Стивен Джонс - Оборотни Страница 10

Спустились сумерки. Он не знал, в какой район Берлина его притащили, но у него было внутреннее чутье, свободное от доводов рассудка, и оно вывело его по темным закоулкам к окраине города, прямо к развалинам какого-то здания. Никто не знал, что здесь когда-то было (аббатство? оперный театр?), но по случайному стечению обстоятельств здание осталось почти целым, в то время как все остальные строения в радиусе нескольких сотен ярдов были стерты с лица земли. Пробираясь среди куч мусора, уже заросших сорняками, он внезапно ощутил знакомый запах — запах своего племени. Их было много, собравшихся в руинах. Одни сидели, привалившись спиной к стене, и курили, передавая друг другу сигарету; другие окончательно превратились в волков и шныряли поодаль, словно призраки, сверкая желтыми глазами; третьих можно было считать почти что людьми — если бы не их следы.

Опасаясь, что упоминание каких-либо имен здесь запрещено, он все же спросил у парочки любовников, которые предавались страсти под тенью стены, не знают ли они человека по имени Мироненко. У самки была ровная и гладкая спина, а на животе двенадцать набухших сосков.

— Слушай, — сказала она.

Боллард прислушался — из темноты раздавался чей-то голос, который то угасал, то звучал с новой силой. Боллард пошел на голос и вскоре вышел к открытой площадке, посреди которой стоял волк, окруженный внимательными слушателями. В передних лапах волк держал открытую книгу. При появлении Болларда некоторые слушатели обернулись к нему, сверкнув желтыми глазами. Чтец остановился.

— Тс-с! — сказал один из слушателей. — Товарищ читает.

Это был Мироненко. Боллард тихо уселся среди слушателей, и чтец продолжил:

— «…И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю»…

Эти слова Боллард слышал и раньше, но сегодня они звучали для него по-новому.

— «…и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными»…

Он взглянул на сидящих кольцом слушателей, а слова продолжали сплетаться в знакомую фразу:

— «…и над всяким животным, пресмыкающимся по земле».

Где-то рядом завыл зверь.

Скотт Брэдфилд

Сон волка

Калифорниец Скотт Брэдфилд (Scott Bradfield) живет на два дома: в Лондоне и на Западном побережье Америки. Получив степень доктора философии по американской литературе в Калифорнийском университете в Ирвайне, он в течение пяти лет занимался преподавательской деятельностью. Именно тогда в различных журналах и антологиях появились его рассказы, рецензии и эссе. Он автор таких книг, как «Тайная жизнь домов» (The Secret Life of Houses), «Благие порывы» (The History of Luminous Motion), «Привет с Земли» (Greetings from Earth), «Что происходит с Америкой» (What's Wrong with America).

«„Сон волка“ (The Dream of the Wolf) первоначально был задуман как типичный рассказ об оборотнях, — объясняет Брэдфилд, — но я скоро понял, что меня больше интересует не физическое перевоплощение, а эмоциональное. Это рассказ об одиночестве и, наверное, самая грустная история, которая тогда пришла мне в голову».

После появления в британском журнале фантастики «Интерзон» (Interzone) рассказ вошел в однотомник Брэдфилда, а также был напечатан в других изданиях, включая два учебника для колледжа. Он был адаптирован Патриком МакГратом (Patrick McGrath) для одной из серий — удостоившейся премии — телевизионного фильма «Тайная комната» (The Hidden Room). «Это одна из моих лучших вещей», — говорит автор. Надеюсь, что вы согласитесь…

Без сна человек не имел бы никакого повода для деления мира на две половины.

— Прошлой ночью мне приснилось, что я превратился в аляскинского тундрового волка Canis lupus tundarum, — заявил Ларри Чамберс, глядя на тарелку горячей овсяной каши, чашку кофе и пончик с джемом. — Меня окружала бескрайняя белая равнина в заплатках скудной растительности. Я стремительно мчался, ощущая жаркое биение крови. Я чувствовал себя необычайно ловким, голодным, всемогущим. — Ларри схватил пончик — красный джем струйкой потек по руке. — У меня были огромные челюсти, мощные мозолистые лапы. — Он откусил еще кусочек пончика и начал жевать с открытым ртом. — Шкура моя была толстой, белой и теплой. Холодный ветерок доносил запахи лисы, кролика, оленя, грызунов, птиц, моллюсков…

— Кэролайн! — Шеррил Чамберс потянулась за мокрым полотенцем. — Я тебя очень прошу, ешь, пожалуйста, над столом. Ты только посмотри! Твои новые туфельки все в каше!

Кэролайн во все глаза смотрела на отца, уперев подбородок в край стола. В кулачке она крепко держала измазанную ложку.

