Александр Плотников - Коридор Страница 9

— Вам знакомы эти люди? — произнес доктор после окончания осмотра.

Отойдя в сторону, он позволил лучше рассмотреть обоих офицеров, продолжавших так и стоять в стороне и с каким-то нездоровым изумлением рассматривать его, как экспонат Кунсткамеры.

— Вы можете сказать, кто эти господа офицеры? — неожиданно подал свой голос доктор Хубер.

— Навряд ли.

Если бы Он сейчас был при других обстоятельствах, то ему, наверное, было бы трудно выкручиваться. Но Он действительно мало что знал о том, что спрашивал доктор. Поэтому неуверенность в данной ситуации только усиливала его позицию. — «Главное сейчас — не сболтнуть чего лишнего».

Всеобщее молчание прервал старший офицер.

— Я оберст Кюстер. Командир полка, в котором вы служите.

При упоминании об авиации по спине опять пробежал холодок.

— «Неужели это все не сон?» — За то небольшое время, которое прошло со дня его появления здесь, Он твердо убедил себя, что все это настоящее — оно осязаемо, а значит, Он не спятил. Но каждый новый человек, появлявшийся в его жизни с потоком новой информации, склонял чашу весов в обратную сторону. — «А может быть, весь мир сошел с ума. И я единственный, кто еще хоть что-то понимает в этом бардаке».

— А это Отто фон Ливен, ваш товарищ, — Кюстер пропустил вперед молодого офицера. Тот сделал шаг и, улыбнувшись, кивнул головой.

— Здравствуй, Карл, как поживаешь?

Его голос был очень знакомым. Несомненно, это был никто иной, как «Второй».

— Его-то вы узнаете?

В ответ он лишь в очередной раз отрицательно покачал головой.

— Доктор сказал нам, что у вас частичная потеря памяти, но я не думал, что все так… — Со стороны отчетливо бросалось в глаза то, что Кюстер обращался к Карлу, как к человеку с расстроенной психикой, тщательно разжевывая каждое слово.

— Скажите, а что тогда произошло, — неожиданно преобразился «пациент», совершенно искренне задав вопрос, мучавший его все это время.

— Это была вынужденная мера, — судя по тону Кюстера, объяснение давалось ему нелегко. — Они прошли все рубежи обороны и уже почти вошли в черту города. Мне ничего не оставалось делать, как приказать майору Бренеке вести вас в зону действия нашего ПВО. Ведь, дойди они до города, беды не избежать, там же эти чертовы склады ГСМ. Они хорошо знают, что горючее — наша Ахиллесова пята. Поэтому и стремятся во что бы то ни стало взять нас за горло. — На лице оберста вдруг появилось выражение отчаянной ярости по отношению к тем, кто каждые сутки высыпал сотни тонн бомб на эту землю, разрушая ее города и инфраструктуры. Хотя на Францию ему было по большому счету глубоко наплевать. Ведь большая часть сил устремлялась дальше на восток, к его родной Германии. И с каждым днем их силы все более и более крепли. Теперь они уже летали и днем, а он никак не мог этому помешать.

— Но пока у нас в Люфтваффе есть такие отчаянные парни, как вы, Карл, им нас не сломить. — Кюстер подошел поближе и, взявшись за дужки кровати, стал походить на оратора в сенате древнего Рима. Поправив «тогу», которую ему заменял больничный халат, он продолжил. — Досадно только, что вас сбили наши, но…

— То есть наши?

— По словам ведомого, недалеко от вас разорвался зенитный снаряд. Это и послужило причиной всех бед.

— «Вот это номер, я-то во всем американцев клял за меткую стрельбу. А тут оказывается, комплименты были не по адресу»

— Но вы все равно молодец, блестяще справились с заданием. Если бы не ваша атака, которая отвлекла янки, то паре майора Бренеке навряд ли удалось сбить этого монстра. Две летающие крепости за один день — это совсем неплохо. Один самолет, правда, сбили эти олухи-зенитчики. На обратном пути… — его праведный гнев неожиданно сменился раздражением, а Отто за его спиной стоял, не дыша, во всю сдерживаясь, чтобы не улыбнуться.

— До города с бомбами дошел только один «Б—17[7]» . Двое других были повреждены и сбросили груз еще на подходе. К нашему счастью, их штурман-ковбой оказался не таким уж и метким. Бомбы легли в трех километрах от складов, уничтожив целый рабочий квартал.

— И что, много человек погибло? — тут же участливо переспросил доктор Хубер.

— В этой части города никто не расквартирован, поэтому среди наших только двое раненых. А что касается гражданских, то там погибло около сорока человек, это вместе с пропавшими без вести. Завалы до сих пор разгребают.

