Перерождение Артефактора [СИ] - Элиан Тарс Страница 10

— А потом ты проснулся, — кивнул Лаграндж. — Плюс ты сам алти… Плюс всем алти удалось сбежать… Но, будь уверен, в обиду я тебя не дам. Сперва я не допустил к тебе дознавателей, потом вы смогли отбиться от похитителей, а сегодня я, хочется верить, убедил Мэри Кэролайн в том, что ты всего лишь жертва обстоятельств. Я, знаешь ли, тоже не последний человек в городе.

И ведь он был прав! С тех пор проблем с Мэри Кэролайн дель Ромберг и законом у меня не было. У меня вообще практически не было проблем — последние два месяца я провёл, жадно заполняя пробелы в своих знаниях и тренируя тело. С Григорием рукопашный бой, с Александром Лагранджем фехтование. Притом он в первый же день отметил мои «высокие рефлексы», а вскоре посетовал, что лучше бы мне тренироваться с Эндрю, который уже превзошёл своего учителя — самого Лагранджа.

Но Эндрю вежливо отказался.

Забавно, что Лаграндж (а стало быть, и Эндрю) в фехтовании использовал стиль «Рвущий кроншнеп», тот же самый стиль боя, что и легендарный капитан Леон Джонсон. По словам Лагранджа, именно капитаном Джонсоном (то есть мной) он и вдохновлялся.

Были у меня ещё и занятия с отставным капитаном, который не переставал восхищаться тем, что я «схватываю всё на лету».

И в итоге на экзамене, который проходил на одном из полигонов-кораблей, я получил высший бал, и вот теперь…

Я смотрю на высоченные распахнутые створки ворот Морской Академии.

Якорь мне в спину, улыбка так и лезет на уста! Это место такое родное. Пусть я учился здесь всего год, пусть читал лекции будущим морским офицерам очень редко, проводя всё своё время в море… Видя возвышающийся вдали шпиль главного корпуса, я ощущал, как в груди разливается тепло, а на душе становится легко.

— Идём, сынок, — добродушно хлопнул меня по плечу Лаграндж.

— Да, — тихо отозвался я.

Территория академии впечатляла размерами, а начала учебного курса, как всегда, совпадало со временем цветения Морайны — сорта яблони, названного так из-за цвета листьев и лепестков, который напоминал цвет морской волны. А раз уж морайнами был засажен практически весь парк, что тянулся от ворот до главного корпуса, землю у наших ног устилали миллионы зеленовато-голубых лепестков.

Курсанты Академии будто бы сами были кораблями, плывущими навстречу своей мечте.

Во внутреннем дворе народу собралось немало — на церемонию открытия учебного года, как обычно, пускали родителей курсантов, а также приглашали других важных гостей. Все они разместились на трибунах, чтобы лучше видеть выстроенных в ровные шеренги будущих морских офицеров.

Офицер-куратор определил меня во второй ряд. С моим ростом это создавало проблемы. Не мне, а тем, кто находился сзади.

Но всё же пикнуть никто на церемонии не смел.

Все почтительно слушали речь ректора Генриха Дорна — мужика, который преподавал в академии ещё, когда я был курсантом в первый раз.

Сперва ректор Дорн благодарил всех собравшихся, затем Метрополию, администрацию острова, представителей других стран (как я вижу, процент иностранных курсантов несколько увеличился по сравнению с моим временем).

Наконец, Дорн решил закончить, как и полагается, на торжественной ноте:

— Учитесь, друзья моя! Учитесь отлично в нашей славной Академии, и перед вами будут открыты все дороги! Ведь именно в наших стенах осваивал ремесло морехода будущий Покоритель Всех Семи Морей. «Хозяин Морей» — капитан Леон Джонсон. Мы помним об этом и гордимся этим! И рады передать знания новым поколениям, поддерживать преемственность. И очень рады, что обучение в Академии Торвиля готова начать его дочь! Да, друзья мои, для дочери легендарного капитана Джонсона сегодня распахнула двери Морская Академия Торвиля, точно так же как и для вас!

С трибун раздались аплодисменты, звучащие с каждым мгновеньем всё оглушительней.

Курсанты тоже начали хлопать.

Я же…

Я всё понимаю, ректор хочет козырнуть такой необычной ученицей, ещё сильнее поднять значимость Академии в глазах окружающих… конкурентов в первую очередь, но…

Сотню накеров ему в постель! Какого хрена он тут лопочет?!!

Моя дочь?!!!

