Андрей Величко - Гатчинский коршун Страница 9

– Ик… – потрясенно сказал дворецкий, качаясь, как тонкая рябина из песни.

– Я вам кого-то напоминаю? – поинтересовался я.

– И-ик, ваша светлость, – подтвердила пьяная рожа.

– Тогда, может быть, вы пригласите меня в дом?

Но тут сзади, со стороны будущего Минералогического музея, к нам подбежал явно более компетентный персонаж

– Ваша светлость, не обращайте внимания на этого идиота! – еще на бегу возопил он. – Позвольте представиться – управляющий Орловским летним домиком…

Этот домик находился примерно в полукилометре от дворца ВК Сергея в Нескучном саду, где в данный момент он и жил. И стать домик должен был не столько моей московской резиденцией, сколько опорным пунктом по слежке за отстраненным от должности великим князем – оставлять его без присмотра было никак нельзя. Но тем не менее я купил этот коттедж, вместе с объектом у пруда, оказавшимся раздевалкой. Благо принадлежал весь Нескучный управлению дворцов, то есть по прямому указанию Гоши сделка была проведена со всей возможной скоростью.

Ох, и наплачемся мы еще со своим гуманизмом, думал я, обходя новое жилье. Но именно мы, потому как решение про Сергея было принято без особых споров – и мне, и Гоше не хватило совести отдать приказ о превентивной ликвидации.

Глава 6

Через три дня после коронации император с обеими императрицами (Аликс, которая тоже носила этот титул, на торжествах не присутствовала) улетел в Питер, а я на некоторое время задержался. Торжества в общем прошли нормально, несколько инцидентов их не испортили, потому что какой же это праздник без драки? Главное, что кончилось все хорошо. Ну, а то, как ее величество Мария Первая после многочасового стояния в соборе, в полном парадном облачении, в нецензурных выражениях сравнивала коронации на Итурупе и в Москве, причем ее симпатии явно были на стороне первой, слышали только мы с Гошей.

Отставной генерал-губернатор безвылазно сидел в своем дворце неподалеку от моего домика. Визитеров у него не было, кроме одного, зато какого!

Великий князь Сандро, сказавшись больным, в Москву на торжества не поехал. Почти все это время он проторчал в гостях у Алисы, а сразу по нашему отъезду развил бурную деятельность. Простая мысль, что микрофоны там стоят почти во всех помещениях, да и слухачи не спят на дежурствах, в голову ему не приходила. В общем, он признался Алисе, что считает восшествие Гоши на трон натуральной узурпацией, потому как новым императором должен стать сын старого, то есть Алексей, под регентством своей матери. К чести Алисы надо сказать, что у нее хватило то ли ума, то ли инстинкта самосохранения не соглашаться безоговорочно, а в основном слушать, ограничиваясь междометиями. Три дня этот змей вешал императрице лапшу на уши, а потом направился в Москву. Тут, вырядившись мелким клерком, он двинул прямиком в Нескучный сад, во дворец Сергея.

К сожалению, здесь микрофонов еще не было, поэтому моя информация ограничилась только тем, что встреча была короткой, а вылетел интриган с нее как ошпаренный. Скоре всего это означало полную неудачу его поползновений, но могло быть и результатом игры на публику, дабы показать, что ничего у него, бедного, не получилось… Ну, на то и есть плотное наблюдение, чтобы прояснять такие моменты.

Естественно, с Гошей мы связывались каждый день, так что он был вполне в курсе происходящего. И у императора появилась интересная мысль, во исполнение которой он направил опальному Сергею письмо, где в завуалированных выражениях предлагал считать, что на вечернем послекоронационном приеме погорячились оба, и больше к этому не возвращаться. Я же послал Елизавете записку, где в вежливых выражениях набивался в гости. Так что в один прекрасный августовский вечер я пешочком прошелся по Нескучному саду от пруда до дома, где в будущей Москве располагался президиум Академии Наук. И здесь он же тут образуется, думал я, место хорошее, а Сергей все равно будет жить либо в Питере, либо у себя в Ильинском.

Елизавета встретила меня у дверей и в процессе провожания до мужа успела поблагодарить – оказывается, мои снадобья не только помогли против нервов, но и свели на нет постоянные боли в позвоночнике, которыми Сергей давно страдал. Ну, ничего удивительного, седативное лекарство и должно производить примерно такой эффект, кивнул я.

Великий князь встретил меня в своем кабинете – стоял, всем своим видом показывая, что никакого канцлера к нему не зашло, а вовсе даже имеется пустое место… Я же, наоборот, демонстрировал, что собеседник мне симпатичен – ну, разумеется, не беспредельно, а так, слегка. Специально для подчеркивания этого я был не канцлерском, а в авиационном генеральском мундире.

Хозяин не спешил начать беседу, так что пришлось проявить инициативу самому.

– Есть у меня к вам предложение, – сообщил я. – Но позвольте зайти несколько издалека. Вспомните, пожалуйста, что вы думали вечером после коронации, когда поняли, что император возложил решение вашего вопроса на мои плечи?

Елизавета покраснела. Ну, я примерно так себе это и представлял – небось простились друг с другом и слопали по таблетке, после чего легли спать, не надеясь проснуться… Однако получился облом-с.

– Но должен сразу признаться в двух вещах, – продолжил я. – Во-первых, использованный образ действий не является для меня ни единственным, ни даже предпочтительным. А во-вторых, и вы далеко не единственный великий князь…

Собеседник совершено не понимал, к чему я клоню, так что пришлось пуститься в детализацию:

– В России существует немало людей, стоящих над законом – а именно великие князья. И раз над законом, то получается, что в случае чего призвать их к порядку может только император. Ну делать больше его величеству нечего, кроме как разбираться во внутрисемейных дрязгах! А у величества, говорю вам приватно, есть такая черта – если предстоит какая-то неприятная работа, то взять да и спихнуть ее на канцлера… Вот он и спихнул. И ведь я честно рассказал, как представляю себе решение этой задачи! Даже бланк типового некролога показал. Так единственное, что потребовал государь – это перед вписыванием туда очередного имени поставить в известность его.

– Это бесчестно, – негромко бросил Сергей, – то, что вы сейчас говорите. Я не верю, что государь мог пойти на такое.

– Не верите или не хотите верить? Вы уж поточнее выражайте свои мысли, пожалуйста… Но продолжаю – мне это тоже не очень импонирует. Нет, есть, конечно, и редкие сволочи, вроде вашего недавнего гостя, но есть и такие, которые идут против государственных интересов по недостатку у кого опыта, у кого мозгов, у кого денег, но выдающегося вреда пока не наносят… Так вот, мне хотелось бы свалить с себя обязанность разбираться еще и с ними. Уточняю, именно на вас свалить. Подайте его величеству проект создания Высочайшего Арбитража – органа для разбирательства внутри императорской фамилии. Тогда по большинству фигур император будет обращаться именно к вам, а ко мне – только в исключительных случаях. Но даже тут за вами остается право требовать высочайшего решения – вы излагаете императору свои доводы, я – свои, и как он решит, так и будет. Обещаю, что такой проект я полностью поддержу. На этом разрешите откланяться, а на прощание подкину-ка я вам почву для размышлений… Вы случайно не обращали внимания, что все ближайшие соратники нового государя отличаются завидным здоровьем? Так что подумайте, где тут причина, а где следствие.

Мое сидение в Москве объяснялось тем, что в нашей истории именно этот город стал колыбелью первой русской революции. Ну я и решил немного постоять у той колыбельки, чтобы не пропустить момент появления младенчика…

Свободное время я использовал для творчества. Еще в первой своей речи Гоша обещал привлечь лучших представителей народа к управлению государством, и пора было начинать демонстрировать нерушимость слова его величества. С местным самоуправлением у нас уже был георгиевский опыт, так что теперь мэр Георгиевска и по совместительству председатель Российской Рабоче-Крестьянской партии по моей просьбе писал соответствующий документ. Кстати, партии были уже две недели как официально разрешены – естественно, не имеющие целью насильственное свержение существующего строя. На данный момент зарегистрировались две – та самая рабоче-крестьянская и гучковский «Союз Пятого Августа». Гучков, кстати, успел не только создать партию, но и учинил газету «Голос Москвы», в первом номере которой разливался соловьем про необходимость парламента, во главе которого явно видел себя.

…И чего это кадеты никак не могут сорганизоваться, помочь, что ли, – думал я, читая его откровения.

Разумеется, никакой думы мы с Гошей создавать не собирались. Но собрать Всероссийский Собор, который якобы выработает основные направления реформ государственности, предполагалось в ближайшее же время. Ну и помочь ему в работе, понятно…