Валерий Большаков - Позывной: «Москаль». Наш человек – лучший ас Сталина Страница 9

Кабина бомбардировщика, напоминавшая «жучиный глаз», разлетелась, и самолет начал валиться на крыло. Пулеметчик из подфюзеляжной гондолы дал очередь, но мимо.

Подбитый «Юнкерс» на всей скорости врезался в землю с краю леса, подходившего к Новы-Двур с юга, и лопнул, как кокнутое яйцо, полыхнул огненным облачком.

Отара бомбардировщиков, потеряв вожака, тут же сломала строй – самолеты расползались, вываливая бомбы, и, облегчившись, заворачивали на запад, «до дому».

Кургузенькие силуэты «И-16» бросились вдогонку. «Ишачки», вооруженные парой пушек и двумя пулеметами, накидывались на «Юнкерсы» сразу звеньями.

Вот полыхнул один бомбардировщик, вот другой врезался в берег речушки Бобр. Воздушный бой длился какие-то секунды, и до пилотов «Мессершмиттов» не сразу дошло, что русские «недочеловеки» валят их подопечных. Но вот закрутилась карусель, и сразу два «ишачка» разбились на своей земле – ближе к железной дороге на Августов.

Жилин завертел головой, высматривая пятый номер, и вскоре обнаружил машину «Як» – Нестеренко сцепилась с двумя «Мессерами».

– Маша, я на подходе! Держись!

– Д-держусь… – прорвалось сквозь треск помех.

Иван стал набирать высоту, издали выдав очередь по одному из машиных противников. Тот сразу отстал – и угодил под пару «эрэсок», пущенных с «И-16».

Одна из неуправляемых ракет всего-то кончик киля оторвала немцу, зато вторая ударила в двигатель – пламя пыхнуло факелом.

И готово дело.

«Ракетоносец» тут же выпустил остаток РС по сбившимся в кучу «Юнкерсам». Те шли густо, и промашки не было – сверкнуло пламя, а после облако огня обозначило подрыв бензобаков.

Еще одного долой…

Жилин развернулся, выцеливая назойливого «ухажера» – желтоносого, с намалеванным орлом на капоте, и в ту же секунду «Мессершмитт» сам открыл огонь.

«Як-1» с номером «05» вспыхнул сразу, огонь охватил мотор, кабину и консоль правого крыла.

– Котя…

– Прыгай, прыгай! Машка-а!

– Я не…

Огненной кометой «Як» слетел с небес.

– Суки! – заорал Жилин, вжимая гашетку.

Очередь прошла мимо – немецкий пилот увернулся хитрым переворотом.

– Так ты у нас эксперт[9]… – выцедил Иван.

Летчик, сбивший Марию, выполнил боевой разворот, нацеливаясь на Жилина.

«А вот хрен…»

Маша имела очень неплохой навык, полученный в авиации особого назначения, но его не хватило. Эксперт крутился в небе весьма профессионально, полет его «Мессершмитта» был красив – своей отточенностью, когда истребитель движется, не одолевая ни единого лишнего метра, не кренясь ни на градус сверх меры, заданной пилотом.

Жилин собрался.

Атака с «горки» немцу не удалась – Иван успел отвернуть и атаковал сам.

Мимо. Ла-адно…

Набрав на снижении скорость, Жилин ушел в полупетлю и с переворота выпустил очередь.

Ага! Задел!

Тут же на Ивана свалилась сразу четверка «Мессеров», атаковавших его на пересекавшихся курсах. Жилин ушел от двойной атаки змейкой с набором высоты. Сваливаясь в пике, он срезал одного из ведомых, и его ведущий сильно обиделся.

Но обида длилась недолго – Иван на скорости зашел ему в хвост и почти отчекрыжил крыло.

Готов. И в боевой разворот.

Вторая пара ушла со снижением, решив не связываться.

Где этот сраный эксперт?

Эксперт заходил сверху, пристреливаясь – трассеры проходили в стороне.

Жилин увел «Як» в правое скольжение, потом влево креном.

Не жалея движок, вырвался вверх, круто виража. Вжимаясь в бронеспинку, Иван ощутил, что вспотел изрядно – загонял этот эксперт, – ни на мгновение нельзя было снять напряг, постоянная сосредоточенность.

Следующая в очереди четверка взялась за Жилина всерьез, видать, тот ас задрипанный у них командир. Начали заходить и с одной, и с другой стороны, и сверху, и снизу.

Иван едва успевал уходить, крутился между шнурами трассеров, как дурной птах в высоковольтных проводах, – шарахался, вертелся и чуть ли не кувыркался. Все же пару коротких словил, через борта ощущая попадания. Пустяки, дело житейское, лишь бы мотор уцелел да планер слушался…

Один из «Мессеров» нарвался, задымил мотором, отвалил, зато его ведомый, очень злой, но не слишком опытный, полез поперек батьки в пекло – и очень хорошо вписался в прицел.

Прямое попадание… Взрыв.

Так тебе и надо. А вот и наш эксперт нарисовался…

Истребитель стонал, скрипел, выходя из сумасшедшего виража на предельной перегрузке, темнившей зрение.

