Странный приятель - Егор Дмитриевич Чекрыгин Страница 11

Впрочем, нашим героям не суждено было полностью отбыть наказание, назначенное капралом Доодом. Когда в следующий полдень они начали привычно разбивать лагерь, впереди появились какие-то всадники. Послышались крики часовых, а охранные капральства выстроились в линию, поспешно заряжая мушкеты и раздувая фитили.

Впрочем, всадники на конфликт не пошли, развернули коней и умчались в обратную сторону. Но их появление означало, что вражеская армия уже недалеко.

Глава 4

Спустя неделю

— На тех холмах мы поставим батареи, — объяснял генерал оу Цорни Крааст. — А между ними выстроим линию. Таким образом, левый фланг у нас будет прикрыт оврагами. А на правом, за холмом, разместим кавалерию. Пусть отдельные всадники иногда показываются врагу, но в целом же кавалерии необходимо оставаться невидимой: противник не должен понять, что у нас ее практически нет. При таком раскладе сунуться под залпы батареи под угрозой конной атаки с фланга они не посмеют и попытаются прорваться где-нибудь по центру, подальше от пушечного огня. Но, на всякий случай, поставьте на прикрытие правого фланга и батареи оба гренадерских полка. Солдаты там здоровые, едят много, вот пусть и отрабатывают королевские харчи! — хохотнул генерал.

Все офицеры штаба старательно посмеялись над его шуткой, а военачальник продолжил:

— А по центру, за линией, мы поставим Девятнадцатый Королевский, усилив его всякой лагерной шушерой. Толку от нее, конечно, мало, но хотя бы видимость больших сил создать можно. Однако поскольку в случае прорыва надежды на эти силы немного, когда кредонцы надавят на наш центр, то гренадеры должны будут решительной атакой смять их левый фланг. Так мы посеем панику в рядах противника, всем известно, что эти купчики-республиканцы малость трусоваты. Нам останется только навалиться на них всей массой и добить врага! А наша кавалерия должна пойти в обход и, заняв вражеский лагерь, помешать противнику эвакуировать имущество. Вот такой вот план предстоящего сражения. Кто-нибудь хочет дополнить или, может, возразить?

Безумцев, которые, зная характер генерала оу Крааста, осмелились бы добавить хоть запятую в самолично разработанный им план, естественно, не нашлось.

Рано утром все семь полков, составляющие армию королевства Тооредаан, начали занимать позиции согласно утвержденному плану. Делалось все это по-армейски обстоятельно и неспешно.

И хотя пока еще не прозвучало ни единого выстрела, в воздухе уже почему-то отчетливо ощущался запах порохового дыма и крови. Наверное, из-за разыгравшегося воображения — этому бывают подвластны даже самые опытные солдаты. И немудрено. Они прекрасно знают, чем окончится этот день, и заранее могут представить пока еще чистый кусочек бесконечной равнины усыпанным трупами и насквозь пропитавшимся кровью. И понимают, что среди эти трупов вполне могут оказаться и они сами.

А жить охота любому. Даже солдату. Даже каторжнику, целыми днями только и жалующемуся на свою судьбу. Однако поставьте его перед выбором — продолжать влачить столь жалкое существование либо словить кусок свинца в брюхо или штык в горло — и он, несомненно, выберет первое. Надежда, да страх — это самые крепкие кандалы, что удерживают узников, коими мы являемся все поголовно, на этой стороне Кромки.

Солдатам, пожалуй, было проще. Они хотя бы могли гладить и пестовать липкими от пота руками свое оружие, бесконечно поправлять трубки берендеек[2] со снаряженными накануне зарядами да пулевыми сумками и в тысячный раз за утро проверять, как наточены штыки и легко ли выхватываются из ножен тесаки.

А каторжники? Их оружием по-прежнему оставались лопаты да мотыги. Правда, чести драться за короля на поле брани они были лишены, но общая атмосфера волнения передавалась и им. И даже бессонная ночь, проведенная на земляных работах по укреплению батареи, не могла заставить каторжан сомкнуть глаза и забыться сном хоть на несколько минут перед первым в их жизни сражением.

А потом стало не до сна. Почти в полтора раз бо́льшая по численности армия республики Кредон стронулась с места и медленно, старательно пытаясь сохранить стрелковую линию, двинулась вперед…

Заговорили пушки. С обеих сторон. С того места, где находился Ренки с сослуживцами, было мало что видно, и это весьма затрудняло возможность оценить эффективность огня. Однако грохот был такой, что переговариваться нормальным голосом с приятелем, стоявшим буквально в двух шагах, стало невозможно.

Внезапно на батарее, за которой они располагались, что-то грохнуло. Сверкнуло пламя и повалил дым.

— Какого… спим! — выругавшись совсем уж неприлично, рявкнул капрал Доод. — Видите, на батарее взрыв! Значит, есть раненые. Первое звено, живо туда. Сначала вытаскивать офицеров и унтеров. Где госпиталь, все помнят? И если мне покажется, что вы недостаточно шустро бежите назад… Молите богов, чтобы следующее ядро разорвало вас в клочья!

Первое звено — это практически вся банда Готора. Ренки мгновенно сорвался с места и первым понесся туда, где к небу поднимался черный дым и слышались какие-то абсолютно нечеловеческие вопли.

«Вероятно, ранило верблюда», — подумал тогда Ренки. Хотя прекрасно знал, что никаких верблюдов на той батарее не было.

План, утвержденный генералом оу Краастом, был великолепен. Обидно только, что противник почему-то не желал ему следовать. Подошедшая на пару сотен шагов стрелковая линия кредонского воинства остановилась практически на границе убойного полета пули и начала неспешно обстреливать тооредаанцев, которые столь же неторопливо начали стрелять в ответ.

Грохоту прибавилось, равнину затянуло клубами дыма, однако пока обе стороны почти не понесли сколько-нибудь серьезных потерь. И вот, под защитой этого дыма, вместо того чтобы (как это полагалось по плану генерала оу Крааста) давить на центр, кредонцы предприняли решительную атаку на оба фланга королевских войск, разом испортив генералу всю битву.

Согласно принятой в те времена тактике спешить на поле боя никакой необходимости не было. Ибо