Сергей Шемякин - Освободите тело для спецназа Страница 11

— Извини, Арсен, — повинился русский. — Давай, берём сразу ящик, да спускаемся.

Глеб подождал, пока они скрылись за полотном дороги, и направился к своей стоянке, не подозревая, что эти двое, растворившиеся в ночной мгле, судорожно прислушиваются: не идёт ли кто за ними и гадают — удалось или нет?

— Ты его слышал? — отойдя шагов на пятьсот, шепотом спросил Ибрагим.

— Не уверен, — так же шепотом ответил Груздь, — … один раз, по-моему, что-то звякнуло и всё. Но думаю, спецназ мы всё-таки сделали. Если бы минёра застукали, наверняка бы шухер поднялся. А пока тихо, как на кладбище.

Они замолчали, чувствуя себя без оружия, к которому уже успели привыкнуть, не очень то уютно. Груздь даже оставил свой неразлучный нож, опасаясь, что солдату придёт в голову мысль их остановить и обыскать.

— Давай-ка его сюда, — чуть слышно сказал Сомов и взвалил на плечо ящик со всеми их съестными припасами. — Так потише будет, а то всё время за кусты цепляемся.

Г л а в а 15

Сержант осторожно подобрался к стоянке, которую сейчас никто не охранял, но всё вокруг было спокойно. Сеанс радиосвязи он просрочил и, понимая, что командир волнуется, поспешил включить рацию.

— Хорошо, Глеб, — принял его доклад Козырев. — От души прямо отлегло. Я уж подумал, что и с тобой что-то случилось…

Последовала непродолжительная пауза, видно командир подбирал нужные слова:

… - Ребята нашли тело… Кости Саблина, — чуть замедленно, с расстановкой, выдавил он. И даже через потрескивания рации Глеб уловил резко изменившийся, осевший голос командира.

— Что с ним? — еле слышно прохрипел сержант, чувствуя, как каменеют губы.

— Попал в браконьерскую ловушку. Днём попытаемся разобраться. Так что повнимательнее там!… А теперь слушай приказ: сроки сдвинуты на минус один! Гости начнут собираться к одиннадцати. Как понял? Приём?!

— Вас понял, — ответил Глеб. — Жду гостей к одиннадцати минус один.

— Разрешаю отдохнуть два часа. Время выбери по своему усмотрению! Ну, давай, ни пуха — ни пера! — попрощался старший лейтенант.

Глеб выключил рацию и снял наушники. Спать он не хотел. Разве заснёшь после такого сообщения?

С Костей они пришли в спецназ вместе. Добродушный здоровяк с кулаками, напоминающими двухпудовые гири, после службы мечтал у себя в Воронеже, где осталась мать и две сестрички, устроиться тренером по рукопашному бою. Вести секцию и не со взрослыми, нет! — С детьми! Уж очень он любил возиться с малышами, а фотографию своих малолетних сестрёнок, со смешными косичками, он показывал Глебу (с тех пор как мать прислала её в феврале) раз десять. И сейчас эта фотография наверняка лежит в его военном билете, улыбаясь тому, кто его раскроет, двумя счастливыми рожицами без нескольких молочных зубов.

Сержант опустил голову, охваченный бесконечной, нестерпимо рвущей сердце жалостью по погибшему другу, не чувствуя, как слезой набухают веки, и кровенит ладонь лопнувший в кулаке наушник. Ноздри его затрепетали. Задёргались губы. И, резко откинувшись на траву, он застонал, выталкивая перехвативший горло комок.

Лежал он довольно долго. Потом мгновенно взял себя в руки и поднялся. Повесил попорченные наушники на рацию и надел ПНВ.

Шёл первый час ночи. На шоссе всё вымерло. Полная тишина. Ни ветерка, ни шороха. И даже лес замер в неподвижности, словно тоже заснул.

Но Глеб не верил в эту кажущуюся неподвижность и безлюдье. Растревоженные чувства улавливали затаившуюся неподалёку угрозу. Нет, не рядом, а где-то там, по ту сторону дороги, надёжно скрытую мерцающей листвой. Он мог бы даже без особого труда определить примерное направление, откуда она исходила. «Бред какой-то», — отогнал он подспудные ощущения, но всё же внимательно осмотрел весь склон, показавшийся опасным, не подозревая, что именно там находилась база Ибрагима.

Его люди в это время, плотно поев и распив за удачу поллитровку, спешно сворачивали лагерь. Группа делилась. Ибрагим с Тофиком шли к мосту, а Груздь с Шамилём оставались охранять фугас, заложенный под скалой.

