Сергей Соболев - Кондор принимает вызов Страница 11

В широкой пройме рукава и впрямь обнаружилась сквозная дыра. Зубов протиснул в одно из отверстий палец, пошевелил им, затем прерывисто вздохнул.

– Хорошо стреляет, сукин сын… И откуда он только на нашу голову взялся? Будто из под земли выскочил!

– Из под земли, говоришь? – Сотник посмотрел на него с интересом. – Любопытная версия… Кстати, что это у вас здесь за «стройка века?»

– Комплекс автотехцентра. У дальней брамы есть щит, там все прописано. Строительство ведет литовская фирма.

– Что нибудь ценное там есть?

– Об этом вам лучше у владельца стоянки спросить.

Зубов хотел сказать, что ни черта ценного, кроме машин, естественно, у них здесь нет, строители работают «с колес», даже складика захудалого нет, один лишь вагончик поставили, но потом решил, что не стоит высовываться. Приедут хозяева, пусть сами с дотошными ментами разбираются. Одно ясно, что просто так, ради любопытства, никто к ним сюда не полезет и уж тем более «мочить» всех налево и направо не станет.

– А теперь, Зубов, давайте вернемся к самому началу нашего разговора, – в голосе оперативника вновь зазвучали официальные нотки. – Вы утверждаете, что из окна сторожки видели некое транспортное средство, проследовавшее по улице Литовский вал в том же направлении, куда скрылся неизвестный злоумышленник.

– Я от своих слов не отказываюсь, – нахмурился охранник. – Я только в наш «курятник» влетел, даванул, значит, «тревожную» кнопку, схватился за мобильник, смотрю – тачка какая то мимо прошелестела. Честно говоря, мозги у меня совсем другим были заняты, поэтому толком я ее не разглядел. Кажись, малолитражка была… Может, «Гольф», а может, «жигуленок». «Восьмера», к примеру, или «девятая»…

– Зубов, я понимаю, каково вам сейчас, – оперативник бросил на него сочувственный взгляд. – Думаю, вы уже немного оклемались после случившегося. Вы хорошо знаете марки машин, сами рассказывали, что в «эскорте» приходилось туда сюда мотаться, следовательно, глаз у вас наметан. Напрягите свою память, Зубов. Отмотайте ленту назад и попытайтесь вспомнить, что за машина была…

– Да я уже битый час эту пленку в мозгах отматываю, – в сердцах сказал охранник. – И все без толку…

– Марка, цвет, количество пассажиров на борту, – продолжал гнуть свое оперативник. – Пригодится любая деталь. И учтите, Зубов, время сейчас работает отнюдь не на нас.

Глава 9

В этот предрассветный час двухэтажный особняк, расположенный на улице Вагнера и окруженный непритязательными жилыми домами, казалось, был погружен в глубокую дремоту. На первом этаже здания, вновь приобретшего после реставрационных работ черты поздней готики, располагался офис риелторской фирмы, второй был отдан в долгосрочную аренду неправительственному Фонду по изучению культурно исторического наследия Восточной Пруссии.

В глубокой утробе покойного с виду особнячка нынче царили переполох и смятение.

Риттер встретил советника у запасного входа. Его гробовое молчание было красноречивее любых слов. Для надежды не оставалось ни малейшего повода.

Сохраняя внешне невозмутимый вид – хотя кто знает, каких усилий им это стоило, – оба проследовали на второй этаж особняка. Для этого пришлось подняться по стилизованной под старину лестнице с дубовыми перилами и элементами искусной резьбы по дереву.

Советника сопровождал Гюнтер Ланге, мужчина лет сорока пяти с незапоминающейся внешностью. Где бы ни появлялся Велп Доррст, Ланге повсюду сопровождал его, подобно бесплотной тени. Он и сейчас держался чуть позади. По обыкновению, его было не видно и не слышно, но стоило лишь возникнуть малейшей нужде в его услугах, как он тут же проявлялся на свету. Этому человеку не нужно было что либо дважды напоминать либо повторять, он обладал феноменальной памятью и способностью все схватывать с полуслова. Именно из таких фанатично преданных общему делу людей и состояло ближайшее окружение доктора Велпа.

Они прошли в глубь кабинета. Внутренний интерьер здесь был в точности такой же, как и в личных апартаментах советника в здании торгпредства. И точно так же помещение надежно было защищено от электронного прослушивания.

В глазах Велпа застыл немой вопрос – надежда не оставляла его до последнего. Риттеру потребовалось сделать над собой усилие, чтобы озвучить роковую весть.

