Илья Бердников - Ставка на Проходимца Страница 11

— Гранаты!!!

Комплекс — в сторону. Я обеими руками сорвал с груди удлиненные крупные «яйца» гранат, сжал их изо всех сил в ладонях и швырнул в глубь комнаты, рванувшись взлетающим лебедем к двери. Автомат последовал за мной как привязанный (в принципе, он и был привязан ко мне ремнем), мешая набрать скорость. Я почти проскочил в дверной проем, когда противный великан, любитель дырявить стены кувалдой, до меня добрался.

«Гу-у-уфф!!!» — от сильнейшего удара в спину я выпорхнул в коридор и, пробив противоположную дверь, влетел в другую комнату в вихре огня и обломков. Этакий огненный гадкий утенок.

Хрясь!!! В глазах потемнело, практически перекрыв паническое мелькание целеуказателей. Я покатился по чему-то твердому, воткнулся во что-то не менее твердое, и — бадам! — на меня еще что-то рухнуло сверху, выбив дух и прищемив ноги.

— Алексей. Алексе-ей…

— Заткнись, ж… Жипка! — Я со злости чуть не назвал Петера «жопкой». — Зачем было орать «гранаты»? Не мог крикнуть в единственном числе?!

Я с трудом выкарабкался из-под рухнувшего шкафа. Похромал к остаткам дверей, через которые так импозантно влетел только что. Не знаю, что бы от меня осталось после таких кульбитов, если бы не защита и компенсация ударов моего комбинезона.

— У тебя все в порядке? — не унимался заботливый Петер. — Кости целы?

Я молча дохромал до бывшего зала. Гранаты сделали свое гиблое дело: потолок окончательно рухнул, весь зал превратился в сплошной завал. Что-то потихоньку горело, и дым вместе с густющими клубами пыли настойчиво валил в коридор. Какое-то шевеление в зале, совсем рядом с дверьми, привлекло мое внимание: половина гигантской сороконожки, извиваясь и скребя членистыми лапами, пыталась вытащить из-под завала свою застрявшую вторую половину.

— Не подходи к ней! — снова заскрипел Жипка. — Она жутко ядовитая!

Сороконожка осела на лапах, а потом резко дернулась ко мне, да только ее собственное тело не позволило ей вцепиться кривыми жвалами в мой комбинезон. Я убедился, что мой пистолет не выпал из кобуры. Достал его, сдвинул большим пальцем предохранитель, сжал рукоять двумя руками…

Два выстрела почти в упор разметали голову твари по мусору завала. Я огляделся, ища, в кого еще пострелять, и заметил лежащий на полу коридора штурмовой комплекс. Ремень, наверное, порвался, когда я собой двери проломил. Я осмотрел комплекс, снял с пояса барабан от дробовика (смотри ты, не выпал!), заменил. Заменил также магазин автомата…

— Может, вернешься? — мягким скрипом спросил Жипка. — Отдохнешь. Я проверю тебя — вдруг ребра сломаны?

Я молча достал из нагрудного кармана Санькин цифровой плеер, поднял забрало шлема и воткнул «затычки» наушников в уши. Забрало пришлось оставить открытым — мешал провод от наушников. Так, где там в Санькиных плей-листах фанк повеселее?

Под задорный ритм «Джемироквай» я прошел в конец коридора, миновал «смотровую» комнату, решительно нажал на кнопку замка и вывалился на лестничную площадку над гаражом. Найти коробку переключателя на перилах площадки и нажать на кнопку, опускающую гаражные ворота, было делом одной секунды. И как я ее раньше не заметил?

Лежащие по всему гаражу медведеобразные псины разом подняли ко мне приплюснутые морды.

— Ну что, винни-пухи барбосные? — злорадно поинтересовался я, притоптывая под гремящий в наушниках диско-фанк. — Дождались?

И ударил из дробовика.

— И откуда в тебе столько жестокости, Проходимец? — вопрошал меня Жипка, когда я, пыхтя от натуги, спускал его вместе с креслом вниз по гаражной лестнице. — Ты ж всех урсов сонными завалил! Да еще и ворота закрыл, чтобы они не разбежались!

— Ничего, — пропыхтел я, аккуратно спуская коляску с последней ступеньки, — был бы жестокий — предоставил бы тебе самому по ступенькам скатываться. А мишек перебил, чтобы они позже на нас не накинулись. Из предосторожности. Их, кстати, есть можно?

— Еще как, — оживился в своем кресле Жипка, — я ел их мясо — вкусное!

— Ого! — обрадовался я. — А не воняет?

— Вкусное, тебе говорю! — ерзал в кресле Жипка. — Да я уже столько времени нормального мяса не ел! Последний раз… — Он мечтательно закатил глаза, но тут же принял собранно-деловитый вид: — Ты вон там расчехли квадроцикл. Давай-давай, не буду же я сам это делать… Что?!

