Алексей Пересыпкин - Черный орел

Черный орел

– Господин, впереди прогалина! – Устало произнес изможденный легионер. Выслушав и отпустив солдата, Антоний Октавиан Галл трибун семнадцатого римского легиона, повернулся к своему адъютанту Адриану: – Становимся лагерем, передай командирам центурий, чтобы подтягивали отряды. – Наконец то увидеть небо над головой, не закрытое деревьями этого проклятого леса! Пусть и хмурое, покрытое низкими осенними тучами. Сколько уже можно брести сквозь бесконечную угрюмую чащу, проваливаясь в присыпанные прелой листвой ямы, спотыкаться о плохо виднеющиеся в полумраке узловатые корни древних лесных великанов. Теперь можно нормально выспаться, по походным меркам, разумеется, – разведя костры и устроив спальное место в сухой траве. А не так как предыдущие две ночи – в попытках найти наименее сырое убежище между необхватными деревьями, и стараясь прикрыться плащом от бесконечных капелек воды, скатывающихся с ветвей. Антоний с ненавистью уставился на грязную влажную тряпку неопределенного цвета, бывшую когда-то щегольским красным плащом. Слава богам отдых впереди.

– Марк, – позвал трибун находившегося неподалеку огромного воина, судя по значку, командира центурии. – Ты со своим людьми пойдешь вперед. Осмотришь поляну, если все чисто дашь сигнал. Центурион наклонил голову и, несмотря на свои размеры, бесшумно скрылся в окружающих зарослях. Марк Вегет был, как и большая часть его центурии, германцем и чувствовал себя в лесу как дома, в отличие от основного контингента легиона, набранного из приморских провинций, более привычного к открытым, залитым солнцем просторам. Взгляд Антония упал на знаменосца, который в очередной раз поскользнулся на сырой листве и лишь чудом не упал, уронив при этом орла легиона. Почувствовав пристальный взгляд командира, солдат вытянулся и замер, устремив взгляд выпученных от испуга глаз на трибуна. – Ну, что ты смотришь на меня, – вздохнул Галл. – Иди вперед, и попытайся не уронить орла, а то профос займется тобой так, что мало не покажется!

Знаменосец, побледнев, продолжал смотреть на трибуна. Тот плюнул от избытка чувств и отвернулся. Позади раздавались приглушенные голоса, фырканье лошадей – подтягивались далеко растянувшиеся по лесу части подразделений римской армии.

Получив сообщение от посланного вперед дозора, о том, что все впереди в порядке, отряд принялся выходить из чащи леса на поляну, представляющую собой почти правильную окружность с невысоким холмом посредине.

Стоя у подножия холма, Антоний смотрел на выходящих из чащи людей. Грязные, заросшие щетиной лица, у многих не хватало деталей экипировки. Раненых почти не было, они бы не выдержали бы напряженного темпа марша по этим лесам, а оставлять их на потеху варварам было бы жестоко, пришлось их добить из милосердия. Всего, почти после двух дней напряженного броска по лесам, осталось приблизительно около восьмисот человек пехоты, полторы турмы всадников и один инженерный отряд, имеющий при себе разобранную карробаллисту.

Вот и все, что осталось от трех легионов римской армии, вышедшей из летнего лагеря пять дней тому назад, на подавление восстания германских племен…

Глава 1

Антоний находился в голове колонны римского войска вместе с остальными высшими командирами, куда их собрал командующий армии Вар для обсуждения некоторых вопросов, связанных, в частности, с замеченным рано утром отрядом легкой конницы херусков. Публий Квинтилий Вар, был римлянином того поколения, которое предпочитало комфорт, хорошую пищу, ласковых наложниц суровой походной койке, тяготам длительных переходов и той военной славе, которую они могли бы приобрести, сажаясь с врагами Рима. Ранее, будучи наместником Сирии, Вар стяжал себе славу человека, который, не гнушаясь никакими методами, преумножал казну Римской империи, всеми правдами и неправдами обирая местное население, впрочем, и не забывая и про себя. Не так давно переведенный приказом сената в Германию, Квинтилий чувствовал себя оскорбленным и униженным. После сытной кормушки Сирии, что ему могли дать нищие земли, заселенные полудикими племенами? Все это время, проведенное наместником, он собирал необходимые средства, пригодные для подкупа крупных чиновников в Риме. Для перевода в более романизированную провинцию на ту же должность, или хотя бы на непыльную должность чиновника в сенате, которая дала бы ему возможность жить в Риме и получать неплохой доход, нужна довольно значительная сумма. И вот результат, доведенные до отчаяния драконовскими методами управления, непосильными поборами и постоянным вмешательством римских чиновников в религиозные обряды, восстали племена херусков. Три римских легиона и соединения союзных войск, имеющиеся в данный момент в распоряжении наместника, выступили из летнего лагеря для усмирения мятежников. По плану Вара, после уничтожения основных сил противника, для закрепления успеха и стабилизации обстановки, следовало стать лагерем на землях восставших. А заодно и перезимовать. Поэтому вместе с войсками прежний летний лагерь покинули женщины легионеров и их дети. Колонна из трех римских легионов в сопровождении обоза, состоящего из тех же домочадцев солдат, вспомогательных центурий кузнецов и плотников, прикрываемая отрядами конницы союзника Арминия, растянулась вдоль лесной дороги. Невысокие холмы, между которыми пролегала дорога, были покрыты лиственным лесом, состоящим из огромных деревьев дуба и бука. Стояла отвратительная осенняя погода. Свинцовые тучи роняли на землю беспрерывный поток мелкого холодного дождя. Люди шли, постоянно смахивая с лиц противную морось. В кронах высоких деревьев завывал ветер. Уже несколько раз колонна останавливалась, когда обнаруживался ствол поваленного ветром дерева посреди дороги. Участились случаи ранения сломанными сучьями деревьев. Общий дух войск постепенно падал. Хорошо, что почва была песчаной, и не приходилось выдирать колеса повозок из раскисшей земли.

