Николай Бенгин - Командировочные расходы Страница 11

– Точно, – встрял Петр, – нам это сотрудница безопасности рассказала. Они представление минут на десять устроили, чуть все свои дудки не поколотили. Уже и с диспетчерской прибежали, и со службы обеспечения. Хорошо, других пассажиров не было.

– И чем дело кончилось?

– Да ничем. В итоге как-то ухитрились через пассажирский люк протащить.

– Хм-м! – Биллинг, наконец, попробовал сосиску и повеселел. И вкус, и запах были просто волшебными. – Ну, и что это нам дает? – бодро осведомился он, справившись с первым куском. – Два публичных скандала, оба без большого смысла. Есть идеи?

– Смысл мог быть в обоих случаях, – заметил Гро. – Прежде чем выдвигать идеи, могу рассказать, что мне вообще известно о Миэме.

Биллинг энергично покивал, чуть не прикусив себе палец.

– Часа за два уложишься? – безразлично осведомился Петр.

– Население около пятнадцати миллионов человек. Абсолютное большинство – женщины, – начал Гро академическим тоном. – Мужчин менее двадцати процентов, включая детей. Малое количество мужчин связано с местными традициями. По кодексу Миэма мужчина может быть только воином, а стать им можно только в реальном бою.

– С мужиками понятно, – снова встрял Петр, – а остальные тетки-то что делают?

– Общественное устройство – клановое. Во главе каждого клана – султан, – Гро демонстративно обращался только к Биллингу. – Натуральное ведение хозяйства малоэффективно, зато придает устойчивость экономике в целом.

«М-да, – думал Биллинг, – Гро явно и крепче, и толковей. Но зануда», – а вслух спросил:

– Так что там дамы?

– Семейный уклад – гаремный, с ежегодной ротацией личного состава. В одном гареме миэмка не может находиться больше трех лет подряд. Так. Ротация происходит, естественно, внутри кланов путем электронных торгов.

Петр шумно вздохнул, но промолчал. Биллинг, кое-что слышавший о миэмских традициях, особо не удивлялся.

– Дети со дня рождения воспитываются отдельно от мамаш в специальных интернатах.

– Нет, погоди, – все-таки не выдержал Петр, – значит, эти истеричные миэмки продаются просто как секс-манекены? По сходной цене?

– Цена определяется аукционным путем. В торгах участвуют, в смысле – выставляются, все миэмки от пятнадцати до пятидесяти лет, но это не касается султановых дочек, впервые поступающих, так сказать, в обращение.

– Ага, значит, наши миэмки не продаются?

– Наоборот, султан-папа дает за каждую очень большое приданое, но замуж они могут выйти только за достойного иностранца.

– Здорово, – Петр опять подставился, – есть шанс разбогатеть.

– У тебя нет, – с удовольствием заметил Гро, – Я же сказал: достойного. Иностранца. С их точки зрения, – добавил он, глядя на багровеющего Петра, – достойным может быть только воин, убивший хотя бы одного врага.

– Гро, а ты ничего не путаешь? – прищурился Биллинг. – Насколько я знаю, миэмки не выходят за иностранцев. Я вот слышал, что они, наоборот, их в рабство берут.

– Да нет. Процедура там такая: миэмка находит воина, который хочет на ней жениться, и просит у папаши благословения. Вместо благословения появляются дюжие миэмцы. Жених должен сразиться с первым из них. Насмерть, естественно. И если жених побеждает, то получает жену вместе с приданым и пропиской на Миэме.

– Звучит заманчиво, – встрял неунывающий Петр, – значит, чтобы переспать с миэмкой, надо сначала завалить миэмца.

– Наоборот, чтобы получить статус жениха, надо сначала переспать с миэмкой. И не раз.

– М-да, если я правильно понял, – Биллинг, утолив первый голод, расслабленно прихлебывал чай, – главная задача этих красоток – найти себе мужа на стороне, хотя бы временного, до прибытия подкреплений. Получается, наши креофиты – не их тема.

– Они вполне могут быть замешаны, – пожал плечами Гро. – У них считается, что только в большом огне куется настоящий клинок, в большой войне – настоящий мужчина, в большом скандале – настоящая семья. Так. В деле креофитов уже есть убитые, и, возможно, число трупов вырастет. Для миэмок это просто большая игра, интрига, в которой можно выиграть, и ведь за всем этим, возможно, стоит достойный воин.

– Слушай, Гро, а ты здорово разбираешься в миэмках. И когда успел?

– Просто работать надо, Петр, а не дурака валять.

– Ага, мнемокристалл наш ходячий.

– Ладно вам, – примирительно пробурчал Биллинг. – Гро, ты лучше расскажи, куда нас всех эти красотки пригласили.

