Турецкий дебют (СИ) - Андрей Лучиновский Страница 10

Гримёр, нехорошо улыбнувшись, помотал головой.

— Вообще не помешает.

— Что-нибудь требуется?

— Таз горячей воды и три льняных полотенца. И завязывай свои фокусы со мной, — он взял правой рукой висящую в воздухе шляпу и выудил из неё деньги, — Хотя… если у тебя есть причины хранить своё инкогнито, то я не против. Готовь пациента.

— А чего его готовить? — удивился невидимый Рысь, и я снова ощутил прикосновение чужой и холодной, как лёд, ладони к своему лбу.

Хлопок!

Прыжок на п ять минут назад

— Зовите меня гримёром, юноша.

Я ухмыльнулся. Всё происходящее со мной, до сих пор воспринималась мной, как непонятная фантасмагория. Даже смерть отца и брата почему-то отошла на второй план.

— А ты чё лыбишься? Со мной такие фокусы не проходят, Кирюша, — раздался голос Рыси и… снова холодная ладонь и падение в темноту.

* * *

"Дежа вю?"

Я снова не смог открыть глаза. Но пошевелив извилинами, вспомнил, что Рысь каким-то образом узнал, что я прыгнул назад и вырубил меня, не став дождаться моего следующего хода. А хотел я ни много ни мало влупить со всей дури молнией, как только речь зашла бы о перекраивании моего лица.

"Мда-а-а… Интересная личность", — подумалось, когда начал ощупывать, перебинтованную чем-то влажным, голову.

Стартовала мануальная экскурсия, естественно, с области носа и глазниц.

— Не трогай на голове ничего, а то уши криво приживутся, — раздался насмешливый голос Рыси, — Внизу можешь елозить ручонками сколько пожелаешь, я отвернусь.

"Юморист чёртов", — промелькнула в запечатанной бинтами башке шальная мысль, — "А сколько времени?"

И нарочито беспечным тоном, задал вопрос:

— И сколько я отсутствовал на этот раз?

— Двое суток.

Я подскочил на кровати.

— Мне надо…

— Никуда тебе уже не надо, — оборвал меня голос, — Прости, не хотел тебе сразу говорить…

Я замер в дурном предчувствии. Внезапно навалилось ощущение непоправимой беды, и меня бросило в холодный пот.

— В общем… — замялся Рысь, и я снова почувствовал его прикосновение.

— Что?! Что?! — заорал я во весь голос, — Да говори же!

— Твой род вырезан под корень, парень. Маргариты и Алёны Турчаниновых больше нет. Да и ты тоже числишься погибшим.

"Не-е-ет!"

— Официально ты труп, тебя не существует.

"Не-е-ет!"

— Прости, мне пришлось одно из твоих колец на оторванную руку твоего дружка надеть. Вот как-то так, — печально закончил Рысь.

"Не-е-ет!"

* * *

— … что вытекает из тщательного анализа, обнаруженных в усадьбе Турчаниновых, документов. У меня всё, Ваше Императорское Высочество, — граф Сутормин захлопнул папку и сел.

Великий князь Александр стоял возле окна и, рассеянно постукивая указательным пальцем по стеклу, разглядывал спокойную гладь вечно свинцовых вод Невы.

— Вы, граф, забыли добавить, что эта самая усадьба была тщательно уничтожена, — заметил, не вставая, начальник Службы безопасности Империи, князь Стариков, — Вместе с её обитателями.

— Это не вина нашей службы, князь, — улыбнулся самыми краешками губ Сутормин, — Война родов не в нашей компетенции.

— Война? — вскочил Стариков, — Весь род Турчаниновых был вырезан бандитами. О какой войне вы только что сказали?!

— Барон Красницкий прислал вызов ровно за сутки до начала штурма поместья. Вот официальная бумага из судебного департамента, подтверждающая поступление документа, — граф снова раскрыл папку и, достав из неё листок, небрежно кинул его на середину длинного стола, — Сейчас речь идёт не о войне, князь, а о предательстве. Поверьте, мне очень жаль, что ваша дочь связала свою судьбу с Турчаниновым и погибла во время штурма.

— Да я узнал бы о войне уже через пару минут после её объявления! Но Марго и словом не обмолвилась ни о каких мнимых притязаниях Красницкого к её семье! — Стариков нагнулся и сграбастал одиноко лежавший листок со стола, — Я проверю этот подлог до последней запятой, буду трясти весь судебный департамент, пока не всплывёт…

— Тихо, господа! Тихо, — Великий князь, резко задёрнул шторы, и повернулся, — Повторю, князь, Император уже ознакомлен со случившимся и повелел мне провести всестороннее расследование по поводу этого… прискорбного для всей Империи случая.

Он вернулся к своему столу и, тяжело опустившись в кресло, внезапно припечатал ладонью к столу. Столешница еле уловимо хрустнула.

— Вы хоть понимаете, что именно произошло?

Александр обвёл присутствующих тяжёлым взглядом.

— Как раз накануне войны с османами, в Империи под корень уничтожен стратегически важный род. Не побоюсь сказать — убрали с доски ключевые фигуры в будущем противостоянии! Убили людей, необходимых Империи, больше чем воздух! — постепенно приподнимаясь над столом и повышая громкость, последние слова князь уже проорал во весь голос, — Это не просто пахнет изменой, это ею смердит! Где этот урод Красницкий?

— Он тяжело ранен и лежит в беспамятстве, — ещё вставая, начал докладывать генерал Игошин, начальник службы внутренних дел Империи, — При нём неотлучно находятся мои люди.

Великий князь рухнул обратно в кресло. Немного подумав, он тихо, но твёрдо произнёс:

— Господа…

Все присутствующие поднялись из-за стола и повернулись в сторону Александра, застыв в ожидании его решения.

— Илья Андреевич, — обратился он к Старикову, — Примите мои искренние соболезнования и… простите меня, но именно из-за гибели вашей дочери, я поручаю расследование этого дела вам. Не сочтите за меркантильность, но я уверен, что вы, как лицо заинтересованное, приложите все силы, чтобы всплыла вся правда. Всем остальным службам приказываю оказывать всемерное содействие Службе безопасности. Все свободны.

Великий князь откинулся на спинку кресла и сквозь полуопущенные ресницы молча наблюдал, как три руководителя силовых структур Империи один за другим покидают кабинет. Дождавшись, пока за ними закроется массивная дубовая дверь, он нажал неприметную кнопку под столешницей и произнёс:

— Миша, пусть твои люди проследят за всеми тремя. Кто, куда, с кем, зачем и почему. Я должен знать всё об их передвижениях, контактах и что они едят на завтрак.

* * *

Трое последующих суток я метался по кровати в горячечном бреду, изредка приходя в себя лишь для того, чтобы заорать, получить очередной укол какой-то дряни и тут же провалиться обратно в кошмары. Кольцо с моей руки Рысь, от греха подальше, снял. И в редкие моменты проблеска сознания я был ему благодарен, понимая, что иначе просто сошёл бы с ума.

Но на четвёртые сутки произошёл перелом и дальше я постепенно успокоился. Может благодаря лекарствам, а может и недолгим беседам с Рысью, во время которых, он с садистской невозмутимостью пичкал меня таблетками и делал уколы. И за эти дни я узнал от своего доктора-мучителя много интересного. Рассказывал он понемногу, малыми порциями, чтобы мне было легче усвоить полученную информацию