Джордж Локхард - Прокляты счастьем

Джордж Локхард

Прокляты счастьем

Прокляты светом, белым вином,Соками звёздного винограда,Видят глаза бесконечную боль,Грежу о тьме, словно это награда.

Прокляты кровью, красной водой,Слёзами сердца, вкусившего ада,Разум подавлен безумной тоской,Капли глотаю смертельного яда.

Прокляты счастьем, черной звездой,Идолом для неразумного стада,Крылья влачу по земле за собой,Жертва надежды слепого обряда.

Часть 1

В граде Урту, средь вершин белоснежных, правил Энкубу, прекрасный собою. Лотосы ликом своим затмевал он, силой безмерной владел и уменьем, реки прокладывал широкою дланью, скалы крушил богатырским ударом. Молод и счастлив был грозный Энкубу, лишь дев не хотел он, и жил одиноко.

Жители Урту царя умоляли жену привести и династию продолжить. Но непреклонен великий Энкубу; равный на равной должен жениться. Много красавиц к нему приходили, станом прекрасных, белее жасмина, из-за морей приезжали принцессы – всех он отверг, не избрал себе пары.

Тогда привели заклинателя молний; в свете богов он поведал Энкубу о дочери Дрого, КайтЭ луноликой, в утёсе холодном навек заточёной. Жестокий Ирет к ней явился однажды и слово любви произнёс, но напрасно; Кайтэ отказала могучему богу. И в гневе Ирет изрекает проклятье: ты будешь моей – или жить тебе камнем.

Кровь заиграла в жилах Энкубу, вскочил он и клятву принёс пред богами, что станет Кайтэ его парой, иначе – на небо взойдёт он и бросит им вызов. Тотчас же коня оседлали герою, схватил он топор и покинул свой город.

В царских покоях жила одна птица, что ведала речи людской назначенье; едва произнёс свою клятву Энкубу, она полетела в чертоги Элори, богини, объятий героя желавшей. Узнав о решенье жениться на Кайтэ, Элори спустилась на землю и вышла, навстречу Энкубу, под видом старухи.

– Куда ты спешишь? – вопросила богиня. Герой не признал её в облике хитром и честно ответил:

– По сердца приказу.

– Пристало-ль правителю града Урука жену избирать в иноземных народах?

– В Уруке нет пары, что мне подошла бы, – ответил герой, больно ранив Элори, и путь свой продолжил, о встрече не помня. Лишь взглядом богиня его проводила.

Взыграла в ней ревность, и в вихрь обратившись, метнулась Элори к утёсу Ирета. Там силой своей рассекла она скалы, желая увидеть, кого предпочли ей.

Кайтэ пред богиней склонилась, не зная, о гневе, терзавшем бессмертное сердце. Элори убила невинную деву и приняла облик её несравненный.

Спустя много дней показался Энкубу. Богиня его ожидала в утёсе. Герой топором уничтожил все скалы, и волю вернул, как он думал, девице.

Элори сказала:

– Тебя избираю! – и вместе они удалились в пещеру, когда же вернулись, счастливый Энкубу богине поклялся:

– Моей будешь вечно!

Жестоко и горько тогда рассмеялась Элори, вернув свой божественный облик.

– Слова произнёс ты пред небом и богом; запомни же, смертный, теперь стал лжецом ты.

И понял Энкубу, кому он поклялся, и кровь на кинжале богини увидел. Утратив свой разум, он в бешенстве диком напал на Элори, как будто был зверем.

Отбила атаку бессмертная дева, смеясь над Энкубу и страстью своею. А он, потрясённый коварством богини, поднял высоко свой топор бесполезный.

– Я клялся в любви, – тихо молвил Энкубу, – Лжецом не посмеют назвать меня люди.

И свистнул топор, плоть взрезая героя, богини лицо оросив его кровью. Элори схватила Энкубу – но поздно: уже умирал он, богам непокорный.

– Безумец! – вскричала бессмертная дева. – Что смертью своей доказать ты желаешь?!

– Я клятву сдержу... – прошептал он неслышно, – На небо взойду я и брошу вам вызов!

Айсгард

Ингельд не любил городских. Изнеженные, наглые, невесть что о себе мнящие, они кичились знаниями так, словно умение читать могло пригодиться в горах. А сегодняшний гость – совсем пацан, лет тринадцати на вид – выглядел таким задохликом, что Ингельд не сразу поверил, когда услышал, зачем он явился.

– Ты хочешь на охоту? Со мной? – переспросил он медленно.

Мальчик закивал, едва не уронив странное приспособление под названием «очки».

– Я должен написать монографию о фауне горных райо...

– Нет, – оборвал Ингельд, продолжив чистить коня.

Гость растеряно моргнул.

– Мне сказали, вы лучший в этих местах охотник на драконов.

– Я единственный, – прозвучал холодный ответ.

– И поэтому только вы сможете показать...

– Ты умрёшь, – сухо ответил Ингельд.

