Мария Котикова - Святая Инквизиция Страница 11

       Потому что зачем ему иначе было следить за мной? От того, что я ему понравилась? Вряд ли! Скорее потому, что приказали. И теперь о своем покое я могу забыть с абсолютно чистой совестью! Потому что, если я права, то это не последняя моя прогулка в обществе этого слуги Инквизиции...

       Впрочем, мне и с самим "Святым Отцом" еще не раз встречаться! Так что Полоз еще меньшее из всех моих зол...

       Заискрилась на солнечном свету чешуя. Не пробьет ее больше рыцарское копье. Не достанет. Я не позволю...

       Двойная жизнь. Двойная судьба. Двойная роспись.

       Интересно, что было бы, если бы они встретились, эти две стороны медали?

       Я не знаю, что было бы со мной, но картины, мои картины, стали бы немножко другими. Как и роспись. Они были бы... цельными. Законченными. Мастерство Инквизиторского художника встретилось бы с наивной и детской верой. Явило бы настоящее чудо...

       Но этого скорее всего не будет... Потому что две стороны луны не могут встретиться. Это невозможно.

       А мой дракон тем временем засверкал глазами, зашевелился, выгнул гибкую шею...

       Я почти закончила... Только сейчас наложу тени да прорисую мелкие детали... Да еще облака... И силуэты его собратьев...

       Чтобы он не был таким же одиноким, как я. Чтобы у него была настоящая семья, которая всегда поддержит... Поймет.

       Все-таки я полуночница. Глупая и наивная. Но только не днем.

       Днем я законопослушная студентка Государственного Университета с кафедры искусств. Награжденная, уже вчера, медалью "За заслуги". Причем, самим Инквизитором! Да еще и получившая из его рук такой заказ, за который бы у нас не побоялись убить. Признанная. Известная. Самостоятельная. И что самое главное - живущая под почти постоянным наблюдением Инквизиции. Просто потому, что оказалась слишком талантливой... Слишком странной. Слишком нелюдимой...

       Но это - днем. А ночью...

       Ночью я сочувствую тем, кого должна ненавидеть все своей душой. Я жалею верных Псов Инквизиции. Чудовищ. И их врагов.

       Я сочувствую самому Инквизитору, потому что он просто очень одинокий и несчастный человек, которого таким просто создали. Вырастили. За него сделал выбор прошлый "Святой Отец". Его просто выковали таким, какой он был нужен Инквизиции. Тогда, почти сорок лет назад, когда Инквизитор был всего лишь мальчишкой со своими мечтами и чувствами.

       Я знаю. Фотографию видела. Давно, правда...

       Но это ничего не меняет... Потому что там у него лицо не убийцы, а обычного мальчишки. Каких сотни.

       Жаль, что ему пришлось стать таким... чудовищем.

       Да, днем я его ненавижу лютой ненавистью. За то, что он совершил, за то, что согласился когда-то плясать под чужую дудку, за то, что стал таким. За то, что не захотел ничего изменить. А сейчас...

       Я чувствую только жалость. И ничего больше. Но не только к нему...

       Мне жаль этих глупых людей, которые живут своими иллюзиями и желаниями. Которые забыли почти обо всем прекрасном... Которые предпочли стать серыми и незаметными.

       Но я - такая же. И не мне судить их.

       Мне горько осознавать, что я не могу ничего изменить. Может, только пока, но все ж...

       Мне нестерпимо обидно за этих созданий Инквизиторских лабораторий... Они не выбирали свою судьбу. Их такими создали. Преданными. Страшными. Одинокими. Готовыми умереть по одному-единственному приказу!

       Несчастные...

       Я не хочу этого для моих созданий. У них должна быть надежда... Которую уже нет у меня. Потому что я расколота на две половинки. И мне уже не стать цельной...

       Ну вот, я и сдержала свое слово... Лети мой, хороший. Лети. Я отпускаю тебя.

    * * *

       Упустили! Этих детей, мальчишек из сопротивления упустили! По глупости... Собственной.

       Потому что они оказались... не сильнее, не удачливее, не хитрее, а просто... просто...

       Им помогли! Прикрыли! Позволили сбежать!

       Впрочем, это тоже наша вина. Моя и Цербера.

       Полоз ни при чем.

       Ему Хозяин дал другое задание. Слежку за какой-то девчонкой-художницей... По его словам, обладающей неплохим мастерством, но в плане выразительности явно недотягивающей до того неизвестного, который так выводит из себя моего Господина.

       Впрочем, я не видела ни тех, ни иных картин. Мне это ни к чему. Мое дело - убивать. И выполнять приказы.