Глава 6

Когда ректор Дорн сообщил, что у меня есть дочь, я задеревенел, будто мышь, столкнувшаяся со змеёй-горгоной. В тот же миг я начал перебирать в голове всех дамочек, с которыми мог лопухнуться и оставить потомство. Удивился ещё сильнее, когда понял, что вариантов у меня особо нет — всё-таки к там делам я всегда подходил со всей серьёзностью. Никогда не хотел плодить безотцовщину, но и оседать на суше тоже.

Удивление нарастало стремительно, но довольно быстро пошло на спад. Казалось, больше ничто не сможет меня удивить.

Однако ректор Дорн смог это сделать повторно:

— И по традиции, которую мы поддерживаем уже десятый год, я хочу передать слово одному из наших новых курсантов. Думаю, вы все уже догадались, как её зовут. Встречайте, дочь легендарного капитана Джонсона, курсант Морской Академии Торвилля, Марселла дель Ромберг!

«ЧЕГО-О-О???» — вылупившись во все глаза, чуть не заорал я.

Тем временем к краю сцены, чеканя шаг, подошла стройная девушка в красном форменном камзоле. Широкая тёмно-русая коса была переброшена через плечо (совсем как когда-то у её матушки). Девушка смотрела на всех, кто стоял возле сцены, пронзительным взглядом. Удивительным образом в этом взгляде сочетались решительность, смелость и детская наивность.

И всё же дель Ромберг… Как дери её мегаладон, это возможно? Тут речь уже не о какой-то там моей оплошности в минуты отдыха, не о том, что выстрелил боевым вместо холостого…

Ведь не было ни выстрела, ни даже возможности выстрелить.

Не настолько мне нравилась Коллекционерша капитанов, чтобы принять её знаки внимания и повесить на себя уйму проблем.

Это какая-то ошибка…

Хотя… Какая уж тут ошибка? Капитан Джонсон умер и не может опровергнуть своё отцовство.

Ладно, нужно собраться и послушать речь «дочки». И так уже мимо ушей пропустил половину.

—… Для меня честь учиться в тех же стенах, что и мой отец! Почти с самого своего рождения я наблюдала из окон нашего дома гордый облик Академии. И теперь исполнилась одно из моих мечтаний, я стала курсантом! Отныне я буду держать курс на получение офицерского звания! Я обязательно продолжу дело моего отца! Продолжу открывать новые земли и исследовать Сумеречные моря! Это моя главная мечта! И ради неё я брошу все свои силы на учёбу в Академии! Я, Марселла дель Ромберг, обязательно найду Восьмое сумеречное море!

Она вскинула кулачок, зрители на трибунах зааплодировали.

А ничего так… Пусть и нескладная, но весьма эмоциональная речь у девочки получилась.

* * *

— Послушай сюда, белобрысый, я не стану говорить банальности, в духе «кто пустил отвратительного алти в людское общество?». Оставлю свои мысли при себе, всё-таки я в гостях на чужой земле и испытываю уважение к хозяевам этой земли. Скажу иначе: ты, ничтожество, посмел оскорбить моего товарища и скинуть его в воду. Такое гордые сыны Титоса не прощают, — презрительно проговорил черноволосый парень с гладковыбритым подбородком.

Ростом он был почти с меня, да к тому же очень широк в плечах, а стало быть, среди однокурсников выделялся мощной фигурой. Выделялся этот титосиец и возрастом — выглядел он лет на двадцать, хотя большинству курсантов было лет семнадцать — восемнадцать (что и неудивительно — поступать в Академию разрешается с семнадцати лет).

Я тяжело вздохнул и мельком глянул по сторонам. На нас уже пялились курсанты, что сидели за близлежащими столиками. Титосиец решил докопаться до меня во время обеденного перерыва в общей столовой! Поразительно! Время идёт — ничего не меняется. Почти сорок лет прошло с тех пор, как я учился здесь, когда был Леоном Джонсоном, и уже тогда столовая являлась главной ареной публичных конфликтов.

Ведь именно здесь легче всего собрать десятки зрителей, чтобы заработать определённую репутацию.

— Чего вздыхаешь, белобрысый⁈ — рявкнул другой титосиец, тот, с которым я вчера столкнулся на мосту над речушкой Бунькой. Сейчас вместе с ещё двумя товарищами он стоял за спиной старшего верзилы. — Говорить по-людски не умеешь?

— По-людски умею, — я бросил печальный взгляд на прилавок для выдачи готовых блюд, который был уставлен свежеиспечёнными булочками с мясной начинкой, несколькими видами салатов, тарелками с жаркое, аромат, которого так и проникал мне в нос. Дьявол, как быстро