Ивакин Геннадьевич - Мы погибнем вчера Страница 9

– Сдохла? – шепотом спросил Захар

– А хрен его знает… – Также шепотом ответил Виталик. А потом подождал и несколько раз ударил каблуком берца туда, где должна была быть голова гада.

– Костерок разводи. Пожарим. – Внимательно наблюдая за змеюкой сказал Виталя.

– У меня это… Спичек нет… – Виновато сказал Захар. – Не захватил, когда из лагеря шли…

– Твою мать… – Зло выдохнул Виталик. – У меня были, но промокли вчера. В речке. Погоди, посмотрю…

Он достал из кармана горсть палочек без серы на головках. А потом злобно и на весь лес выругался.

А в ответ, совершенно недвусмысленно, щелкнул кто-то затвором, и чей-то голос тихо произнес:

– Руки вверх!

Они медленно подняли руки.

– Обернуться! Медленно! – как-то странно прохрипел голос за спиной.

Они повернулись.

Навалившись на дерево, стоял тощий донельзя парень в черно-зелено-коричнево-сером маскхалате. Винтарь в его руках дрожал, но глаза были спокойны и упрямы, хотя и лихорадочно блестели.

– Вперед! – мотнул он стволом и его слегка шатнуло.

– Эй, мы свои, русские! – осторожно сказал Захар.

В ответ парень снова мотнул стволом – мол, иди куда велено.

Скрестив руки за затылком, они пошли в сторону, куда показал странный боец.

И едва не наступили еще на одного. Тот лежал, приподняв ствол трехлинейки обоими руками.

Виталик и Захар почти мгновенно переглянулись.

Но пошли дальше. Бежать смысла не было. Кажется, дошли до своих. Только эти свои какие-то странные…

И тут Виталик едва не застонал – о легенде-то не договорились, блин! Вот чего сейчас особистам говорить?

По кустам кто-то почти бесшумно зашуршал.

– Эй, парень тебя как зовут-то? – спросил Виталик и тут же получил в ответ чувствительный тычок между лопаток.

– Понятно… – пробормотал он и получил еще один.

Где-то минут через двадцать они вышли на большую поляну. По всей поляне стояли конусами небольшие шалашики. Некоторые, правда, обвалились, но из большинства торчали ноги. Как правило, в дырявых валенках…

Захар выразительно посмотрел на Виталика. Тот понимающе мигнул…

Тем временем, конвоир подвел их к одному из шалашиков.

– Товарищ лейтенант, а товарищ лейтенант! – тихим хриплым голосом позвал он. – Товарищ лейтенант, тут задержанные!

В шалаше послышалось шевеление, а потом оттуда выполз, в буквальном смысле этого слова, человек с лицом земельного цвета.

Он не встал. Конвоир помог ему присесть, подхватив под мышки, и навалил на чурбачок, стоявший рядом.

– Кто такие? – Просипел лейтенант, не глядя на них. Хотя знаков различия не было видно под лоснящимся от грязи полушубком.

– Рядовой Комлев! – ответил Виталик. Захар не растерялся и поддержал его, козырнув к пустой голове:

– Рядовой Захаров, восемьдесят шестой полк сто восьмидесятой стрелковой дивизии!

Виталик одобрительно кивнул, а лейтенант приподнял брови:

– Сто восьмидесятая??? Вы чего тут с осени шарахаетесь? Что-то не похоже…

– Так мы это, товарищ лейтенант, зиму на хуторе просидели… пустом. А сейчас вот к своим пробираемся. – С виноватым видом ответил Захар.

– Сметанин! – вдруг в слабом голосе лейтенанта звякнул металл.

– Я, товарищ лейтенант! – просипел за спиной голос их молчаливого конвоира.

– Расстрелять дезертиров к чертям собачьим!

– Товарищ лейтенант! – Вскрикнул Виталик. – Да какие же мы дезертиры? Мы же вот… Знамя полка вынесли!

А в спину ему ткнулся ствол.

– Захар, покажи!

Тот торопливо стал расстегивать куртку и судорожно вытаскивать красный сверток.

А потом развернул его.

Лейтенант помолчал, а потом добавил:

– Погоди, Сметанин… Успеем еще. Документы!

– Сгорели, товарищ лейтенант… Мы их на печке хранили, а тут немцы с полицаями, мы через овин и ходу в лес. Они дом подожгли и книжки там сгорели…

– Хутор, где находится? Можешь на карте показать? – лейтенант протянул дрожащей рукой планшет.

– Товарищ лейтенант, мы это… картам не обучены. – Соврал Захар, студент четвертого курса естественно-географического факультета.

– Где стояли осенью?

– У Ивантеевки, товарищ лейтенант… А дальше не знаю…

– А оружие то где?

– Так это… В избе осталось. – Понурили они головы.

– Распестяи… Вот из-за таких как вы – немцы до Москвы дошли! – Лейтенант зло сощурил глаза. – Сметанин! Налей им кипятку!