Попался!

Очередь!

Снаряды порвали экспертовскому «Мессеру» хвостовое оперение, и, «ощипанный», истребитель посыпался вниз, почти над самым аэродромом. Распустился белый купол парашюта, но немецкий пилот не долетел до земли – Иван срезал его из пулемета.

Если бы Маша сама спаслась, тогда ладно, пусть бы жил, сволочь летучая, а так… Приговор приведен в исполнение.

Сзади пронеслись светившиеся шнуры очередей, и «Як» ушел переворотом вниз.

Поверху пронесся «Мессершмитт», мелькая светлым брюхом.

В него-то и вошла порция снарядов. Немецкий истребитель полетел дальше, не вспыхивая, не пуская черный шлейф, но пилотировать его уже было некому – «худой» зарыскал и свалился в штопор.

Туда тебе и дорога.

Истребители 122-го полка здорово проредили первую «волну» Люфтваффе, но тут же в чудовищном прибое накатилась следующая.

Силы защитников таяли, а напавшие перли и перли – черная стая с крестами на крыльях неслась навстречу солнцу.

Жилин оглянулся.

Снаряды кончались, топливо тоже, но нанести ха-ароший ущерб «фашистской силе темной» еще можно. И «Як» развернулся навстречу паре «Мессершмиттов», атакуя в лоб.

«Вот так вот, Пашка! И никакого тебе «гаме овер».

При посадке истребитель чувствительно тряхнуло – не получилось объехать воронку на полосе, задело хвостовым колесом.

– Живо, ребята! – заорал Жилин, выбираясь на крыло. – Бензин, снаряды, патроны! Проверить масло!

Техники забегали, заскрипели насосы, загремели цинки с патронами. Посреди всей этой суеты Иван выглядел лишним – он медленно прохаживался, разминая ноги, да поглядывал на небо. Пока что неприятель не показывался. Вернее, немецкие самолеты пролетали звеньями и эскадрильями-штаффелями, но далеко – им было что бомбить, кроме Нового Двора…

Хромая, приблизился Долгушин. Он был встрепан и смущен.

– Там… это… – выговорил он. – Жена ваша, товарищ генерал…

– Вытащили? – разлепил Жилин губы, продолжая шарить глазами по горизонту.

– Да… Обгорела очень…

Пилот смолк, как-то сжавшись. Видимо, посчитал, что сболтнул лишнее, но Иван лишь положил ему руку на плечо и коротко сказал:

– Спасибо.

– Вот оно как бывает… – пробормотал Долгушин и шмыгнул носом.

– Бывает… Ладно, пойду. Надо хоть какой-то гроб спроворить.

– Я щас ребят позову!

Общими усилиями выкопали могилу под деревьями, техники сколотили гроб. Иван поднял на руки удивительно легкую Марию, плотно замотанную в парашютный шелк – только лицо и шея убереглись от огня – и бережно перенес на смертное ложе.

Поцеловал в лоб и стянул с себя шлем.

– Спи спокойно, – глухо проговорил он. – Твой противник сдох. Их еще много сдохнет, я тебе обещаю. Я буду за тебя мстить, пока жив, а убить меня – это хлопотно.

– И мы, – сдавленным голосом выговорил Долгушин, – мы тоже будем мстить. Клянемся!

– Клянемся! – повторили пилоты, собравшиеся кругом.

Жилин вытащил из кобуры «ТТ», трижды выстрелил в воздух.

Гроб медленно опустили, и вот послышался звук, от которого мороз по коже – по крышке глухо ударили комья земли. До чего же это мерзкое занятие – хоронить молодую женщину!

Летчики закопали могилу и навалили сверху камни. Памятником стала верхушка исковерканного киля со сбитого «Мессершмитта» – полковник Николаев нацарапал на дюрале: «Мария Нестеренко, 1910–1941».

Иван напялил шлем и выдохнул:

– По самолетам!

Запрыгнув на крыло, Жилин принял парашют, протянутый техником, и устроился на сиденье. Да, с ПЛ-1 помягче как-то…

– От винта!

Мотор не успел толком остыть и завелся сразу. «Поехали!»

«Як» взлетел и потянул вверх, вверх…

Оглядевшись, Иван увидел, как с запада подлетают три девятки «Юнкерсов». Они шли прямым курсом на Новы-Двур, перли с натужной неторопливостью коней-тяжеловозов, а ниже и выше крутились «Мессеры», словно пастухи при стаде.

«Ч-черт…»

И не передашь ничего по радио – некому. На земле – сплошь «И-16», а на них раций вообще нет и не было!

Жилин заложил вираж над аэродромом, покачал крыльями, и его, кажется, поняли – вон, побежали летчики к своим «ишачкам».

А Иван полетел навстречу «Юнкерсам» в гордом одиночестве.

Холодок протек по спине.

Если за него возьмутся сразу три-четыре «худых», то тут уж как ни крутись, а все равно не вывернешься – собьют. Но продержаться чуток – это можно, а там и «долгушинцы» пожалуют.

И один в поле воин…