Андрей Плеханов - Инквизитор Светлого Мира Страница 11

– Ага, - согласилась девушка и тут же пощекотала грязную подошву спящего соломинкой. Нога дернулась и исчезла под рогожкой. Храп немедленно прекратился. Я едва сдержался, чтобы не обругать мою попутчицу неприличными словами. Я схватил ее за руку, намереваясь сбежать и спрятаться где-нибудь в придорожных кустах. Впрочем, я опоздал. Человек в телеге резко принял сидячее положение, рогожка слетела с его головы и явила миру розовощекую заспанную физиономию, светлую шевелюру, невероятно взъерошенную и напоминающую сорочье гнездо, и два маленьких, сонно моргающих глазика бледно-голубого цвета. Если бы это существо, столь похожее на поросенка, начало хрюкать, я бы нисколько не удивился. Но оно запустило здоровенную лапу в спутанные волосы, почесало затылок и сказало:

– Здорово, Зян. Ты чево? Уже тово? А тырки?

– Ага. - У Цзян столь сложная фраза, преисполненная тайного смысла, не вызвала ни малейшего удивления. - Доброе утро, Трюф. Как спалось?

– Хорошо дрыхлось. - Круглые глазки здоровяка изучали меня с некоторым недоверием. - Я говорю, тырки купила?

– Да купила я твои тырки! - Девушка протянула парню связку каких-то желтых палочек, перевязанных бечевкой. - Шустряк, познакомься, это Трюфель. Мой друг.

– Здравствуйте, господин Трюфель, - церемонно произнес я, приложил руку к сердцу и слегка поклонился. - Безмерно рад засвидетельствовать свое глубокое почтение…

– Господин, скажешь тоже!… - Трюфель развязал бечевку, сунул в рот сразу несколько палочек из связки и захрустел ими с безмятежным удовольствием, как мальчишка. - Хорошие тырки! Сладкие! Почем брала?

– Три флориньи за пучок.

– Три?! - Светлые, едва обозначенные бровки Трюфа изумленно поползли вверх. - Да они там очумели совсем! Гадкие жадины! Гадкие!

– Ладно, Трюф, успокойся! - Цзян полезла в телегу. - Это мой подарок тебе. Я вам всем по связке купила. Кушайте на здоровье.

– Три флориньи… Гадкие жадины! бормотал парень, выбираясь из-под своей рогожки и усаживаясь поудобнее. - Да я за три флориньи… Эй, ты, как тебя там? Шустряк! Чево стоишь? Садись. Поехали.

Он лениво хлестнул лошаденку по крупу вожжами. Телега заскрипела всеми колесами и медленно тронулась с места. Я плюхнулся в душистое сено, лег на спину. Повозка двигалась по дороге, перекашиваясь на неровностях и подпрыгивая на ухабах. Я жевал соломинку и смотрел в небо.

– Слышь, Шустряк, а ты что, взаправду всех в этом году победил? - Трюфель чавкал своими палочками, и я с трудом разбирал его речь. - Чемпиёном, стал быть, стал?

– Взаправду.

– Тут вчера вечером промимо меня один кожевник проходил. Он говорил, что Бурбосе пятьдесят плетёв врезали. А потом в енквизицию забрали. За то, что он демоника укрывал. Тебя, стал быть.

– Так ему и надо, - заметил я.

– Нет, это все равно нечестно! - произнес Трюфель со всей горячностью, на которую только была способна его флегматичная натура.

– Что нечестно?

– Вот он, к примеру, демоника укрывал, и ему, как господину, только пятьдесят плетёв. А ежели узнают, что я, крестьянин, демоников прячу, то с меня енквизиторы шкуру живьем сдерут! Это что, честно? Я, может, тоже только плетёв хочу? Мне чево пятьдесят плетёв? Тьфу!

– А чего же ты тогда нас прячешь? - поинтересовался я.

– А кого хочу, того и прячу, - заявил Трюфель с неожиданным упрямством. - По мне, так вы, демоники, на хороших людей похожи в стократ больше, чем эти благородные вонючки. Вон Зян, к примеру… Как увижу ее, так просто дух внутри перешибает от приятности. Зян, ну так ты замуж пойдешь за меня? В который раз спрашиваю! Иди, не пожалеешь! У меня знаешь сколько еды! За месяц откормлю тебя - толще меня будешь!

– Не пойду, - сонно отозвалась Цзян.

– А чево?

– Не хочу быть толще тебя.

– Да я пошутил! Не хочешь - не ешь. Мне, может, худенькие нравятся.

– Трюф, отстань. - Цзян проснулась окончательно, потерла кулачками глаза. - Шустряк, ты не спишь?

– Нет.

– Как ты себя чувствуешь? - Девушка передвинулась ко мне поближе и положила голову на мою грудь.

– Так себе… Главное, жив остался. Это многого стоит.

– Ты живой, милый мой. Слава Богу! Я думала, что не успею.

– Ты успела.

Я протянул руку и накрыл ладонью тонкие пальчики девушки. Чувствовал я себя так, словно вырвался из молотилки, - каждая мышца отзывалась на движение надсадной болью. К тому же левый глаз заплыл тонкой щелкой и еле видел, а нижняя челюсть ворочалась при разговоре со скрипом. Но это было не так уж и важно. Главное состояло в том, что Цзян нашла меня. А я нашел ее. Конечно, я не помнил прошлой своей жизни, но мне казалось, что там, в моем мире, я не видел эту чудесную девчушку в течение долгого времени и безумно соскучился по ней.