– В гости. То есть они меня пригласили, но я сказал, что у нас компания.

– Похвально.

– У них у каждой по люксу, здесь – на Третьем уровне. Ну вот, пригласили в один из них. Каюта триста три.

– А на когда?

– Сказали, что после семнадцати по-бортовому будут там купаться в бассейне.

– Черт возьми!

– А сейчас уже почти семнадцать.

– И что? Предполагается, что мы все дружно плюхнемся в бассейн?! – Биллинг раздраженно встал из-за стола. – Как тут платят?

– Не надо. Мы только бесплатное заказывали.

– Ясно, тогда вперед. Это ж… нам только секс-бассейна не хватало!

Биллинг вовсе не считал себя ханжой, но полагал, что все может быть хорошо только вовремя и в меру. Когда в коридоре Четвертого уровня он напоролся на оголтелых миэмок, это было не вовремя и уж точно не в меру. Увидев одинокую мужскую фигуру, миэмки завизжали, как дикие баньши в брачный сезон, и наперегонки помчались целоваться. Сверхтонкие одежды не скрывали форм и не стесняли движений. Накидки на плечах мелькали, как белые крылья.

– О рыцарь! – ворковали нахалки сразу в оба уха инспектора. – Скажи, что ты хочешь. Мы исполним. – А руками тем временем вовсю шарили по инспекторскому телу. Никак не ожидавший такого нападения Биллинг пыхтел и пытался сохранить достоинство. Его пальцы все время натыкались на что-то мягкое и соблазнительное. Таких прекрасных и любвеобильных девушек он видал только в спецпрограммах для холостяков.

– Прекратите, – неуверенно бормотал он, уворачиваясь от поцелуев в губы.

Со всех сторон его касались, гладили тонкие руки и тела нежных миэмок. Тихий смех и шепот обволакивали как сон. В какую-то минуту Биллинг понял, что его осторожно раздевают.

– Хватит! – рявкнул он, почувствовав, как проворные руки залезли к нему в трусы. Резким движением он отбросил красоток. Одна кубарем покатились по коридору, другая отскочила, но, хихикая, сама улеглась рядом в очень живописной позе.

Стоя посреди этого побоища, Биллинг судорожно застегивал штаны. Над головой прожужжало что-то похожее на жирную муху. Инспектор с содроганием понял, что его снимали на видео.

– О рыцарь, – низким контральто заговорила та, что попала под руку, медленно поднимаясь и держась за бок, – ты настоящий воин. Мы ждем тебя. Приходи.

Она помахала над головой галстуком, который успела стянуть с инспектора, и, неожиданно легко развернувшись, умчалась за поворот туннеля. Подружка, не переставая хихикать, побежала за ней.

И вот теперь они шли в их, так сказать, гнездо. «Даже не понятно, что хуже, – размышлял он, – одному туда заявиться или втроем. И так и так – греха не оберешься. Главное, ведь абсолютно бестолковое дело. Если эти миэмки действительно как-то в деле, ну, с какого перепугу они «колоться» станут? Устроили пару скандалов, и что? Зацепиться все равно не за что. И ведь опозорят, клятые дуры, как пить дать опозорят. Просто никак, ни при каком раскладе соваться не резон…» Биллинг пробормотал вслух что-то невразумительное и покосился на помощников. «Может, кого из них на разведку послать? Дело молодое, а я всегда прикрою…»

Неширокая аллея, змеясь между высокими деревьями с мохнатыми стволами и ничего не подпирающими колоннами, привела к хрустальному лабиринту висячих бассейнов и водопадов, прозрачных и зеркальных витрин всевозможных лавочек, салонов, галерей. Многоярусные улочки сияли солнечными бликами и таяли в тени высоких колоннад. Все дышало скромным обаянием Золушки, уже ставшей принцессой, и полной свободой наглых денежных мешков.

«Откуда, интересно, тут столько молодежи? И где же старшее поколение? – размышлял инспектор, минуя очередную веселую компанию, игравшую во что-то вроде хоровода, но с элементами очень вольной борьбы. – Смелые тут забавы. У нас такое только на Празднике Любви увидеть можно, да и то после полуночи!» Биллинг все пытался найти кого-нибудь посолиднее, чтобы спросить дорогу, но попадались сплошь одни юниоры. «Спортсмены, наверное, – решил он, приметив на большинстве одинаковые стильные желто-фиолетовые значки с большой буквой «Э» посередине. – Сколько же здесь спортсменов».

На одном из ажурных мостиков, перекинутых на другую сторону улицы, он, наконец, увидел вполне серьезную, можно сказать, мрачную фигуру. Длинный темно-серый сюртук наводил на мысли о сотруднике налоговых или тюремных органов.

– Прошу прощения, – вежливо начал Биллинг, – не могли бы вы указать дорогу…