— Майор Бренеке очень высоко о вас отзывался, — продолжил Кюстер — Правда это касается только вас, а не ведомого.

— А что с ним не так?

— Майор написал на него рапорт о «недостойном поведении во время боя». Я его завизировал, так что Хольцера в скором времени ожидает трибунал.

— Подождите, о каком трибунале идет речь. Что он совершил? — Только сейчас до него дошло, что «ведомый» и есть тот человек, которому Он обязан жизнью.

— После того, как вас ранило, он, не доведя атаку до конца, вышел из боя.

— Хорошо, а причем здесь майор, ведь это мой ведомый, а не его, к тому же майора поблизости тогда не было.

— Какая разница, чей ведомый. Вы что, забыли, что оба являетесь подчиненными майора Бренеке. Его никто еще не снимал с должности замкомполка, — интонация оберста приняла раздражительный тон. По-видимому, он был еще тот служака и не любил, когда подчиненные нарушали субординацию.

— Я хотел сказать другое, — неожиданно в голову пришел аргумент, который тут же пошел в дело.— Он выполнял мой приказ.

— Какой приказ? — Кюстер повернулся вполоборота к доктору Коху, растерянно поглядывая то на него, то на Карла.

— Я приказал ему выйти из боя, после того как был ранен, — замешательство Кюстера придавало еще больше уверенности, от чего его речь становилась более убедительной. — У него одного не было никаких шансов.

— Но постойте, как вы можете помнить о том, что отдавали приказ, если у вас амнезия и вы вообще ничего не … — Кюстер осекся на полуслове.

— А я не говорил, что я ничего не помню, — спокойно ответил Карл — После взрыва я действительно потерял из своего сознания большую часть того, что со мной было в прошлом. Но потерял-то я ту часть, которая произошла до взрыва, а не после. Ведь после него я еще сам умудрился посадить самолет. Не так ли?

Кюстер вопросительно уставился на доктора Коха, ища у того поддержку. Но доктор, к его изумлению, только кивнул головой, подтверждая тем самым слова Карла, чем окончательно вывел его из равновесия.

— Хорошо, а почему тогда вашего приказа не слышал майор Бренеке?

— У него, если я не ошибаюсь, были какие-то неполадки с рацией, он сам сказал, что принял наш радиосигнал на расстоянии около километра. Не так ли, Отто?

После реплики, обращенной к нему, Отто заметно изменился в лице. По-видимому, он был еще тот жук. Это хорошо чувствовалось еще тогда, при их первом разговоре в воздухе. Сейчас же, оказавшись между двух огней, ему ничего не оставалось, как засунуть свою лояльность куда подальше, что, судя по «кислой роже», делать ему совершенно не хотелось.

— Да это так, майор говорил, что их разговор он принял на расстоянии одного-двух километров.

— А вы в течение боя хорошо принимали радиосигнал? — не унимался Кюстер.

— Да, господин оберст.

— Хорошо, тогда скажите, вы слышали, как оберлейтенант Маер отдавал приказ о выходе из боя оберлейтенанту Хольцеру?

Разговор стал принимать странный оттенок. Создавалось такое впечатление, что это была не госпитальная палата, а заседание суда, где оберст Кюстер выступал одновременно в роли прокурора и судьи, Карл был адвокатом, Отто свидетелем, а все остальные присяжными.

— Нет. — Отто сделал небольшую паузу, — но, возможно, я этого просто не услышал. Ведь шел бой. И я был весь занят предстоящей атакой.

— Но я ведь тоже ничего не слышал, хотя все время находился на командном посту, — Кюстер сделал паузу. Он сейчас был в тяжелом положении: после того, как так восхвалял Карла, тот перевернул все с ног на голову. И теперь ему надо было принять какое-то решение. — Я надеюсь, что вы сейчас не выгораживали своего бывшего друга, а были с нами честны и откровенны. Не так ли?

— Именно так.

— Хорошо, я еще подумаю над этим делом. Но Хольцер все равно будет наказан, у него и без рапорта майора все личное дело во взысканиях, так что гауптвахта ему обеспечена, — интонация Кюстера была скорее примирительной, нежели порицательной. По-видимому, он пришел к компромиссу и теперь пытался «сохранить лицо».

— Ну, нам пора, — произнес он, бегло взглянув на часы. — Рад был видеть вас, Карл, в добром здравии. Надеюсь, что к выздоровлению техники отреставрируют вашу старушку, и вы, так сказать, с новыми силами сможете дальше громить врага.

От последних слов Кюстера к горлу опять подкатил ком. Но тут неожиданно на помощь пришел доктор Кох.