– Цзян, ты скучала по мне?

– Да. Очень.

– Я тоже. Мне так кажется… Давно ты обитаешь в Кларвельте?

– На двадцать дней дольше тебя.

– Ты неплохо освоилась здесь.

– Ты освоишься не хуже, - уверенно сказала Цзян. - Это не так уж и трудно. Просто тебе не повезло с самого начала. Когда ты провалился в Кларвельт, то появился в одном из маленьких городков. Прямо на площади. Ужасно! Тебя сразу схватили святоши. Ты ничего не соображал, само собой. Сразу было видно, что ты демоник.

– А ты?

– Я появилась на ферме. И даже более того - на одной из Дальних ферм. Трюф увидел меня первым и спрятал. Не давал мне выйти из сарая, пока ко мне не вернулась память. Удивительно, как сарай выдержал… - Цзян смущенно улыбнулась, посмотрела на свои руки со следами заживших ссадин. - Я чуть не разнесла этот хлев. Решила, что меня откармливают, чтобы съесть. Знаешь, как он меня кормил…

– Вот так-то, - отозвался Трюфель. - Вот она, неблагодарность-то, значица. Я ее самым лучшим потчевал, даже барана зарезал, чтоб отказа ни в чем не знала. Вино, сыр, фрукты и всякое такое - как благородину какую. А она там бушевала в сарае, прямо по стенам бегала. Я ей говорю: «Да не бесись ты, демоничка дурная, людей привлечешь! Тебе пересидеть свой срок надо!» А она знай себе колотит в стены да орет блажь всякую. Страсть что было. Думал, загребут ее святоши…

– Знаешь, сколько платит инквизиция за выдачу демоника? - сказала Цзян. - Пятьдесят флоренов. Для крестьянина это целое состояние.

– И чего же ты, Трюфель? - поинтересовался я. - Почему ты не продал ее? Знаешь, сколько своих тыр-ков ты бы купил на эти деньги? Целую телегу…

– Не в тырках счастье, - философски заметил здоровяк. - Да я… Я и за сто флоренов ее бы не отдал! - выпалил он, заметно раздуваясь от гордости.

– А за двести?

– Не-а! Подумаешь, двести!

– А за тыщу?

– За тыщу?!! - Лапа крестьянина озадаченно полезла в соломенную макушку и застряла в путанице волос. - За тыщу… Тыщу флоренов. Это ж сколько тырков получается?… Двадцать телег… Или две телеги шкамра, самого свежего… Нет. Не пойдет…

– Что не пойдет? - ехидно встрял я. - Мало тебе?

– Да я же сказал тебе, демоник ты чертов! Не отдал бы я ее! - рявкнул Трюфель. - Ни за какие деньги!

– А меня отдал бы?

– И тебя бы не отдал!

– А меня-то почему?

– А потому что я этих самых енквизиторов терпеть не могу. Они весь наш мир изгадили. И город испоганили до такой невозможности, что и войти туда противно. И Госпожу нашу они отравили - самое святое, что у нас есть. Превратили Светлый Мир в помойную яму! А поэтому делаю я все не так, как велят святоши, а в точности наоборот. И все наши, Дальние, так делают! И будут делать! Подумаешь, енквизиторы! Жрать-то им всем надо! А ежели стражники к нам полезут, так мы своим дрекольем так отчешем, что мало не покажется…

– Крамольные мысли, однако… - покачал я головой. - Не боишься, Трюфель, что Госпожа тебя услышит? И накажет! Накажет оцепенением, и болезнями, и чем-то там еще, чем положено по Книге Дум.

– Не боюсь, - произнес Трюфель, но вместо бодрости некоторая грусть появилась в его голосе. - Жаль, конечно, что так происходит, но поплохела наша Госпожа. В последние годы совсем поплохела. Не достает она до нас, Дальних, своими мыслями. И, значица, стали мы как бы сами по себе. Пустовато как-то было поначалу, да потом привыкли, даже понравилось. Да и что там говорить, лучше уж так - вовсе без Госпожи в уме, чем с такой дрянью, как нынче в городе…

– Есть такие земли, которые называются Дальними, - шепнула мне Цзян. - Сейчас мы едем туда.

Там все устроено по-своему, необычно. Это странные места - сам увидишь. - И долго туда ехать?

– По местным понятиям - долго. Полдня. Ничего себе - долго. Полдня на телеге, которая еле плетется. Судя по всему, Светлый Мир был весьма небольшим территориальным образованием.

– Тогда я буду спать, - объявил я. И заснул.

Г лава 4

Спал я достаточно долго. Во всяком случае, когда я проснулся, солнце уже проделало половину пути от верхушки небесного купола к горизонту. Я повернулся и увидел две спины - Цзян и Трюфеля. Они о чем-то негромко беседовали. Телега все так же погромыхивала и подпрыгивала на колдобинах неровной дороги. Но вот то, что окружало нас со всех сторон, совсем не было похоже на пейзаж, который я видел yтром.