Я ошарашенно вытаращился на него. Оглянулся по сторонам, мотнул головой и тут только понял. Понял, что…

Я услышал голос Данилыча! Тихий, он звучал в наушниках Санькиного цифрового плеера. Поднять уровень громкости, запустить запись сначала было делом двух секунд.

«Алеха, — вещал сдавленной хрипотцой Данилыч, — если ты остался жив… — Он откашлялся резко, словно выхаркивая неприятные мысли. — Если ты жив, то знай: мы вынуждены были уехать из города. Тут какая-то летающая хрень улицы обстреляла, полквартала завалилось… Еще несколько штук гудят на подходе… Негр, что Санька принес, говорит — сейчас химией травить будут. Говорит, что тебя наверняка засыпало, да я решил тебе запись оставить. Мы постараемся ждать тебя за городом, у котлована, где вначале оказались. Так что, если жив, — выбирайся. Будем ждать тебя пару местных суток. Потом попробуем прорваться к еще работающему Проезду. Негр говорит, что он постарается связаться со своими и попытается нас вывести. Все. Храни тебя Господь».

Я еще пару минут постоял неподвижно, прокручивая в голове услышанное. Медленно вытащил из ушей вкладыши наушников… Что ж, «Храни тебя Господь!» звучит лучше, чем «Упокой его душу!». Только… вот блин! Ведь пара суток уже прошла, и автопоезд наверняка отправился к Проезду!

Если только выбрался из города.

— Что, что там? — подкатился ко мне Жипка. Синие глазенки расширены. Интересно ему…

Я пересказал, ему суть послания Данилыча и хмуро закончил:

— Нужно было раньше записи проверить.

— Не все еще потеряно! — Петер взял меня за кисть, сильно сдавил. — Мы можем их догнать, только медлить не нужно. Тащи брезент с квадроцикла!

Я расчехлил машину. Мощная, однако, штука: могло создаться впечатление, что на автомобильную раму и двигатель поставили кожух с двойным сиденьем и мотоциклетным рулем. Крупные колеса с глубоким протектором, несколько фар впереди, защищенных мощной решеткой бампера-«кенгурятника»… На таком агрегате по горному Крыму бы покататься… или — по Уральским горам… но только — летом.

— Расчехляй, подкатывай прицеп! — покрикивал Жипка, указывая на второй крытый брезентом силуэт. — Давай, шевелись, не заставляй меня вместо тебя работать!

Мне пришлось самостоятельно и прицепить прицеп к фаркопу квадроцикла, и сбегать несколько раз за оружием и припасами наверх, после чего Жипка смилостивился и дал мне время для отдыха. Сам он довольно шустро перебросил свое щуплое тело в прицеп и принялся устанавливать там ручной пулемет. Теперь мы имели что-то вроде махновской тачанки, только без надписи «Накося выкуси!» и с двигателем внутреннего сгорания вместо пары живых лошадиных сил.

Я, наблюдая за Жипкиной деловитой возней, попытался сконструировать в уме грядущие события, но почти сразу отказался от этого: голова не варила. Мысли путались, какие-то неопределенные страхи и сомнения только того и ждали в закоулках сознания, чтобы, при удобном случае, захлестнуть мозг панической волной, лишить воли, способности принимать правильные решения…

И я решил помолиться.

Я не просил Бога конкретно о чем-то. Просто благодарил. За то, что все еще жив. За то, что цел. За то, что Он не оставил меня и впредь не оставит…

Эта короткая — на пару минут — молитва благодарности неожиданно благостно подействовала на меня: мысли прояснились, на душе стало прозрачнее, спокойнее. Страхи, ожидание чего-то плохого, смертельно опасного отступили, сменившись странной уверенностью, что все должно быть хорошо. Это не была уверенность человека, знающего свои ресурсы и полагающегося на них. Скорее, я как раз и не мог положиться на себя, зная, что слишком мало стою, будучи не десантником-спецназовцем с многолетним опытом военных операций и не ходячим вычислительным центром, способным обработать любую информацию и выдать решение выхода из любой ситуации. Нет. Я был всего лишь офисным трудягой, попавшим в кипящее варево событий и каким-то образом умудряющимся в этом вареве не сгинуть. Хотя другие, более опытные, — гибли.

«Интересно, — задал я самому себе вопрос, — а у меня есть ангел-хранитель? Ну, как принято считать, что они есть у детей?»

И еще до того, как успел что-то понять, услышал, просто почувствовал внутри сердца ответ: «А почему он должен был тебя покинуть, когда ты вырос?»

— Алексей! — пронзительно рявкнул Жипкин голос прямо над ухом. — Ты что, спать тут устроился?!

Глава 5

У Черного моря…

Ветер стих, только редкие снежинки плавно опускались в ущелья улиц. Город молчал, придавленный снежным покрывалом. Он стал более светлым, более «читаемым» для взгляда. Город не стал менее розовым — снег отражал небо, а небо не радовало разнообразием цветов. Город не стал красивее. Четче обозначились провалы окон и бреши в стенах. Как раны и язвы на трупе. Некрасиво, мерзко, но мертвее уже не сделают.