Распутин-1917 - Сергей Александрович Васильев Страница 90

— …есть, — перебил Керенского Сталин, — есть такая партия…

Из дневника Николая II:

«Лег спать под утро, так как долго говорил с Н.И.Ивановым, которого посылаю с войсками водворить порядок. Ушел из Могилева в 5 утра. Спал до 10 часов. Когда проснулся, погода была морозная, солнечная. В окно видел, как на какой‑то станции идущий на фронт полк встретил наш поезд гимном и громким «ура!». Бог даст, беспорядки в столице, которые, как я слышал, происходят от роты выздоравливающих, скоро будут прекращены… Дивная погода. 7 градусов мороза».

—---------------------

(*) В реальной истории произошло несколько столкновений с полицией и войсками. Самый кровавый инцидент имел место на Знаменской площади, где рота лейб-гвардии Волынского полка открыла огонь по демонстрантам. Только здесь было 40 убитых и 40 раненых.

(**) Непосредственным предшественником Петроградского совета явилась Рабочая группа Центрального военно-промышленного комитета (ЦВПК) под руководством Гучкова.

(***) Собственные слова Николая Суханова, сказанные Родзянко и Милюкову в день формирования Петросовета. Из авторской книги Суханова “Записки о революции”. Первое собрание Петросовета реконструировано во многом на основании его мемуаров.

(****) Скобелев Матвей Иванович — близкий друг и соратник Л.Д.Троцкого, работал в его венской газете «Правда», один из лидеров эсеро-меньшевистского блока Петроградского совета и I Съезда Советов рабочих и солдатских депутатов, министр труда Временного правительства России. После Октябрьской революции член РКП(б), сотрудник Наркомата внешней торговли РСФСР, член Главного концессионного комитета СССР и председатель Концессионной комиссии РСФСР, сотрудник Всесоюзного радиокомитета. Расстрелян 29 июля 1938.

Глава 36. Неучтённый фактор.

С момента появления Сталина в зале произошли еле заметные, непонятные неподготовленному глазу изменения. Так же кучковались по профессиональной и политической принадлежности завсегдатаи и гости Таврического дворца, так же бродили неприкаянные, создавая водовороты и течения, но среди них гвоздиками вросли в паркет крепкие молодые мужчины, разделив весь периметр зала на правильные геометрические фигуры так, что каждый уголок и лицо находились под присмотром. Они почти не обращали внимание на оратора, непрерывно скользя цепким взглядом по лицам присутствующих, держа правую руку за отворотом одинаковых кожаных курток — традиционной одежды автомобилистов и лётчиков. Такие же кожанки встали рядом со Сталиным, создав зримую естественную преграду между ним и беспорядочными людскими потоками.

— Угроза голода испокон веков висела дамокловым мечом над населением земли русской, — глуховатый сталинский голос звучал басовым барабаном под сводами Таврического дворца.

Колыхнулись и застыли неподвижно примкнутые штыки на солдатских винтовках. Если бы дело было летом, в спертом, влажном воздухе, нагретом дыханием сотен людей, был бы слышен полет мухи.

— Испугать голодом нашего человека проще всего. Пожара, вражеского нашествия, весеннего паводка, сносящего мосты и заставляющего ночевать на крыше, не боится он так, как слухов, что завтра в доме не окажется самой простой, непритязательной краюхи хлеба со щепоткой соли. Те, кто под Новый 1917 год организовал в двухмиллионном городе дефицит продовольствия, заслуживают самой строгой, высшей меры социальной защиты…

Зал одобрительно зашумел. Самые рьяные, перекрикивая толпу, предлагали свои собственные варианты расправы над извергами. В петлю гадов!.. Расстрелять!.. Неча на них патроны тратить — утопить в Неве, и дело с концом!.. Сталин выждал, пока крикуны выдохнутся и негромко продолжил, совсем не так, как кричали на митингах записные ораторы.

— Предлагаю от имени Совета создать специальную комиссию, способную расследовать эту постыдную провокацию, направленную против трудящихся, а также трибунал, готовый провести слушания и вынести справедливый приговор всем участникам аферы.

На этот раз крики не стихали гораздо дольше. Назывались конкретные фамилии, предлагался скорый и однозначный суд военного трибунала. Самые активные хотели приступить к слушаниям немедленно. Не шумели только думские депутаты. По бледному лицу Милюкова разливался нездоровый румянец, пальцы судорожно мяли перчатки. Исчезновение занимающегося хлебом Михаила Терещенко обрело зловещий оттенок.

—Временному комитету необходимо безотлагательно взять власть в свои руки, — горячий шёпот Родзянко вывел Милюкова из состояния грогги, — иначе нам грозит полная анархия… Власть возьмут эти, — он кивнул на Сталина, — Совет депутатов.

— Если министры сбежали, то кто‑то же должен их заменить, — одними губами ответил Милюков. — Ведь сбежали? Да или нет?

— Сбежали… Где находится председатель совета министров, неизвестно. Его невозможно разыскать. Недавно расстались, а найти нигде не могу. И министра внутренних дел… Никого нет. Кончено!

— Ну, если кончено, так вы и заменяйте, Михаил Владимирович, — шикнул Милюков на Родзянко. — Положение ясно. Может быть два исхода: всё обойдется, государь назначит новое правительство — мы ему и сдадим власть… А не обойдется — так если мы не подберем, подсуетятся другие, те, кто выбрал каких‑то мерзавцев на заводах… Берите бразды правления! Ведь, черт их возьми, как нам быть, если императорское правительство сбежало, что с собаками не сыщешь!..

Думские политики, 12 лет силились скинуть царских ставленников, а когда это случилось, неожиданно растерялись.

— Михаил Владимирович, — обратился к Родзянко стоящий чуть позади член Государственной думы полковник Энгельгардт, — мне кажется, сейчас самое главное — армия. Необходимо это взбунтовавшееся солдатское стадо взять в руки. Там уже работает военная комиссия Совета. Если мы…

— Товарищи! — прорвался сквозь шум голос Сталина, — мы, конечно, покараем виновных. Никто не уйдёт от справедливого возмездия. Каждый получит по заслугам. Но наказание не наполнит хлебные лавки! А это надо сделать срочно! Люди хотят кушать каждый день!

Зал погрузился в тягучее безмолвное молчание. Накормить огромный город в феврале во время войны — легко сказать. А как сделать?

— Какая еще комиссия? — зашипел на Энгельгарда Родзянко. — Я назначаю вас комендантом Таврического дворца и комендантом Петрограда. Где эта комиссия?

— В 42‑й комнате. Закрылись, никого к себе не пускают…

— А ну, пойдем‑ка туда! И немедленно дайте мне на подпись приказ о возвращении солдат в казармы и беспрекословном их подчинении офицерам. Стадо должно быть в стойле.

Повинуясь Родзянко, несколько человек разом развернулись и направились к выходу, не замечая, что люди в кожанках тоже пришли в движение. Один из них коротко кивнул и показал глазами на удаляющихся депутатов, несколько человек вышли из строя и последовали за думской делегацией. Оставшиеся перегруппировались и снова застыли в напряженном ожидании.

— Мы знаем, где прячут хлеб господа магнаты и поддерживающие их депутаты государственной думы, — после театральной паузы добил Сталин аудиторию, тяжело глядя в спину Милюкову, отчего тот внезапно споткнулся и чертыхнулся, — нам нужна помощь военных и железнодорожников. Хлеб возьмем под охрану и организуем доставку. На полустанках вокруг столицы рассредоточен месячный продовольственный запас Петрограда. Надо его национализировать и доставить в город. Предлагаю организовать добровольческие продотряды, наделить