Не отступать и не сдаваться. Том 1. Том 2 - Алим Тыналин Страница 99

На десерт я хотел добавить боковой слева, но этого не потребовалось. Мой неприятель хрюкнул и завалился назад, нелепо взмахнув руками. Затем упал на спину и тоже остался лежать на месте в глубокой отключке.

Тяжело дыша, я огляделся. Что-то на сегодня у меня вышло слишком много нокаутов. Я поднял сумку и толкнул безвольное тело Тохи носком сапога. Жить будет, скоро оклемается.

Ладно, хрен с ними. Пойду-ка я домой, пока еще враги не набежали или не приехала милиция. И потом, кажется, мне надо таскать с собой палку или кастет для самообороны. В следующий раз все может закончиться гораздо хуже.

Еще раз оглядевшись, я быстро пошел во двор дома. Теперь я зорко всматривался в темноту. Около дома или даже в самом подъезде меня могут ждать новые недоброжелатели.

Если какой-нибудь бедолага прохожий нечаянно спросил бы у меня сейчас сигаретку, то сразу получил бы в лоб, без выяснения причин. Даже если он и в самом деле хотел только стрельнуть сигарету. Сейчас мне не до мелочей.

Но нет, путешествие до квартиры прошло без происшествий. Я открыл дверь собственным ключом, вошел внутрь.

Ожидал, что внутри будет громко и весело. Очередная пьянка-гулянка. Но нет, в квартире все было чинно и благородно. Тишь да гладь.

С кухни доносились приглушенные голоса. Я осторожно открыл дверь. Мать сидела за столом с незнакомой женщиной. Что-то обсуждали, кажется, рецепт пирога. Увидев меня, мать нахмурилась, но сказала только:

— А, явился все-таки, хулиган. Где ты шлялся? Чего домой раньше не пришел?

Я пробурчал в ответ нечто неразборчивое. Надо же, как легко они решают все проблемы. Что же получается, мир в семье восстановлен? Ладно, посмотрим, что скажет отец.

— Кушать будешь? — спросила мать.

— Ну конечно, будет, — заверила женщина рядом с ней. Дородная тетка с морщинистым лицом, правда, не такая уж и старая, ровесница моей матери. — Ты посмотри, какой он у тебя тощий, скелет прямо настоящий.

— Давай, садись, спортсмен, — проворчала мать. — Совсем уже оголодал со своими тренировками. Поешь борща.

Я уселся за стол и с аппетитом поужинал. Когда я закончил, на кухню зашел отец. Вместе с тем самым другом, которого я тогда чуток помял. Ну вот, решил я, сейчас начнется и приготовился к обороне.

Но что интересно, так это то, что батя не особо рассердился, увидев меня. Он был трезв, также, как и его приятель. Отец отыскал в холодильнике квас.

— Ну, что там у тебя? — спросил он, повернувшись ко мне. — Ты вообще учишься сейчас или нет? Или уже выперли из техникума?

Он что, притворяется? Или действительно забыл о моем турнире и даже о нашей ссоре?

— Учусь, — осторожно ответил я, сидя над почти пустой тарелкой. — Только у меня сейчас свободное посещение из-за соревнований.

Отец проворчал: «Бездельничанье, а не свободное посещение. Придумают тоже». А его товарищ громко сказал, указывая на меня пальцем:

— Точно, это же ты тот самый Витька. Боксер или борец? Ну молодец, спортсмен.

Они собрались было уйти из кухни, но я почувствовал, что надо поговорить, как раз когда, они собрались все вместе.

— Послушайте, сколько это может продолжаться? — спросил я. — Давайте поговорим о нас.

Родители и мамины родичи, все они разом посмотрели на меня.

— Мы же, кажется, договорились, что вы не будете мешать мне, — сказал я. Вряд ли они помнят наше соглашение, хотя вроде бы, когда я уходил из дома в первый раз и потом вернулся, мы все ясно расставили по полочкам. — Но вы недавно отлично нарушили эту нашу договоренность.

Отец набычился. Я же говорю, он ничего не помнил. Или делал вид, что не помнит.

— Это что же значит, к тебе вообще подходить нельзя? Пальцем прикасаться? Ты у нас кто вообще?

— Мы договорились, что когда вы пьете, то вообще не подходите ко мне! — напомнил я, повышая голос.

Все-таки дело не обойдется без драки, как я посмотрю. Хорошо, тогда накостыляю по шее этому дяде Саше или как там его.

Отец тоже захотел заорать, даже покраснел от натуги, но его приятель сказал:

— Слушай, Толя, может и вправду вы оставите сына в покое? Он у вас спортом занимается, к чему-то там стремится. Чего вы к нему лезете?

Его доброжелательного тона хватило, чтобы отец малость успокоился.

— Никто к тебе не лезет, — проворчал он и раздраженно отпил кваса. — Только ты и сам нам на глаза не попадайся.

Он и приятель вышли. Я тоже не надолго задержался на кухне. Вспомнил, что я так и не видел бабушку и Светку. Мать и ее подружка вполголоса снова заговорили о каких-то дальних родственниках и их возмутительном поведении. Моего ухода они даже не заметили.

Светка спала в кровати, а вот бабушка нет. Она слушала радио. Передавали какую-то постановку про двух тружеников села. Дикторы говорили звучными голосами. Бабушка сделала звук потише, чтобы не мешать Светке спать.

Заметив меня, она улыбнулась и протянула руки навстречу.

— Ну, здравствуй, победитель, — сказала она.

Наконец-то хоть кто-то, помимо Худякова, поздравит меня с победой. Егор Дмитриевич тоже был доволен в глубине души, я видел это по его радостно сверкающим глазам, но не сказал ни слова похвалы, одна только критика. А бабушка вся лучилась неподдельным счастьем.

Я обнял ее и поцеловал в прохладную морщинистую щеку. Бабушка легонько похлопала меня по спине.

— Ну, как ты? — спросила она, потом вгляделась в мое лицо и тут же заметила припухлость возле глаза. — Это что же, ты там заработал? Синяка не будет? Не сильно пострадал? Слушай, внучок, я с Валей говорила недавно по телефону. Так она говорит, бокс это такое страшное дело. Все мозги могут отбить. Ты уж там поосторожнее.

Я оценил деликатность старушки. Могла бы ведь попросить бросить это опасное занятие. Но знала, что у меня трения с родителями из-за бокса и постаралась помягче высказать свои опасения.

От бабушки мирно пахло травами и лекарствами. Эх, баба Вера, спасибо тебе за такую безграничную любовь к внуку. Наверное, все бабушки такие, любят безраздельно и бескорыстно. Поэтому я вдруг и решился спросить то, о чем ни у кого не спрашивал.

— Слушай, бабушка, — сказал я, подняв голову и сидя рядом с ней на кровати. — Как ты думаешь, я смогу стать чемпионом?

Старушка поглядела на меня. Потом погладила по голове.

— Я тебе так скажу, Витенька, — ответила она. — Самое важное это то, что ты сам думаешь. А не то, что другие