Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал - Владимир Геннадьевич Поселягин Страница 98

Я поцеловал, только прикладом винтовки, так что тот потом долго хромал на обе ноги. Больше он эту тему не поднимал. Меня заинтересовало, что тот говорит, а прикладом по почкам отличное средство развязывать язык. Оказалось, был Гитлером разработан план уничтожения населения Советского Союза. Согласно этому плану, после захвата наших территорий должно остаться десять процентов населения. В основном молодые мужчины для рабского труда и девушки, для удовлетворения похоти хозяев, бюргеров, как сказал летчик, ну и чтобы популяция рабов не падала. Именно поэтому немецким летчикам не то что разрешалось, а предписывалось помимо атак военных колонн на дорогах, расстреливать и беженцев. План действовал. Он говорил, как называется, но я тогда в сильном волнении был, и название вылетело из головы, до сих пор вспомнить не могу. Причем немцы уже выполняют его на оккупированных территориях. Были созданы такие команды, они называются зондеркоманды. Сами немцы в этом деле лично не участвуют, брезгуют, набирают разную нелюдь из прибалтов, поляков и другой швали. А тем только в радость, им все равно кого резать. Немцы только наблюдатели, следят, чтобы выполнялась работа. Они имеют немецкую форму без знаков различия, оружие и грузовики, иногда их переодевают в советскую форму. Такие отряды заезжали в деревни, пока немцы работают по дальним деревням, чтобы соседи не сразу узнали, что они опустели. Дальше действовали просто и жутко. Ловили все население и загоняли их в подходящий амбар, обливали бензином из канистр и поджигали, живьем сжигали жителей. Если были молодые девушки, то думаю, не нужно рассказывать, что их ждало. Самогон, найденный в домах, и веселье до утра. Девчат утром, если оставались в живых, сжигали в каком-нибудь сарае. Расстреливали редко, патроны экономили, за них отписываться требовалось, а каратели этого не любят, огнем проще. Эти зондеркоманды уже действуют, с начала войны. Летчик хорошо об этом знал, он и объяснил почему. У него был брат, лейтенант-фронтовик, герой Французской кампании.

Орденоносец. Он был ранен во Франции под конец войны и был списан в охранные дивизии, там службу вести мог, хромал. Так вот, наблюдатель-немец одной такой зондеркоманды слег в госпиталь, банальный аппендицит. Вот и попросили прислать из комендатуры офицера, чтобы тот контролировал этих нелюдей, а без жесткого контроля они работать не могли. Комендант отправил брата летуна, и тот поехал. Он вместе с зондеркомнадой посетил за два дня три деревни, как и любой немец, а они все педанты, выполнил приказ до конца, отправил рапорт в соответствующую службу, там уже замена прибыла. Потом лейтенант написал брату на нескольких листках все, что он видел, отправил письмо попутным транспортом и, хапнув стакан водки, вставил ствол пистолет в рот и спустил курок. Жить с тем, что он видел, он просто не мог. В какой-то мере порядочным человеком оказался. Причем его брат, этот самый летчик, назвал его дураком. Сам он фанатиком был и считал, что уничтожение население это правильное решение. Поддерживал его. Сказать, что я был зол, это ничего не сказать. Но сдерживал себя. Причем видя мое состояние, немец ехидным тоном рассказал еще одну историю. Он ее услышал от командира полка, который сам был свидетелем этого. Начну с того, что в плен немцы взяли наших бойцов и командиров три миллиона. Вдумайтесь только, за первый месяц войны три миллиона. Но рассчитаны припасы были на полмиллиона пленных. Кормить их нечем, и это факт. Тогда сверху спустили приказ. Уменьшить количество военнопленных до этих самых полумиллиона. Причем в плен были взяты не только военные, но множество гражданских. Это их также касалось. И вот с июля наших людей начали уничтожать в лагерях. Делали это по-разному, в некоторых морили голодом и искусственно инфицировали тифом, умирали там огромными количествами, хоронить не успевали. В других лагерях работали по-своему. Да что работали, и сейчас работают. На территории Польши есть несколько лагерей, там поляки сами все делают. Работают они так. Загоняют людей в тесное бетонированное помещение, железную дверь закрывают, потом шипение газа и люди умирают. Дальше действуют так, осматривают тела, у кого золотые зубы, выбивают, бреют головы, волосы на парики или еще какое производство, одежду складывают отдельно, все пригодится. Тела свозят к многочисленных печам и сжигают. Там все вокруг в человеческом пепле. В одном таком лагере уничтожается по четыреста человек в сутки. Постарайтесь осознать такие цифры, с учетом того, что только в Польше подобных лагерей пять и действуют они постоянно и с лета. Цифры жуткие. Поэтому если кто вздумает к немцам в плен, вспомните этот рассказ, все в нем правда, жуткая и реальная правда. А комполка рассказал схожую историю. Она касалась того, что я рассказал. Перед уничтожением людей они проходят медкомиссию, и немецкие врачи осматривают пленных, решая, что пригодится в них. Откачивали кровь для своих раненых, кожу срезали для тех немецких солдат, у кого были ожоги.

Работали и сейчас работают. Здоровых в лаборатории на эксперименты, добровольно или нет, их не интересовало. Комполка пришел к своей жене на работу, он был в отпуске, она как раз врачом была в одном из концлагерей в Польше. Застал он такую картину, здоровый мужчина, весь в татуировках, стоял перед его женой обнаженным, по татуировкам моряк, а его жена задумчиво рассматривает. Тот, это видя, дама симпатичная, заулыбался, мускулами заиграл, а он был молод и мускулист, а муж спросил, чем русский моряк заинтересовал его жену. Та и ответила, как бы она хотела сумочку с такими татуировками. Его жена написала рапорт наверх, начальству. Создали команду, и врачи теперь осматривали кожу пленных. Некоторых уводили в сторону, с них снимали кожу, и кожевники подготавливали для применения, пошива галантереи. Я убивал немцев, у меня есть трофеи с их тел и были там одни часы. Я долго не мог понять, что за кожа у браслета, и после этой истории, когда мы доехали до Старой Руссы, зашел к одному старичку, он пошивом занимался, седла делал. Тот долго смотрел браслет, даже капнул на него какой-то кислотой, и, задумчиво посмотрев на меня, сказал, что он не уверен, но похоже, кожа человечья. Часы я сразу выкинул и потом долго мыл руки. Меня до сих пор передергивает, когда вспомню, что держал их в руках. Вот такая история. Немца я вывел на дорогу, мы обошли роту стрелков, что его