       Меня, так же как и моих... соратников, товарищей по несчастью наделили такой же собачьей преданностью, но... оставили человеческое сердце. С его чувствами и желаниями. Потому что я всего лишь вторая...

       Первого из нас, слуг Инквизиции, вполне можно было назвать человеком. Потому что его внешность, гены и силу еще не изломали так как нашу... Как Полоза.

       Ах, мой бедный и несчастный змей... Хранитель сокровищ. Ты самый несчастный из нас всех. Ведь тебе не оставили ничего. Даже сердца. Даже чувств. Их почти отобрали у тебя.

       Я же умею скорбеть и сожалеть. О многом. О том, что я творю. О жестокости моего Хозяина, которого я никогда не сумею предать. Помешает установленная программа.

       Уж этим-то никого не обделили!

       Хотя, если подумать, зачем Инквизиции сдались бы сомневающиеся и могущие проигнорировать приказ солдаты? Правильно, не за чем. И над нами поработали. Убрали все, что, по-мнению ученых, было не нужно. Совсем.

       Поэтому мы стали называться слугами и чудовищами. Ведь, в сущности, это так и есть...

       А наши чувства не имеют абсолютно никакого значения. Ведь мы - игрушки. Дорогие...

       Я ненавижу убивать. Запах крови и страха. И пороха. И эти остекленевшие глаза своих жертв.

       В глубине моей души живет радость по поводу сегодняшнего провала. Эти дети остались жить. Их судьбы не прервались. Они увидят еще один рассвет. Блекло-желтый... Который почти незаметен из-за искусственной атмосферы.

       А раньше ее не было. И небо, говорят, выглядело совсем иначе. Впрочем, как и весь мир. Он отличался меньшей жестокостью...

       Хотя... в это-то я и не верю. Люди всегда были жестоки. Чтобы это понять, достаточно почитать книжки по истории. Они написаны кровью. Человеческой.

       Потому что все то, что помнят - кровь. Войны. Мятежи. Революции. Убийства.

       Так есть. Такова реальность! И ее нельзя изменить. Сейчас.

       И поэтому я ненавижу... людей. Но в первую очередь себя! Потому что не в силах ничего сделать. Не в силах пойти против своего Хозяина.

       Я могу только подчиняться и исполнять приказы. Больше ничего. Просто потому, что мне в гены вписали невозможность ослушания. Предательства. И теперь даже если я захочу кого-то спасти, то не смогу. Потому что желание Господина перевесит.

       Меня называет Лилит. Прекрасной. Почти ангелом. Падшим.

       Но так отчаянно желающем обрести прощение! Вновь подняться в небо. К солнцу, к Отцу! Ведь он всепрощающ и милосерден... Говорят, что нет такого, чего бы Он не простил!

       Только в Его существование уже никто не верит. Зачем? Ведь за столько лет Он ни разу не явил нам свой лик... Свое чудо.

       Но я верю. Так же как и она... Та, кого мне приказано было убить...

       У меня в ушах до сих пор звучит ее крик...

       Ангела.

       - Нет, не смейте!

       Этот ангел, каким-то чудом пришедший на эту грешную землю, со слезами на глазах смотрел, на то, как на его глазах выносят приговор... Чудовищу. Моему собрату. Люциферу. Первому из нас. Первому, кого создали в лабораториях Инквизиции...

       А она... Ангел, просто пыталась его защитить. Спасти. Потому что... жалела его. Потому что оказалась слишком чиста для всей этой завуалированной грязи. Фальши. Лжи.

       Потому что именно она внесла в его генетику ошибку. Так же как и в ее. Она оставила нам с ним возможность сожалеть. Сомневаться. Ставить под сомнение то, что мы делаем.

       Но в отличие от меня, Люцифер смог нарушить ПРИКАЗ! И за это поплатился...

       - Не вмешивайтесь, доктор. Вы же не хотите пострадать?

       Холодный голос моего Хозяина заставил ее вздрогнуть. И оглянуться. Понять страшную истину... Понять весь ужас нашей Инквизиции... Моего дома.

       Ты живешь, пока нужен. Пока способен подчиняться приказам и не ставить под сомнение политику современной церкви. О истинной роли которой уже забыли...

       Раздался выстрел. Я сама нажала на курок. Своими руками.

       Я стреляла в своего брата. Старшего. Единственного, которому я была дорога не как машина или ручной зверек, а как Лилит. Такое же создание, как и он. Может, еще Ей...

       А она стояла перед ним. Прикрыла. Защитила. На какие-то жалкие минуты.