Сметанин, длинный и тощий как жердина, молча козырнул лейтенанту.

– Товарищ лейтенант, а покушать у вас ничего нет? А то мы уже сутки не жрамши! – взмолился Захар.

– Слышь, боец… У меня раненые уже неделю не жрамши – перекривился лейтенант.

– Товарищ лейтенант, – тихо сказал Сметанин, скинувший капюшон маскхалата и внезапно оказавшийся рыжим – Они там змею поймали и забили.

– Молодцы… Змею сварить. Бульон и мясо тяжелораненым. Передай старшине. Сам обратно в дозор.

Сметанин непроизвольно сглотнул, но, справившись с собой, опять кивнул и побрел в лес, держа винтовку как ребенка – прижав к груди. По пути он о чем-то перемолвился с лежащим возле костра мужиком.

– К костру идите. Позже вызову – сказал лейтенант. Похоже, каждое слово давалось ему с трудом.

Ребята пошли к костру и не заметили, как командир с облегчением откинулся на землю.

– Товарищ старшина, нас к вам прислали.

Тот молча, не вставая, кивнул на котел с медленно кипящей водой и кружки.

Они осторожно зачерпнули крутого кипятка и сели рядом.

– Товарищ старшина, а что за часть у вас?

Тот приоткрыл водянистые глаза:

– Первая мобильная воздушно-десантная бригада. – Почти по слогам, еле слышно прошептал он.

Парни переглянулись. Еще бы! Именно этот лагерь они и искали! Тогда не нашли, нашли сейчас. Тощих, обессиленных, больных, но все еще ждущих самолетов с Большой земли.

А ведь самолетов то больше не будет… Командир рассказывал, что последний У-2 садился тут где-то в средине апреля сорок второго. А сегодня?

– Слышь, старшина? А сегодня какое число?

– Двадцать восьмое. – Не открывая глаза и не поднимаясь, ответил тот.

– А самолет когда был последний?

– Пятнадцатого.

– Так вы чего, уже две недели не ели ничего?

Старшина открыл глаза.

– Раненые неделю. Здоровые – три. Как мясо лошадиное протухло так и не ели.

Парни потрясенно замолчали.

– Мешки сейчас вещевые вывариваем. У кого сахар просыпался, у кого сало пятно оставило. Хорошо хоть гранаты перестали есть…

– Гранаты?? Как это?

– Так тринитротолуол-то сладкий на вкус. Некоторые несознательные ели. А потом помирали от отравления.

Старшина смолчал. Он не стал рассказывать, как самолично расстрелял бойца, сошедшего с ума и срезавшего с бедра убитого друга куски мяса…

– Товарищ старшина, а товарищ старшина! – осторожно позвал лежащего Виталик. – Нам бы это… К товарищу лейтенанту…

– Идите. – Шепнул тот в ответ и повернулся на бок.

Они встали и оглядели лагерь. Нигде не было ни одного движения. Только изредка – то справа, то слева – раздавались стоны.

И этот чертов запах смерти и разложения…

Лейтенант лежал, свернувшись калачиком.

– Товарищ командир! – потряс его за плечо Виталик.

Тот внезапно зашипел от боли.

– Не трогай, боец!

– Извините, товарищ лейтенант! – отдернул тот руку. – Ранены?

– Нет. Дистрофия у меня. Мышцы распадаются. Больно. И синяки потом… Чего хотели?

– Извините, товарищ…

– Чего хотели, говорю? – снова в его голосе лязгнул металл.

– Товарищ лейтенант! Мы, это… – Замялся Захар, не зная как сказать. А потом собрался с духом и выпалил. – Самолетов больше не будет.

Тот приоткрыл глаза. Голубого цвета, оказалось. Потом помолчал и тихонечко сказал:

– Не ори. Сам знаю. Ушли наши на прорыв. Неделю назад. Кто мог. Мы остались. Бой был. Слышно было. А потом тишина. Значит, легли, раз самолетов за нами нет.

На этот раз замолчали ребята, зная из прошлой памяти, что часть десантников вышла. Около трехсот человек. А часть раненых и ослабленных осталась где-то в болотах Демянского котла. У лесного аэродрома. Навсегда. Почему их не эвакуировали – осталось загадкой.

– Так ведь погибнете же вы здесь! – не удержался Захар.

– Мы знаем. – Спокойно ответил командир, смотря в небо широко распахнутыми голубыми глазами. – Ну и что? Значит так надо. Еще бы немца хоть одного…

И лейтенант снова прикрыл глаза.

И тут на поляне что-то хлопнуло. Раз, два, три!

Ребята аж подпрыгнули от неожиданности. А над шалашиками поднялись невысокие султанчики взрывов.

Лейтенант приподнялся и хрипло каркнул:

– Бригада в ружье! Немцы! – А потом тихо добавил – Опять, сволочи, минами шмалять начали!