Юрий Бурносов - Новая Сибирь Страница 11

— Руками ты их будешь ловить? — почему-то озлился на Фрэнсиса Антон.

— Почему? Лук сделаю. Леска у меня есть, я сохранил… И потом, я читал в какой-то книге, что животные, когда долго не видят человека, перестают его бояться. Наверное, они подпустят очень близко.

В этот момент на улице что-то загрохотало, Лариса поднесла палец к губам. Снова стукнуло, совсем близко, потом раздался странный звук, словно гугукал ребенок.

— Я посмотрю, — прошептал Антон и осторожно подобрался к окну. Выглянул, заулыбался и сделал знак спутникам, чтобы подошли.

По улице двигалась стая обезьян. Хотя, стая — громко сказано: шесть особей средних размеров, очень лохматых, жизнерадостных. Видимо, те самые, о которых говорил покойный профессор, — разбежавшиеся из Новосибирского зоопарка и приспособившиеся к местным условиям. Одна из них взобралась на обследованный Антоном «Патриот» и подпрыгивала на дверце, бухая лапами по ржавому железу.

— Интересно, они опасные? — тихо спросила Лариса.

— Бес их знает… У вас опасные? — обратился к камерунцу Антон.

— У нас таких вроде нету…

— Лучше их не беспокоить, — решила Лариса.

Обезьяны деловито осмотрели машины, вытащили из одной трухлявый подголовник, с визгом покидались им друг в друга, после чего неожиданно сорвались с места и прыжками унеслись дальше по улице.

— Жизнь идет по кругу, — философски пробормотал Антон. — Не удивлюсь, если это новые хозяева планеты, они же — ее прежние хозяева.

— Ну, это мы еще посмотрим, — хмыкнула Лариса. — Меня другое волнует: профессор говорил об армии. Как вы думаете, она в самом деле разбежалась?

— А хрен ее знает, — честно сказал Антон.

Камерунец кивнул.

По заросшему травой и местами просевшему Бердскому шоссе ехал танк Т-55, лениво расталкивая ржавые и обгоревшие корпуса автомобилей. На башне сидел, свесив ноги в люк, белобрысый капитан и задумчиво курил.

Неожиданно танк остановился, капитан коротко матюгнулся и спросил:

— Чего там?

— Слушай, Григорич, — сказал, высовывая наружу голову, еще один человек с капитанскими звездочками, — я тут подумал…

— Паша, ты это брось. Тебе не идет, — ухмыльнулся белобрысый.

— Да хорош тебе хихикать… Я подумал, вон фургон стоит, написано ЗАО «Сибирский ЛВЗ». Это ж бухло. Прикинь, сколько водяры.

Белобрысый посмотрел в указанную сторону. Действительно, на обочине стоял покосившись грязно-белый китайский фургон с указанной надписью.

— И куда мы его погрузим, бухло твое?

— А мы его на прицепе потянем. Покрышкам, конечно, капец, но мы ж на танке. Дотащим. Вот если колесо отвалится, тогда хуже.

— Ты сначала пойди да посмотри, может, он потрошеный уже. Тут макак кругом сотни бродят. Вон, смотри, одна идет.

К танку среди автомобильных остовов пробирался человек в длинном брезентовом плаще, из-под которого виднелись голые волосатые ноги.

— Эй, военные! — крикнул он, привлекая внимание. — Товарищ офицер!

— Чего тебе? — отозвался белобрысый и погасил о броню чинарик.

— Всё, что ли? Конец? Вы приехали?

— Чего? — не понял белобрысый.

Человек в плаще подошел к танку и с надеждой повторил:

— Всё, что ли? Армия пришла?

— Слушай, земляк, пока я добрый, — вздохнув, сказал белобрысый капитан. Второй с интересом слушал. — Никакая армия никуда не пришла и не придет.

— Но… вы же…

Человек в плаще не нашелся, что еще сказать, и только сделал руками странный жест, словно лепил невидимый снежок.

— Что «мы же»? В форме? На танке? Ну да, была воинская часть, дядя. Служили в ней два прапорщика. Прочухались как-то раз — без порток, все в пыли, в паутине… Хочешь знать, что дальше?

— Хочу, — кивнул ошарашенный «дядя».

— Хочешь — слушай. Как только более-менее разобрались, что происходит, солдатики тут же разбежались. Оно и понятно: как их удержать, столько-то народу? Стрелять, и то не из чего. То, что на хранении — в смазке, да и не допер никто поначалу. А что было под рукой — в труху. За солдатиками и офицерики двинули. Кое-кто в городке остался, конечно, вот как мы с Пашей. Те самые прапорщики, если еще не допер.

— Но вы же капитан, — обалдело заметил «дядя».