– Рудольфа с нами больше нет, экселенц…

В помещении повисла гробовая тишина. Оба в тот миг чувствовали себя полностью опустошенными. Один из них потерял первенца, которого подспудно готовил себе в преемники, другой лишился лучшего друга и надежного партнера по рискованным спецмероприятиям.

– Руди один вышел?

– Да. Судьба остальных неизвестна.

– Спецпакет?

Риттер запнулся, похоже, ему предстояло сообщить еще одну крайне неприятную новость.

– Спецпакета при нем не обнаружили. Возможно, он спрятал его в каком нибудь укромном месте… Но это – лишь мое предположение.

Велп на мгновение смежил тяжелые веки. Судьба, кажется, шлет ему новые испытания. Мало того, что Провидению было угодно отнять у него сына, так это, оказывается, не единственная беда. Если вещица, которую они между собой нарекли термином «спецпакет», паче чаяния попадет в чужие руки, вернее, поступит в распоряжение тех лиц и организаций, которые давно уже охотятся за секретами «посвященных», то при определенном раскладе это может повлечь за собой неприятные последствия. Вероятность возникновения такого расклада достаточно мизерна, но и расслабляться тоже не стоит.

Он повернулся на полкорпуса, разыскивая глазами свою «тень». Ланге медленно кивнул, выразив этим скупым жестом целую гамму чувств и переживаний – от сочувствия и сопереживания отцовскому горю и кончая тем, что он прекрасно осознает причины тревоги советника и предпримет со своей стороны все необходимые шаги.

– Куда вы поместили Руди?

– Он находится в медицинском блоке.

– Проводите меня.

В «закрытую зону» можно проникнуть двумя путями: через «подсобное» помещение, расположенное рядом с бойлерной (но при этом придется миновать добрую полудюжину помещений, двери которых снабжены устройством для идентификации личности и цифровым замком), либо непосредственно из офиса фонда, из того самого кабинета, где они и находились. О том, что здание оборудовано подъемником, известно лишь тем, кому это положено знать.

Скрытый механизм, действующий практически бесшумно, привел в круговое движение ряды книжных полок, занимавших целиком одну из стен. Створки лифта были настолько искусно подогнаны, что оставались незаметными на общем фоне стены. Когда Риттер вставил в прорезь идентификационную карту, послышалось тихое жужжание подъемника. После негромкого щелчка распахнулись дверцы, в кабинке вспыхнул свет. Посторонясь, Риттер пропустил вперед себя старших. Уже через несколько секунд они оказались на глубине десяти метров от поверхности земли.

Велп и сопровождающие его миновали предбанник. Сравнительно небольшое по площади помещение медблока, уставленное вдоль облицованных светлым стеклопластиком стен компактным оборудованием, было залито мертвенно бледным светом люминесцентных ламп. На этом фоне контрастно выделялась фигура встречавшего их врача, облаченного в темно синий комбинезон.

Руди лежал на узкой медицинской кушетке, вытянувшись во весь свой без малого двухметровый рост. Его уже успели освободить от снаряжения и гидрокостюма. Вопросов эскулапу было задано немного, характер огнестрельного ранения говорил сам за себя. Велп, с силой выдавливая из себя слова, сказал, что вскрытие делать не нужно. После этого медика попросили на время выйти в соседнее помещение.

Риттер и Ланге, обменявшись короткими взглядами, собрались было последовать за ним, но советник жестом попросил их остаться.

Конрад Велп на несколько секунд застыл в скорбном молчании. Его мозг все еще отказывался верить в случившееся. Из трех сыновей Руди был самым любимым и, пожалуй, самым способным. Средний сын сейчас стажируется в элитном подразделении армейского спецназа, он выбрал для себя военную стезю. В случае необходимости Хранитель всегда может на него рассчитывать. Младший в этом году оканчивает университет в Тюбингене, но ему предстоит еще долгий путь…

Совершенное в своей мужской красоте тело Руди было укрыто до пояса простыней. На обнаженном мускулистом торсе отражались холодные блики света. С первого же взгляда заметно, что он потерял много крови: гладкая кожа приобрела мраморно белый оттенок, и в то же время рентгеноскопически проявились синеватые переплетения кровеносных сосудов. Вокруг губ и на подбородке – бурые разводы, из уголка рта к ложбинке на груди тянулась струйка загустевшей крови. Лицевые мускулы расслаблены, уродливая маска смерти еще не успела проступить через дорогие доктору Велпу черты, широко распахнутые глаза сына бездумно уставились в неведомые дали.