Броня Презрения - Дэн Абнетт Страница 10

— Тихо, — сказал Каффран.

Казарменный Зал 22 был широким огороженным местом, отданным под расквартировку Танитского Первого и Единственного. На противоположной стороне зала Колстекский 15-ый располагался в сходных условиях. Немногим более четырех тысяч солдат, упакованные для длинного путешествия, для долгой прогулки по Дороге Славы.

Сами казармы представляли собой металлические коробки, высотой в пять этажей. У каждого солдата была собственная ячейка, как у животных на ферме. В каждой ячейке были койка и шкафчик, и большинство солдат улучшили личное пространство стратегически расположенными плащ-палатками и камуфляжными накидками.

Было жарко и шумно. Дым висел под потолком от сигарет с лхо и трубок. Химическая вонь доносилась от уборных в южном конце. Танитцы лежали повсюду, расслаблялись, опирались на перила на лестницах, играли в карты и регицид, грелись у огня на складных стульях. На открытом пространстве за пределами казармы, солдаты играли в громкую игру кикбол, раздетые до маек.

Танитцы, Вергхастцы, Белладонцы. Три расы, связанные вместе в одну боевую единицу.

Далин шел через лагерь. Он чувствовал смутное уныние. Никто не признал его, даже люди, с которыми он регулярно общался. Несколько «привет», несколько кивков. Никто не спросил, как прошел его день.

Хотя, это было нормально. Он не хотел суеты. Он очень долго был одним из них, но не одним из них. Сейчас, в конце концов, ему исполнилось восемнадцать, и он тренировался, чтобы получить свои нашивки. К этому он стремился всю свою жизнь. Что быть одним из них, равным, Имперским Гвардейцем.

Далин иногда размышлял, стремился ли бы он в Гвардию, если бы его жизнь пошла другим путем. Если бы война не уничтожила его родной улей, где он рос, он, возможно, стал бы шахтером, как его отец. Его настоящий отец. Но война выбрала его, и воины забрали его, и их профессия была всем, что сейчас взывало к нему. Быть Гвардейцем. Быть Призраком, что еще более важно. Одним из избранных Гаунта.

Сражаться и, если потребуется, умереть, во имя Бога-Императора Человечества.

Ему было больно. Чертовы Кекси и Сару. Ему было больно, и все, чего он хотел, так это свалиться на койку и уснуть, чтобы боль прошла.

Он прошел за угол пятого блока в примыкающее место, где солдаты дремали и играли. Он услышал странный звук, стаккато, как оружейный огонь.

Это были аплодисменты.

Женщины и мужчины, все до одного, Призраки стояли вокруг него, и дико аплодировали. Он остановился и заморгал.

— Далин Крийд! Далин Крийд! Первый день в «В»! Далин Крийд! — Далин снова заморгал и огляделся на улыбающиеся лица вокруг него. Они выглядели… гордыми. Соединенные с ним, как будто владели им, в самом лучшем смысле.

Мах Бонин стоял на возвышении, руководя приветствием. — Далин Крийд! Покажите ему наше одобрение! — кричал он.

— Это... — оскалился Далин. — Это...

— Это так, как Призраки приветствуют одного из своих, — сказал Домор, выходя вперед. — Далин, это редкий момент, так что извинишь нас, если мы используем его по максимуму.

Он потряс руку Далина.

— Твой отец здесь, — сказал он сквозь аплодисменты.

Далин огляделся и увидел Каффрана, улыбающегося ему.

— Оу, ты про Каффа, — сказал он.

— Все хорошо? — спросил Каффран, подходя.

Далин кивнул. — Ты что сделал со своей формой? — спросил он.

— Только ты не начинай. Слушай, я сделал кое-что. Я надеюсь, что тебе понравится. Я достал тебе место в казарме, вверх по лестнице, в двух ячейках от моей. Все условия.

— Я еще не в Гвардии, Кафф.

— Я знаю, но ты будешь.

Далин улыбнулся и пожал руку Каффрана.

Дреммон Каффран не был достаточно взрослым, чтобы быть биологическим отцом Далина, но, как супруг Тоны Крийд, он растил мальчика и его сестру, как своих собственных детей, насколько Гвардейская жизнь позволяла это. Затем начались осложнения.

— Я достал тебе это, — сказал Каффран, вытаскивая сакру. — Чтобы произнести тост за тебя.

— Спасибо.

Далин медленно повернулся, выражая признательность аплодисментам. Он видел всех: Обела, Бана Даура, Велна, Раффлана, Бростина, Лайсу, Каобера, Нэссу Бурах. Здесь был Ларкин. Ларкин подмигнул. Старый пес.

Вперед вышел Цвейл, держа псалтырь и бутыль со святой водой. — Небеса, Далин Крийд. Ты, внезапно, стал очень высоким, — воскликнул он. — Я думал, что смогу благословить тебя, но боюсь, что не достану! — Далин ухмыльнулся и склонил голову.

Толпа затихла, когда Цвейл сделал знак аквилы на лбу Далина. — Именем Бога-Императора, который наблюдает за всеми нами, и Святой, чье дело мы делаем, я благословляю твою душу против ужасов тьмы, — провозгласил Цвейл. Он побрызгал святой водой на плечи Далина.

— Император защищает, — закончил он. Грянули аплодисменты.

Тона Крийд появилась рядом с Каффраном. — Наслаждайся этим, — сказала она Далину. — Призраки не производят много шума обычно.

— Им вообще не нужно было беспокоиться, ма, — сказал Далин. Она улыбнулась, и кратко дотронулась пальцами до его щеки. По правде, когда Призраки так собирались, это было для того, чтобы сказать «прощай», а не «привет». Чтобы попрощаться с еще одним другом или товарищем, потерянным в мясорубке. А сейчас это было выражение приветствия, отдание чести живущему. На сердце у Крийд было тяжелее, чем предполагала ее улыбка.

Они приветствовали ее сына в ряды Имперской Гвардии, в ту жизнь, у которой был только один конец. Это все было так же, как и сказать «прощай», и она это знала. С этого момента, раньше или позже…

— Здесь есть кое-кто, кто хочет сказать несколько особенных слов, — сказал Варл, появляясь из толпы.

Варл поманил. В тени рядом со стеной Колеа напрягся и откашлялся.