— Вот откроешь эту крышечку и нажмёшь под неё кнопку, — давал Тофик последние наставления Груздю. — Больше ничего не делай и смотри не повреди, радио — вещь тонкая! Действует на расстоянии пятьсот метров в зоне прямой видимости. От скалы отойдите чуть вправо или влево, чтобы случайно камнями не зацепило. Собак не бойтесь, я там специальной смесью хорошенько присыпал, взрывчатку почуять не должны! Ну, а остальное сами по обстоятельствам сообразите. Как услышите наш взрыв, так и действуйте, только обязательно подгадайте в промежуток между машинами или подразделениями, чтобы ни технику, ни людей не зацепило. Нам лишние трудности ни к чему!

— Не дрейфь! Всё будет тип-топ. Рванём за милу душу! — спрятал Груздь пульт в нагрудный карман.

— Как дело сделаете, сразу отходите, наверняка прочёсывать начнут. Встречаемся там, где условились, — напоследок сказал Ибрагим. — И смотрите в оба — на пулю не наскочите! — дружески хлопнул он по плечу Сомова и остающегося с ним Шамиля.

Г л а в а 16

До рассвета Глеб дважды обошёл весь участок, и даже часок поспал. День обещал быть хорошим. Не успело ещё солнышко появиться во всей красе, а лес уже проснулся, приветствуя раннее утро весёлым птичьим многоголосьем. Зелень посвежела. Дышалось легко. На небе — ни тучки. Благодать!

Сержант ополоснул после сна лицо, налив воды в горсть, несколько раз энергично присел, разгоняя кровь и усевшись на влажную от росы траву, вскрыл банку консервов на завтрак. Похрумкав ржаной галетой, сделал несколько долгих глотков из фляги, проталкивая в ссохшееся горло изумительно прохладную после ночи воду. Связавшись в очередной раз с Козыревым, он стал выдвигаться в сторону распадка.

Сапоги вскоре почернели (влажная трава не хуже щётки смахнула всю вчерашнюю пыль), а затем побурели от налипшей цветочной пыльцы. Оглянувшись, Глеб слегка поморщился: темная полоса сбитой росы, предательски тянувшаяся за ним, была отчётливо видна на фоне нетронутых, серебряных капель, матово блестевших на поседевшей траве.

«Час — полтора точно продержится!» — недовольно подумал он…. «Хотя может это и к лучшему? Чужак тоже себя выдаст!»…

Внимательно слушая лес, сержант мягко скользил между деревьями, выбирая подобие тропинок и не забывая время от времени оглядываться назад. Через пятнадцать минут он уже пересёк шоссе и двинулся вдоль нижнего склона, намериваясь осмотреть наиболее опасные места и тот район, который показался ему ночью подозрительным. Да и на ночных визитёров, наверняка ещё дрыхнувших около восемьдесят девятого километра, не мешало взглянуть ещё разок.

Глеб подобрался к самой обочине напротив откоса и залёг в придорожных кустах настолько близко к полотну дороги, что сдвинься он на пару метров левее — без труда бы дотянулся до серого от придорожной пыли бетонного столбика, два десятка которых стерегли опасную крутизну. Поведя линзами бинокля по ребристой скале, разлинеенной светло-серыми косыми пластами, он замер, вцепившись взглядом в то место, где ещё несколько часов назад была приметная трещина.

«Неужели заминировали, суки?!» — ахнул сержант, почувствовав, как сразу вспотели ладони, и обдало холодком. Он оторвал бинокль от глаз и прищурился: сомнений не было — вон одна трещина, а правее, в двадцати метрах, находилась другая, сейчас почти не различимая, настолько удачно она была заложена камнями и присыпана гравием.

«Прошляпил… мудак!» — обругал он сам себя. «Под самым носом прошляпил!» — Мать твою так! — зло сплюнул он, отползая назад.

«Скорее всего, радиофугас, — решил Глеб, поднимаясь на ноги и углубляясь в лес, — проводов не видно, да через шоссе их незаметно и не проложишь. А замаскировали хорошо, сволочи. Но когда успели?»

Впрочем, на этот вопрос сержант мог ответить однозначно — после двадцати двух часов. Он тут же насчитал четыре промежутка по часу и более, когда это место им не контролировалось: дважды он обходил участок, час спал и часа полтора потратил на этих двоих с ящиком….

Додумать Ткачёв не успел. Выпущенная кем-то пуля, злым шмелём взвизгнула у щеки и ушла в заросли, с треском дырявя листву. Тело среагировало само, привычно ринувшись вниз, к земле. Глеб с маху врезался в куст и, не удержавшись, вскрикнул, откатываясь в сторону — сук раскровенил всю скулу….

— Попал?! — угрожающе прошипел Груздь, подавшись вперёд и пытаясь разглядеть внизу убитого.

— Это уже падаль, а нэ «волкодав»! Пуля нэ разбираэт, какая на головэ шапка! — припомнив слова Сомова, ехидно съязвил ингуш.

— Видишь его?

— … Нэт, — повёл тот прицелом, — только ноги, тэло дэрэво закрываэт.

— Бей по ногам!

«Нэ доверяет, шакал!» — оскорбился Шамиль, что, впрочем, не помешало ему два раза плавно нажать на спуск.