мало ли таковых, как он, становятся опритами, имея за плечами солидный стаж пребывания в банде. Его длинные подвижные руки всегда находились в движении. И сейчас они помогали придать его рассказам правдивость.

– Её строили перед самым Падением. Точно! И впервые в основание закладывали не турус, а что-то другое. Хотели все дороги такими сделать, да не успели. Да и эту до конца довести не смогли и что-то в покрытие не добавили. Вот она оттого, по-разному встречает ставших на неё людей. Может быть, кого-то и убила… Точно! Оттого и названа как дорога Смерти для одних. А для других, она дорога Страха… Но бояться её не надо!

Последнее его утверждение встретили с недоверием – ведь, сколько уже наслушались страстей. А Милон, только что перед Хрустем закончивший рассказывать свои страшилки, сказал:

– Вот ты первым на неё и ступишь.

– И ступлю! Точно! Не побоюсь! – с вызовом отозвался Хрусть. – А чего бояться? Она – дорога, и служит как дорога. А все наговоры на неё придумали те, кто никогда её даже не видел. Ты вот откуда всё знаешь?

– Не будем торопиться ступать на неё, – подал голос Кемеш, стараясь успокоить вздёрнувшегося Милона и поубавить решимости у Хрустя. – Подойдём, посмотрим… А то вначале пойдём вдоль неё… Домыслы о ней возможны. Но и рисковать не будем… Кто рискнул, – вздохнул он, вспомнив сгоревших у барьера, – того уже среди нас нет.

– Орей тоже рискнул…

– Забудь о нём! – выкрикнул Кемеш. – Край с ним!.. Поймаю когда-нибудь!.. У-у!.. Ведь мог, наверное, провести и нас за собой…

Орей не давал покоя опритам. Вспоминали каждое движение его порыва преодоления защитного барьера, уже убившего самых прытких из банды, его безнаказанное возвращение и опять уход за него. Здесь сказывалось и уязвлённое чувство, поскольку Орей ничем не отличался от них, и затаённо-запоздалая досада – рискни он сам и, возможно, сейчас был бы на пути к Скале; и только страх быть сожжённым остановил каждого из них… А вот Орея нет! Кто-то заметил, что его толкнуло наитие о способности одолеть рубеж, созданный древними. Однако его поведение мало чем подтверждало это предположение. Поэтому надежда Кемеша о возможности Орея пробить банде вход в пределы охраняемой территории, оприты встретили равнодушно.

– Ничего он не мог, – уныло сказал Лакой. – Ведь он сам испугался, когда оказался за… пределом. Вот и прыгал туда-сюда.

– Но он же прошёл! – будто в отчаянии воскликнул Мутин, молодой оприт, лелея обожжённую руку. Он слишком близко оказался к сгоревшему товарищу. – Вон Стенок вспыхнул сразу… А Орей прошёл!

– Прошёл и прошёл, – буркнул оприт, сидящий рядом с Мутином. – Что с того?.. Те тоже прошли. Значит, как всегда. Одни могут, другим это заказано… Вот Орей и прошёл.

Пожалуй, единственный из опритов, кто не проронил ни слова, был Ий-Сой, Знающий. Он так давно пришёл в банду, что постепенно стал забывать о своём происхождении и уже отзывался на имя – Тилпа. Сейчас он сидел особняком, чутко прислушивался к разговору, но в нём не участвовал.

Да, Ий-Сой относился к Знающим, но как оказалось на поверку, лишь по происхождению. Его знаний хватало на подачу той или иной подсказки, связанных с предсказанием погодных аномалий и ориентирования на местности. Они удовлетворяли Кемеша до поры, до времени, пока в его банде не объявился Ей-Фей и, следом, оген Ой-Мой, способности которых отодвинули Ий-Соя в ряды безликих опритов.

Появление у Кемеша соплеменников с явным каким-то намерением, Ий-Сой воспринял с отторжением. К тому же оген, распознав в нём Знающего, выяснил его родословную, знания и причину прихода в банду, после чего жёстко предупредил:

– Тебя здесь зовут Тилпой, так и зовись. Пока мы здесь, забудь, кто ты есть! А что знаешь, носи при себе, пока они кому-то не понадобятся. Но уже без нас!

И вот, казалось бы, он избавился от опеки огена, но Кемеш за последние два дня уже перестал обращаться к нему за советом, так как получал невразумительные короткие фразы, смысл которых сводился к одному: придём, увидим.

Ий-Сой до испуга был потрясён, когда на его глазах одни беспрепятственно одолевали защиту к Скале, а другие поплатились жизнью. Он-то был убеждён в ином. Оттого видел и не понимал происходящего. Из двух возможных вариантов, в которых он был уверен незыблемо ещё с того времени, когда решил уйти за Край, – все или никто – появился третий, выборочный.

Его стали мучить воспоминания о когда-то слышанных нелепых, как всегда ему представлялось, да и не только ему, предположениях, что где-то ведётся тайная подготовка людей среди местных и за Краем, в том числе и Знающих, способных проникнуть к Скале Перехода. И даже предполагалось, что этих людей возглавит некто Аба-Ава, нэм которого определял его превосходство надо всеми, и как будто кто-то из Снежных. При случайных встречах со Снежными подобные вопросы вызывали у них большей частью недоумение, но порой и грубость из-за постоянного напоминания, что они, де, Снежные, задумали некую аферу втайне ото всех.

Зато о высыхании в этом году Болота Первого и, возможно, Второго Ий-Сой знал точно. И был уверен о наземном доступе к Скале. Это подтверждало и поведение Ей-Фея и Ой-Моя. И хотя оген намекнул ему о нецелесообразности идти с Кемешем к Болоту, он не внял его предупреждению. О поставленных барьерах вокруг Скалы огораживающих от проникновения к ней ещё древними, он, естественно знал. Но придерживался бытующего мнения, слышанного ещё в молодости. А оно утверждало: барьер при осушении Болот в некоторых местах, где, конечно неизвестно, имеет разрывы, через них можно беспрепятственно пройти к Скале. О том Ий-Сой попытался подсказать Кемешу, но тот задался целью вначале испробовать дорогу Страха, а коль не удастся, вот тогда и поискать иной путь.

Надо сказать, что у Кемеша в последнее время появились новые замашки, а точнее сказать, странные высказывания и помыслы. Он и сам стал замечать за собой не присущие ему поступки. Обычно ему несвойственно было предпринимать что-либо с наскока, не обдумав, а после половодья он вдруг словно стал торопиться сделать всё сразу, наспех. Вначале оприты недоумевали, роптали, некоторые даже стали искать места в других бандах. В тех, где вожди не озабочены