В. Бирюк - Парикмахерия Страница 9

Третий, биологический, способ основан на использовании эфирных масел. Маслице забивает и вше, и гниде дыхательные пути и они, вполне естественно, дохнут от удушья. Хорошо, что про это «Общество защиты животных» не знает — смерь от удушья для любого живого существа — одна из самых мучительных.

Что-то мне вспоминается. Паранит? Ага. Сбегал быстренько из этого 12 века в аптеку — и назад. Только… Фиг я — «назад». Не дождётесь. Может, поэтому и «вперёд» — тоже «фиг»?

Тогда какой-нибудь самогон-самопал? Масла: эвкалиптовое, кокосовое… Точно. Кокосы по всей «Святой Руси» — как лопухи… Анисовое подойдёт? Это ж наше, русское. Анисовка вообще…. Снова пролёт — на Руси только с середины 19 века. Нужно сначала крепостное право отменить, 17 миллионов человек на свободу отпустить, отобрать у дворян гарантированную кормушку, но при этом накачать их «выкупными платежами». И оставить их с землёй, с которой они не знают что делать. Глядишь, и анисовка появиться — пить-то на Руси умеют все.

Народные средства. Типа: «Возьмите один стакан сока граната…». Штатный вопрос: где будем брать гранату? Для выдавливания из неё сока? Или там: «Помойте с хозяйственным мылом». Нет здесь мыла. Никакого.

Когда Янки запустил одно из первых своих промышленных производств — мыловаренную фабрику при дворе короля Артура, то: «Запах от завода был так силен, что король однажды чуть не упал в обморок; задыхаясь, он заявил, что не в силах больше терпеть, а сэр Ланселот, тот только ходил по крыше и ругался. Я уверял его, что на крыше запах сильнее всего, но он отвечал, что там по крайней мере можно дышать, и всякий раз прибавлял, что дворец не подходящее место для мыловаренного завода и что он задушил бы того негодяя, который осмелился бы открыть мыловаренный завод в его собственном доме. Он не переставал ругаться даже в присутствии дам, но люди, подобные ему, с этим не считаются. А когда ветер доносил запах с завода, все готовы были ругаться даже при детях».

Тут и так постоянно: «все готовы ругаться при детях». Но мыла — нет. Но что-то у местных должно быть. Мята, чеснок, полынь… Полынь вообще просто вешают в избах от насекомых. Сделаю экстракт какой. «Метод перегонки эфирного масла с водой из растительного сырья основан на физическом законе парциального давления Дальтона-Рауля, в соответствии с которым две несмешивающиеся жидкости, нагреваемые вместе, закипают при температуре ниже температуры кипения каждой жидкости в отдельности, и на свойствах эфирного масла — летучести и практической нерастворимости в воде». Зашибись.

«При попытке внедрить на Святой Руси вошебойку прогрессор вывихнул себе мозги. Насмерть». «Вошебойку»… Всё, достало. Мне проблему нужно решить здесь и сейчас. Работаем по рабоче-крестьянски. По Котовскому.

– Подъём! Оружие не брать! Выходи строиться! Живо. Кто не успел — тот опоздал. Бегом!

Что строевой здесь нет — я уже говорил, но вот подъем мои отрабатывают быстро. А чего тянуть — спим-то одетыми. Стоят. Но — не проснулись. А «птицы» вообще… стожок изображают. Шалашик. Звяга начал спросонок бурчать. А меня дрючок есть. «Бурчало возопило». От его вопля и остальные проснулись.

За такое построение… «Равнение на грудь четвёртого» отсутствует, поскольку понятие «равнение»… Ну да ладно, это ж мужики, деревенщина-посельщина — что взять.

– Тихо. Слушать сюда. У нас на заимке появились непрошеные гости… Головами не крутить — смотреть на меня. Топоры отставить… Кто ещё мявкнет — к ведьме купаться отправлю. Натащили вшей… Я знаю откуда… Я знаю, что привычные. Теперь будем отвыкать. Первое: натаскать воды и вскипятить два самых больших наших котла. Второе: набрать хвои и сделать хвойный отвар.

Насчёт хвои — не уверен. Вроде помогает. Чётко помню, что помогает при цинге. Слава богу — не мой случай. А, вреда, вроде бы, не будет. Щёлока у нас нет, мыло… Ну, об этом я уже погрустил.

– Третье. Снять с себя всю одежду, собрать в одну кучу все тряпки. И кожаное — тоже. И кипятить. Долго. Каждую закладку — до полутьмы.

Это не в смысле освещённости, а в смысле устного счета. Типа: «раз, два, три,…сто». «Тьма» здесь — самое большое известное число — десять тысяч. Миллионы-квадриллионы — на «Святой Руси» не водятся. На час должно хватить — они же скороговоркой талмудить будут. Или правильнее — всё же «Русь Святая» — пономарить? Вообще-то, здесь время молитвами меряют, но я не знаю сколько «Богородиц» в одном часе. Или, там, «отченашев». Так что — «раз, два, три…». И — «до полутьмы». «В попугаях меня больше».