Парень, к его чести, даже не вздрогнул.

– Вы ошибаетесь, – возразил он горячо. – Я изучал повадки горных зверей, читал труды знаменитых путешественников, я умею ориентироваться на местности, и даже если...

– Это не местность, – оборвал Ингельд. – Это Грань. Здесь живут драконы, парень. Белые, зубастые, чертовски хитрые. Ещё ни один охотник не умер своей смертью, эти твари помнят врагов и мстят даже через сто лет.

Он cмерил гостя презрительным взглядом.

– Я последний в этих местах, кто ещё рискует охотиться на драконов. Все остальные уже мертвы. Там, среди льдов, Ингельда ожидают десятки разъярённых зверей, мечтающих о мести. Они будут выслеживать меня, оставлять следы, устраивать засады – да только я всё равно прикончу тварь и продам шкуру таким, как ты, умникам, видевшим дракона лишь на картинке.

– Я изучал драконов! – поспешно возразил мальчик. – Эти создания уникальны, есть легенды что именно драконы послужили причиной войны между Братьями, когда появилась Грань. Год назад я даже сделал макет в натуральную величину, он сейчас выставлен в Академии. Ради драконов я и приехал сюда, на край света. Их больше нигде не осталось...

Ингельд затянул подпругу и медленно обернулся к гостю. На его изуродованном шрамами лице смеялись блеклые глаза.

– Изучал драконов, говоришь? – охотник криво усмехнулся, расстегнул меховую куртку и закатал телогрейку. – А скажи-ка, умник, какой дракон оставил эти следы?

Мальчик вздрогнул. Даже отступил на шаг.

– Я... я не уверен, но... Наверно, большой белый иглохвост? Они водятся на высоте среди ледников и...

Смех охотника заставил его покраснеть и опустить глаза. Отсмеявшись, Ингельд вновь застегнул куртку и безнадёжно покачал головой.

– Это был тигр, – объяснил он. – На драконов можно охотиться только издали. Если он добрался до тебя когтями – охота закончена.

Мальчик вздохнул.

– Понимаю... Но вам хорошо заплатят. Мой отец богат и влиятелен, он...

Ингельд сплюнул парню на ногу, заставив его отпрянуть.

– Я не хочу держать ответ перед богатым и влиятельным человеком, объясняя, почему погиб его сын, – коротко ответил охотник. – Разговор окончен.

– О нет, разговор только начался, – заметил высокий лысый мужчина, входя в конюшню. Ингельд смерил его неприветливым взглядом.

– Ты ещё кто?

Новый гость производил большое впечатление. Широкоплечий, властный, с огромным лбом и глубоко запавшими глазами, он носил скромную серую тунику и высокие сапоги. От холода гость кутался в меховой плащ, но настоящий мороз исходил от него самого. Ингельд не встречал такого взгляда даже у дикарки-меховухи, когда под ней зажигали костёр.

– Познакомьтесь, это мой отец, Ханаан Атта, четвёртый из Десяти, – смущённо сказал мальчик.

Охотник вздрогнул.

– Э-э-э... большая честь, – выдавил он наконец. – Несколько... неожиданно...

Жрец сжал пальцы в кулак и коснулся левой стороны груди.

– Мы с Ятти не хотим огласки.

Ингельд поднял брови.

– Ятти? Ат Ятти, сын королевы, наследный хранитель Жезла?

– Да, – ответил Ханаан. – Мой сын.

Охотник бросил на парня мрачный взгляд.

– Могли бы предупредить...

– Вы возьмёте его на охоту, – сказал жрец. – Ятти слишком много времени проводит среди книг.

– Нет, – твёрдо ответил Ингельд. – Он погибнет.

Ханаан тонко улыбнулся.

– Вот именно.

Охотник застыл. Помолчав, он почесал в затылке и медленно поднял голову.

– Я чего-то не понял?

– Покажи ему, – приказал Ханаан.

Юноша откинул длинные волосы и коснулся татуировки на виске. Ингельд невольно чертыхнулся.

– Кукла!

– Я тень настоящего Ятти, – ответил мальчик. – Моя память станет его памятью, когда я умру.

Охотник стиснул зубы и обернулся к жрецу.

– Вы нарушаете закон.

– Слуги Братьев людским законам неподвластны, – спокойно ответил Ханаан. – Разве вас не удивило, что мы явились без охраны?

Ингельд сплюнул.

– А может, вы самозванцы?

– А вам есть разница? – усмехнулся Ханаан. Вынув из-за пояса тяжёлый мешочек, он медленно перевернул его в воздухе. Конюшню наполнил звон королевских урановых монет.

Охотник долго смотрел на деньги. Здесь было больше, чем он заработал за всю жизнь. Больше, чем он смог бы заработать, даже перебив всех драконов Рогатого хребта. Здесь было так много, что смутное подозрение превратилось в уверенность, и Ингельд медленно поднял глаза.