Задачей конницы было выявление и поимка (или уничтожение, как получиться) вражеских разъездов. Но в этот раз дозор варваров был замечен авангардом колонны. Не имея возможности догнать всадников, солдаты молча смотрели вслед удаляющимся в лес германцам.

– Где, где этот сын свиньи!?- Квинтилий орал так, что перекрывал завывания ветра.

– Где он? – повторил Вар, обращаясь к собравшимся, имея в виду Арминия. Офицеры угрюмо отмалчивались, поскольку видели того в последний раз вчера вечером, когда он, пошатываясь, выходил из палатки наместника. Никому не хотелось в одиночку попадать с утра под руку похмельного командующего.

– Что молчите, будто воды в рот набрали!?- ярился, тот, брызгая слюной. Наконец не выдержал Нумоний, командир отряда римской конницы, всегда относившийся с неприязнью к вспомогательным войскам, набиравшимся из пограничных областей империи и к тому же являясь выходцем из семьи патрициев.

– А не наше дело следить за перемещениями подчиненным лично наместнику войсками! И если вы не знаете, где находится ваш друг Арминий, то нам это и подавно не известно! Побагровев лицом так, что оно стало по цвету неотличимо от ярко алого плаща, Вар открыл было рот, но в этот момент раздался тревожный сигнал горна.

– Что это? – Замер в растерянности Вар. Позади группы собравшихся офицеров легионеры торопливо избавлялись от поклажи, сбрасывая ее кто на повозки, а кто и просто на обочину дороги.

Середина колонны, растянувшейся по дороге, была атакована отрядами мятежников, вооруженных короткими копьями. Первый удар германцев, по не ожидавшим нападения римлянам, надеющимся на дозоры солдат из союзных племен, был страшен. Десятки людей пали под шквалом вылетевших из кустов копий. В следующий миг сотни воинов с яростными криками кинулись из леса на смешавшуюся колонну римлян. Подхватывая упавшие с земли, и вырывая из тел попавшие в цель копья, мятежники врывались в ряды легионеров. Вне строя, проигрывая германцам в росте и силе, ошеломленные внезапным нападением, римляне становились легкой добычей нападающих. В череде коротких схваток один-на-один, римляне уступали нападавшим. Нанеся быстрый оглушающий удар тупым концом древка, и добив беспомощного противника острием, мятежник – херуск оставил заходящегося предсмертным хрипом противника и кинулся на следующего солдата-римлянина, пытающегося перебросить щит со спины, где тот находился в походном положении, в левую руку. Понимая, что ему не успеть со щитом, легионер попытался уклониться, но было поздно – лезвие копья вонзилось в горло, порвав кожаный ремешок шлема, и вышло с хрустом из затылка, сорвав шлем с головы солдата. Германец радостно осклабился, показав гнилые пеньки зубов, рванул копье назад, но, вдруг помертвев лицом, с застывшим взглядом стал заваливаться на тело жертвы. Легионер, с суровым лицом, шрамом от правого глаза к подбородку и значком пятидесятника на плече, выдернул меч из спины дикаря, и оглядел место битвы. Потеряв несколько десятков солдат, римляне сумели перегруппироваться, и, выстроившись квадратом, успешно отбивали, прикрываясь щитами, неорганизованные атаки германцев. Те вяло нападали, постепенно отходя в лес. Пятидесятник вытер меч об одежду убитого дикаря и бегом отправился к оставшимся солдатам. Центр событий переместился в конец колонны, где находился обоз. А там стало по настоящему жарко. Охраняемый самыми молодыми легионерами, еще не побывавшими ни в одном бою, он подвергся атаке со всех со сторон. Появившиеся из кустов воины молниеносно подскочили к безучастно бредущим под осенним дождем римлянам, многие из которых, несмотря на приказы центурионов и десятников сложили щиты в повозки, и одним ударом повалили их на землю. Поднялась паника. Задние ряды не видели, что творилось впереди, десятники, центурионы хриплыми голосами орали, пытаясь остановить бегство. Суматохи добавляли испуганные женщины и дети. Кричали животные, напуганные криками людей и запахом крови. Наконец, под мощными ударами жезлов центурионов солдаты принялись выстраиваться, но в этот момент им в тыл ударила союзная конница. Когда люди, которые еще совсем недавно считались твоими боевыми товарищами, смеялись над немудреными солдатскими шутками, вдруг сбивают тебя с ног конем, а твоему соседу проламывают голову, забрызгивая при этом тебя его мозгами, это страшно. Началось паническое бегство. Несмотря на вопли центурионов солдаты бросали щиты и бежали кто куда. Всадники неслись за ними, втаптывая их в землю, пронзая копьями, рубя мечами. Херуски рвались вперед, к обозным повозкам, зачастую даже не обращая внимания на деморализованных римских солдат внимания – впереди были добротные вещи из обоза имперской армии. Редкие очаги сопротивления, состоящие из римских офицеров и легионеров – ветеранов не могли сдержать потока германцев, которые просто обходили их, находя более легкую добычу в лице убегающих солдат, слуг, женщин и детей. Над дорогой стоял многоголосый вой десятков одновременно убиваемых людей. Кровь медленно впитывалась в промокший, смешанный с лесным мусором песок…