Поехали дальше — выдавать ценные, организующие и указующие. Вошь живёт везде, а размножается либо в одежде, либо в волосах. Вшиные яйца называются — «гниды». Есть такой хороший многозначный лозунг: «Ваши яйца — в нашу печку». Используем.

– Сделать костёр кольцом, по очереди каждому сесть в середине и обриться наголо. Поможете друг другу. Чего «не»?

Та-ак, а вот это я не учёл. Здесь мужчина без бороды — или юнец, или кастрат. До такой степени «унтерменш» — «недочеловек», что, по обычаю, не годен к супружеской жизни, службе попом, занятию административных должностей, даче показаний в суде… Вообще, неполноправный объект всеобщих насмешек и издевательств. Обрить полбороды — смертельное оскорбление. Бесчестие, после которого мужчина, как забеременевшая до брака девица в сурово-пуританском обществе, должен утопиться или повеситься. Основание для объявления войны. Без шуток.

Когда посланцу князя Андрея Юрьевича Боголюбского, княжескому палачу Манохе, в Киеве обрили полголовы и сбрили полбороды, то князь Андрей начал собирать войско, и его только смерть остановила. А сам Маноха, хоть князь и призывал его к себе, и многие награды обещал за понесённое по службе, удалился в своё поместье и там вскорости от тоски умер.

Связка: «Пётр Первый рубил боярам бороды и головы» — вполне обоснована. Поскольку на Руси, хоть — «Святой», хоть Московской — голова без бороды — не голова. Так, «подставка под шапку». Выйти на люди с «босым», бритым лицом хуже, чем с голой задницей. Унижение смертельное. Не только посторонние пальцами показывать будут, но и свои домашние за спиной изхихикаются.

Но мне тут маячит другая связка: хипатый-вшиватый-больной-мёртвый. «Мёртвые сраму не имут». Это точно. «Имёт срам» тот господин, который людей своих до смерти от вшей допустил. А для других способов у меня времени нет. И главное — я их пока не знаю, и когда узнаю — неизвестно. Искупаем некомпетентность начальства «срамом» подчинённых. Что не ново. Но лучше «срамом», чем жизнями.

– Слушать внимательно. Вы — мои люди. Кто только что кричал: «Господине! Возьми нас, мы тебе верой-правдой служить будем!»? Пришло время клятвы ваши делом проверить. Я никого силой держать не буду. Кто хочет уйти — отдайте Николаю по две ногаты и валите. Остальные — делать по слову моему. Что значит «стыдно»? Нет сильнее стыда, чем не исполнить волю господина своего. У вас ныне только один стыд — передо мной. Ни закон человеческий, ни обычаи «с дедов-прадедов», ни закон божеский, как его попы толкуют — только моё слово. Моя воля над вами. Вы в том клялись. Нет — пшёл вон. «Единожды солгавший — кто тебе поверит». Мне клятвопреступников здесь не надо.

Мужички понуро переминались, переглядывались. Ещё не проснулись окончательно, вчерашний хмель ещё не выветрился.

– Раздевайся. Все. Быстро. Всё снять и сложить вот туда, к забору. Живо.

Всё-таки, Чимахай потянул топор из-за пояса со спины. Может, ему с топором в руках думать удобнее? Или — штаны снимать? Проверять гипотезу я не стал. Хорошо, что внимательно его контролировал, хорошо, что дрючок ни на минуту из рук не выпускаю. Резкий укол в солнечное. Конечно, не пробил. Но мужик как-то… хекнул. А я ещё шаг вперёд, дрючок вверх, к кадыку под бороду. И уже вблизи, в глаза глядя:

– Хочешь попробовать? Как «цаплю» сделаю.

Убрал дядя руку из-за спины. Тут «муж горниста» возражать начал. Типа: одежда испортиться, усядется, уварится, расползётся… Какой хозяйственный мужичок попался! Пришлось конкретно объяснять: кто именно и на каких именно карачках отсюда расползётся, если поймаю хоть одно насекомое.

Следующая заморочка: новички разделись, вещички сложили, стоят — ручками прикрывшись. А «верные» хихикают. Николай с Ивашкой. Ноготок тоже не раздевается. Один мой Сухан — как новобранец. Голый по стойке «смирно».

– Сухан, возьми еловину. Теперь вы. Вам, что, слова моего мало?

– Дык… Мы ж не холопы, господине, мы ж слуги твои верные.

– Тем более. Эти-то по «Русской Правде» самопродались. А на вас клятва. Слово сына божьего. Клятва не выкупаемая, не снимаемая. С вас и спрос больше. Быстро.

– Но, Иване, нам, может, в мир идти придётся, дела торговые вести, с людьми разговаривать. А кто ж с босорылым серьёзно говорить-то будет? Убытки могут произойти. И немалые.

– Николай, ты на Ноготка глянь — он без бороды. Ну и кто с ним несерьёзно говорить будет? Шутки глупые шутить? Делай, что я велю. А ты, Ноготок, чего не раздеваешься?