— Хе! — криво усмехнулся белобрысый. — Были бы маршальские погоны, я бы и их надел… Хотя, кажись, в Российской Федерации высшее звание «генерал армии». Понимаешь, всегда в офицеры метил. Вот, дослужились. И Паша тоже. Танк? Танк с хранения. Это ж старая телега, их с вооружения сняли еще в десятом. Слава богу, армия вещь неторопливая, на переплавку не успели отправить… А то, что старая, оно и хорошо: починить проще. Где смазал, где кувалдой треснул, запчасти опять же на складе имелись. Топливо длительного срока. Вот, подладили чуток, едем. Электроники никакой, конечно, так что вражеские ракеты мы сбивать не можем, но какие тут на хер вражеские ракеты, дядя? Я подозреваю, что потенциальный враг сейчас точно так же с голой жопой похавать ищет в своих вашингтонах и пентагонах. А ты говоришь — «армия пришла».

— Значит, вы нам не поможете, — поникшим голосом произнес «дядя» и поплотнее запахнул свой плащ. — У меня семья, понимаете…

— Я бы помог, да чем? Паша, пошарь там в машине.

— Щас.

Паша нырнул вниз и тут же вылез обратно с двумя банками тушенки в руках.

— Держи, дядя, — белобрысый капитан-прапорщик сбросил их по одной мужику. Первую тот поймал, вторую уронил на потрескавшийся бетон. Подобрал, зачем-то сдул пыль. — Могу пистолет дать, «ТТ», тоже с хранения. Да только на хрена он тебе?

— Для самозащиты.

— Да? Ну на, держи, — белобрысый снял с ремня кобуру, протянул «дяде», свесившись с брони. Паша смотрел на все это неодобрительно. Человек в плаще прижал банки и пистолет к груди, нелепо собрав в кучу. — Я так мыслю, дядя, у тебя всё это отберут на хер, но это уже дело не мое. Всё, беги к своим, пока не засекли.

— Да нас давно пасут, — буркнул Паша. — Еще бы, столько шума. Вся округа сбежалась посмотреть.

— Спасибо… — пробормотал мужик, пятясь. — Спасибо…

Он наткнулся спиной на облупленный красный «Судзуки Джимни», испуганно отпрыгнул в сторону, повернулся и побежал, петляя среди машин, как заяц. Белобрысый проследил, как «дядя» скрывается на другой стороне шоссе за перекошенным магазином автозапчастей и покачал головой.

— Может, правда как-то собраться, а, Паша? Ждут ведь помощи. У нас ведь и пожрать кое-что есть, и оружие, и техника.

— А дальше что? Княжество устроишь? Крепостные, все дела? У нас в части без малого полста человек осталось, давай о них думать, — сердито отозвался Паша. — Пистолет отдал, блин…

— Да там их несколько ящиков.

— Пригодятся! В голодный год сменяем, если что. Да и они не вечные. Добрый ты не в меру, Григорич. Ладно, давай к фургону подъедем, посмотрим, что там внутри. Если и вправду бухло — значит, наш день. И ствола не жалко.

Фургон оказался полон ящиков с водочными бутылками. Паша присвистнул:

— Ни хера себе… И как его никто не заметил? Ты сразу усек, глаз наметанный.

— Тупые, — мрачно сказал Григорич, сидевший на башне с автоматом в руках. — Руки из жопы. Они в простое время, если магазин вдруг закрыт, с голоду сдохнут, а сейчас и подавно. Может, оно и правильно, так и надо? Естественный отбор, как у зверей.

— Может, и правильно, — задумчиво произнес Паша, что-то прикидывая. Захлопнул грузовую дверь фургона и добавил:

— Слазь. Будем думать, как эту херню к танку лучше прицепить.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Животные нуждаются только в пище и убежище. Для человека в нашем климате первичные потребности включают Пищу, Кров, Одежду и Топливо; пока это нам не обеспечено, мы не способны свободно и успешно решать подлинные жизненные проблемы.

Домик был страшненький — обросший зеленым мхом и вьюнками, из-под которых чернели бревна, с усыпанной многолетней листвой и хвоей шиферной крышей. Тем не менее смотрелся он каким-то крепким, уверенным, а вот штакетный заборчик, окружавший его ранее, теперь почти весь завалился. У крыльца стоял ржавый мотоцикл с коляской, а за домом виднелись хозяйственные постройки, такие же ветхие.

— Избушка-избушка, встань ко мне передом, а к лесу задом, — пробормотал Антон.

Они лежали в кустах метрах в пятидесяти от домика и прикидывали, есть ли там кто живой. С виду — никого, но мало ли.

От людных мест они удалились уже давно, следуя идее Ларисы двигаться на восток. Последнего человека видели два дня назад — толстый мужик, весь обмотанный невообразимым тряпьем, тащил большой мешок.

Заметив их, он вначале сел и завопил:

— Не подходить! У меня бомба! Не трогайте меня!

Потом рассмотрел поближе, узрел, видимо, Фрэнсиса, и заорал пуще прежнего: