Читер (СИ) - Агеев Денис Страница 11

Я поднялся с кровати, покрутил головой. Громко хрустнул позвоночник в районе шеи. По спине как будто пробежался отряд гномиков. Боль в пояснице все еще давала о себе знать, но я старался о ней не думать.

Я вообще ни о чем не думал.

Постигровой синдром посещал меня все чаще, а отходить от него приходилось все дольше.

Вышел из комнаты, посетил ванную. Снял электронные глаза и умылся холодной водой. Стало легче. Снова надел электронику и осмотрел свою бледную, осунувшуюся рожу в зеркале. Взлохмаченная прическа, заросшие брови, небольшой нос с тремя полосами шрамов на обоих крыльях и на переносице. Покрытый тонкими морщинами лоб и недельный ежик щетины. Да, вид у меня унылый. Хотя в нашу эпоху внешность мало кого заботит. Главное, чтобы в игре выглядел, как Аполлон, а что там творится с твоим бренным телом в вирткапсуле — никого не волнует.

Помнится, были случаи, когда люди доводили себя до такого состояния, что и людьми их назвать не получалось. Не стриглись, не брились и не мылись годами. В коже и во внешних тканях у них заводились паразиты и насекомые. А им на все было наплевать. Главное — Игра. Да, именно так, с большой буквы. Чтобы подобного не повторялось, несколько лет назад игровые корпорации запустили совместный проект «Виртслип». Суть его заключалась в следующем: если человеку совсем уж неинтересен реал, то он может погрузиться в многолетний виртуальный сон. Для этого всего-то надо арендовать специальную ячейку и подключиться к системе жизнеобеспечения. Его сознание подключается к Простору — информационному виртуальному пространству, нечто вроде буферной зоны, из которой можно выйти на любую виртуальную площадку — без возможности отключения, а тело лежит в пластиковом ящичке и спокойно спит. Мозгу, конечно, тоже нужно отдыхать, поэтому для таких виртуальных спящих создали специальный сервис, при помощи которого они разгружались. Получался этакий сон во сне.

Признаться, я и сам наплевал на многие аспекты своей жизни. Бреюсь и моюсь раз в две недели, питание не регулярное, а у врача последний раз был, наверное, лет пять назад. Вот мое тело и мстит мне. Иногда подумываю, может, тоже уйти в Виртслип, но как представлю свое тело, неподвижно лежащее в тесном ящике, так сразу дрожь пробирает. Ведь это почти смерть при жизни. Нет, я к этому еще не готов.

Подошел к окну, провел пальцем по сенсорной поверхности. Прозрачность стекла замерла на отметке восьмидесяти пяти процентов.

Город у моих ног блестел ярким, желтым светом. Округлые и прямоугольные корпуса строений, соединенные трубами-переходами, уходили ввысь и исчезали среди низко плывущих облаков. Слева и справа мельтешили, как пузырьки в подсвеченных трубках, транспортные линии. Мчащиеся в них флаеры на электромагнитной тяге выглядели такими крохотными, что казались просто точками. Возьми и зачерпни их ладонью, а потом высыпь на пол. Большинство из них, конечно же, простые автоматы. Некоторые на борту несут живых пассажиров, но управляются автопилотами. И лишь совсем немногие находятся под управлением людей — потенциальных нарушителей. По статистике больше всего ошибок совершает именно человек.

Раздался длинный гудок из моего коммуникатора — миниатюрного браслета на правой руке с маленьким гибким дисплеем. Я перевел звонок на видеотрансляцию комнатного голопроектора и опустил ползунок яркости почти до минимума, снизив прозрачность окна до пятнадцати процентов.

Посередине комнаты возник коренастый человеческий силуэт, одетый в строгую темную одежду — пиджак без воротника и карманов плавно переходил в брюки. На заднем фоне у него стояли голографические мониторы, на некоторых мельтешили какие-то картинки и мелькали цифры. Все это я видел в отражении окна.

— Доброе утро, Агафонов, — поприветствовал силуэт, его изображение чуть поплыло, но тут же выровнялось.

— Добрее вечера ничего нет, полковник, — ответил я, повернувшись к гостю.

— Как твое самочувствие?

— Как всегда — прямо как с небес спустился.

— Выглядишь бледным. Со здоровьем все в порядке?

— Ага, — кивнул я и двинулся в сторону кровати. Стоять долго не мог — ноги начинали дрожать.

— Рад это слышать, — сказал полковник, но в голосе, как всегда, проскользнула фальшь. Он заметил, что я еле волочу ноги, но кто он такой, чтобы говорить мне об этом?

— Что там с читерами? — так, ради проформы поинтересовался я. На самом деле мне наплевать на дальнейшую судьбу тех, кто попался в мою сеть.

— Тех двоих, которых ты нейтрализовал, сейчас допрашивают. Остальные скрылись. Как обычно — убили себя выстрелами в голову. Программисты пытаются отыскать след, но пока что получается плохо. Они использовали очень мощный плагин. Мало того, что он способен переселять в чужие аватары, так еще стирает все следы присутствия нарушителей.

— А этих двоих где взяли?

— Одного в Москве, второго в Берлине.

— Они ж вроде за американцев играли.

— Да, но ты же сам понимаешь, что настоящее местоположение ни о чем не говорит.

— А на счет Маркуса что-нибудь выяснили?

— Пока немного. Кстати, он среди остальных единственный настоящий американец. Из Лос-Анджелеса, по-моему.

— Да? Странно. — Я ненадолго призадумался. Мне почему-то казалось, что с Маркусом все не так однозначно, как с остальными.

— Да много в этом деле странного. Похоже, мы вышли на целое подполье. Эти двое уже немало интересного нам поведали. В общем-то, поэтому я тебе и звоню. Ты нужен здесь, в офисе.

— И зачем же? — Я мысленно скривился. Ехать никуда не хотелось. Хотя прогуляться и хоть немного подышать наэлектризованным воздухом городских улиц не помешало бы.

— Дашь показания, напишешь рапорт. И еще одно дело к тебе есть. В общем, нужно личное присутствие.

— Понял, — вздохнул я. — Когда на месте быть? Я ведь только из Погружения вышел, мне время нужно, чтоб прийти в себя.

— Давай без этого, Агафонов. — Голографическое лицо полковника чуть скривилось в недовольстве. — С тех пор, как тебя выбросило, уже больше двух часов прошло. Так что собирай свою лень в кулак и дуй сюда.

— Как скажите, полковник, — вяло протянул я.

Мой собеседник кивнул, и его силуэт растворился.

Я еще с полминуты смотрел на то место, где только что стояла полупрозрачная фигура, потом мотнул головой. Вздохнул, с кряхтеньем встал с кровати и принялся собираться к отъезду.

На душ и бритье ушло пятнадцать минут. На легкую физическую тренировку — еще десять. После процедур я надел синие штаны и серую рубашку, обул старые кроссовки и покинул свою каморку.

Из коридора есть два пути — в общий зал и в гараж. Я сначала хотел доехать до офиса на монорельсе, ведь прогуляться и перекусить где-нибудь надо, но потом подумал, что давненько что-то я не сдувал пыль со своего флаера, и свернул в гараж.

Помнится, дед рассказывал, что в его молодости стоянки перед домами были в основном общие и их катастрофически не хватало. Каждый ставил свою машину там, где придется — на тротуарах, газонах, или перекрывал подъезды и входы. Современные архитекторы решили этот вопрос очень грамотно: для каждой квартиры теперь выделялось место для транспорта, которое находилось рядом с этой самой квартирой. И не важно, на каком этаже ты живешь — первом или сто первом. Автоматический манипулятор спустит твой флаер на специальном лифте к любой транспортной линии. А к моему дому их примыкает четырнадцать.

Свет в гараже загорелся автоматически, осветив мой флаер со всех сторон. Старенький Бээмвэ серии Скайлайн второго поколения покрывал тонкий слой сероватой пыли. Не помню, когда я в последний раз садился в него. Наверное, полгода назад. Офис находится на третьем уровне, значит, мне нужна восьмая транспортная линия. Я ввел данные на сенсорном дисплее у входа в гараж и нажал «Пуск». В глубине гаража глухо пискнуло. Я подошел к флаеру и взялся за ручку дверцы. Сканер за долю секунды провел анализ ДНК, и дверца плавно отъехала в сторону.

Салон выполнен из искусственной кожи, в наличии климат-контроль, голографический экран и куча всяких функций, которыми я если и пользовался, то очень редко. Я сел на место водителя, но не потому, что стремился схватиться за руль, а так, по привычке. Сам я не водил флаер уже много лет — зачем, когда за тебя все выполняет искусственный интеллект. Да и с электронными глазами это делать как-то неудобно. Я, во всяком случае, так и не научился.