— Я услышал шум за спиной и обернулся. — Ларри грел руки о белую кофейную чашку. — Мышь замерла — всего на какой-то миг, — и тогда я сделал бросок и придавил ее лапой. От ужаса ее глаза вылезли из орбит, сердце бешено колотилось. Ее страх наполнил воздух, словно пыльца…

— И что же ты сделал, папочка, что ты сделал с мышкой?

Ларри посмотрел на радиоприемник. Радио глухо вещало: «По данным наблюдений с вертолета нашей радиостанции на понедельник двадцать третьего марта, перевернувшийся бензовоз заблокировал движение по дороге в центр города…»

— Я ее съел, — ответил Ларри.

Часы показывали 8.15.

— Кэролайн, доедай скорее кашу, пока она не остыла.

— Но, мамочка! Папочка снова стал волком. Он поймал мышку и съел ее.

— Я абсолютно уверен, что это был tundarum, — произнес Ларри, натягивая спортивную куртку.

— Пожалуйста, Кэролайн! Я не буду повторять дважды.

— Но я хочу доесть папочкин пончик.

— Доедай свою кашу, а потом мы поговорим о папочкином пончике.

— Я, наверное, вечером снова заскочу в библиотеку. — Ларри поднялся из-за стола. Его ложка застыла в окаменевшей каше, словно реликт в Ла Бри.[2]

— Конечно, дорогой. И, пожалуйста, купи на обратном пути молока. Постарайся не забыть!

— Я постараюсь, — сказал Ларри. — Я постараюсь, — добавил он, вспоминая сияющий белый лед и терпкий привкус крови во рту.

— Постой! Нагнись, пожалуйста. — Шеррил послюнила кончик салфетки. — У тебя все лицо в джеме.

— Это кровь, папочка! Эта мышкина кровь!

— Спасибо, — сказал Ларри и прошел в гостиную.

Кэролайн внимательно смотрела, как захлопывается кухонная дверь. Через пару секунд она услышала, как открылась и закрылась входная дверь.

— Папочка забыл поцеловать меня на прощание, — сказала она.

Шеррил свалила кастрюльки и сковородку в раковину.

— У папочки сегодня голова не тем занята.

Кэролайн подумала с минуту. Надкусанный пончик красовался в центре стола, словно обещание.

— Папочка съел мышку, — наконец заявила она и торжествующе взмахнула ложкой.

«Canis lupus youngi, canis lupus crassodon, canis niger rufus, — думал Лари, влезая в городской автобус на Беверли-Хиллс и Фэрфакс. — Волк мечты, волк мира». Он предъявил водителю проездной. «Волки в Юте, в Северном Нью-Мексико, на Баффиновой Земле, даже в Голливуде. Волки тайно присутствуют везде», — размышлял Ларри, протискиваясь сквозь толпу в проходе.

Пожилые дамочки угнездились на своих местах, словно птички на проводах.

— Ларри! Привет, чудила! — Эндрю Притовски помахал ему своим «Уолл-стрит джорнэл». — Присаживайся. — Он положил портфель себе на колени, освобождая место у окна. — Дай отдых измученным мозгам. Они тебе еще пригодятся!

— Спасибо, — сказал Ларри и стал вспоминать экзотический послеобеденный сон. «Canis lupus chanco, тибетская газель, сумерки. Его стая завалила газель, кровь оросила серую пыль, словно капли дрожащей ртути».

— Это прибыль, Ларри. Это надежный доход. Это обеспеченная старость, летний домик, новая спортивная машина. — Эндрю потряс у него перед носом листком с последней информацией о биржевых индексах, словно делая внушение нашкодившему щенку. — Пятнадцать пунктов за две недели, как я и обещал. Ты меня слушаешь? Пятнадцать пунктов. «Консолидейтид Пластикс Инк.». Пластиковые пули — оружие будущего. Дешевые, легкие в производстве, минимум накладных расходов. Ты тоже сможешь урвать кусок, Ларри. Я даю тебе реальный шанс. Но тебе ведь одних моих слов мало, не так ли? У тебя ведь уже есть сберегательный счет, фиксированный процент, кредитные карты, бесплатные рекламные материалы. Ты приготовил себе гроб — вот что ты сделал. Фиксированный процент тебя погубит. Послушай меня, приятель. Я могу помочь. Давай поговорим о свободных от налогов муниципальных бондах.

Ларри вздохнул и уставился в закопченное окно. Около Музея естественной истории уличные торговцы продавали хот-доги, лимонад и соленые крендельки, а за их спинами из ямы с булькающей нефтяной смолой время от времени показывались древние кости.[3]