Станислав Сергеев - Вторая попытка Страница 11

— Я вас понял, ваше императорское величество.

— Это не всё. Через некоторое время вами будет получен вызов в Ставку Верховного Главнокомандующего. Вы выедете с доверенными людьми и будете участвовать в неких эпохальных событиях.

— Переворот?

Она усмехнулась.

— Как раз нет. Я не заговорщик, я всего лишь мать, которая хочет уберечь своих детей от гибели. Поэтому даю слово, что вам не придется нарушать данную престолу присягу и жертвовать своей честью.

Келлер только кивнул, давай понять, что всё понял.

На прощанье она порекомендовала:

— Пока есть время, Фёдор Артурович, подумайте на досуге, что бы вы могли предложить, как избежать смуты, зная о роли наших союзничков, — она с презрением выделила это слово, — в будущих событиях. Только не опускайтесь до прямых мер вроде арестов и расстрелов будущих заговорщиков. Как только мы начнем так действовать, нас самих, несмотря на звания, посты и происхождение, обольют грязью, заклеймят предателями или просто дадут команду продажным социалистам, которые за тридцать сребреников готовы убивать русских людей, уничтожить, как это сделали с моим свекром.

Келлер кивнул, но всё же высказал свое сомнение:

— Я до конца не уверен…

Но императрица не дала ему закончить:

— Я вас понимаю, Фёдор Артурович. В ближайшее время у вас появится возможность проверить достоверность полученной от посланников грядущего информации. Я вам это обещаю. Меня они убедили.

Келлер еще раз опустил голову в знак согласия…

Машина с вдовствующей императрицей уже скрылась за поворотом, а он всё еще смотрел вслед, так до конца и не поверив в случившееся. Слишком невероятно, но с другой стороны, всем здравомыслящим людям было понятно, что эта война не нужна России, и сейчас русские люди проливают свою кровь за интересы англичан и французов, известных своим коварством и подлостью. Да и то, что в государстве что-то назревает, уже все чувствовали, поэтому, отбросив всякие сомнения, генерал привычно хлопнул себя ногайкой по сапогу и быстрым шагом подошел к своему коню, которого под уздцы держал верный Ахмет.

Через пять минут небольшая кавалькада всадников быстро покинула лесок, и уже ничто не говорило о том, что здесь только недавно произошло одно из эпохальных событий, которые впоследствии изменили весь ход российской истории.

Глава 3

Я сидел в мягком кресле и мирно, насколько это возможно в таких условиях, беседовал с Берией и Канарисом. Из-за высококачественных стимуляторов и, может быть, определенной доли адреналина, никаких болей после ранения не чувствовал и мог контролировать ситуацию вполне адекватно. Именно в этот момент понял, что испытываю по-настоящему огромное удовольствие от такого рода общения, ведь мои собеседники были крайне незаурядными людьми. Я даже не воспринимал, что именно сейчас в этой комнатке решается судьба всего мира, всего мирового порядка.

Само присутствие здесь адмирала Канариса уже превращало встречу в натуральный аттракцион. Видимо, и советская, и германская стороны наконец-то пришли к каким-то договоренностям, и в них фигурирует и мое мнение, поэтому Берия и притащил главу абвера на сверхсекретный объект. Обидно было, что мы с Лаврентием Павловичем просто не согласовали свои позиции, я считал это серьезной недоработкой, поэтому приходилось импровизировать на ходу. Но чуть позже, поняв общую мысль всех переговоров, наконец-то смог рассмотреть весь замысел советского руководства.

После гибели Гитлера, так хорошо инспирированной англичанами и кем-то из высшего руководства СС, в Германии начались разброд и шатание — к кому примкнуть. Особенно эти метания с паническими завываниями стали проявляться на фоне натуральной военной катастрофы на Восточном фронте. В данный момент всё подвисло в каком-то неустойчивом положении.

Несмотря на имеющуюся в наличии у советских войск систему подпространственной переброски, темп наступления начал спадать. Сказывались огромная протяженность фронта, общая усталость войск, элементарный снарядно-патронный голод и дикий дефицит бронетанковой техники, что существенно снижало эффективность ударов Красной Армии, да и немцы стали пугаными и выработали определенную тактику, которая не помогала победить, но нашим войскам существенно осложняла жизнь. Сейчас, когда у них в тылу появлялись крупные мобильные соединения русских, немцы устраивали настоящие укрепрайоны и, как могли, стягивали на себя максимальное количество войск, а при случае наносили и контрудары, и тут как раз наши системы не сильно-то и помогали, потому что именно противник диктовал, где и как будем воевать. Получалось, что на участке наступления целого фронта возникало пятнадцать-двадцать укрепрайонов, на блокирование и последующее уничтожение которых нужно было привлекать весьма серьезные силы. Отвлекалась ударная авиация, дробились средства усиления в виде тяжелых танковых и артиллерийских полков, которые, как ужаленные, метались от одного очага сопротивления к другому, тратя драгоценное время и моторесурс.

Формально фронт был прорван и представлял собой мешанину из наступающих и окруженных частей, но скорой победы всё еще не предвиделось. Заводы, вывезенные за Урал, начали только-только давать продукцию, и ее катастрофически не хватало для полного обеспечения нужд фронта. Получалась парадоксальная ситуация: возможность разгромить противника была, а вот сил уже не хватало, даже при привлечении войсковых формирований из Сибири и Забайкалья. Немцы прекрасно это понимали и тянули время, оставляя на убой отдельные части вермахта, которые должны были умирать в укрепрайонах, задерживая глобальное зимнее наступление Красной Армии. И в такой ситуации мы ничем в этом плане помочь не могли — наш мир был разрушен, и запустить в производство хоть какую-то необходимую для СССР продукцию мы не имели возможности.

Но тем не менее мы осуществляли не столько военную, сколько разведывательно-информационную поддержку РККА, благодаря чему своевременно обнаруживались аэродромы базирования немецкой истребительной и штурмовой авиации, склады ГСМ, железнодорожные узлы и сопутствующие им склады, и всё это планомерно, без особой суеты, методично уничтожалось, и вся система логистики немцев на Восточном фронте рушилась.

Сложилась парадоксальная ситуация — противник дрался, потому что не мог отступить, и, несмотря на отсутствие снабжения, сдаваться не собирался.

Третьего февраля 1942 года советские войска вышли к окраинам Смоленска, и там развернулась грандиозная битва за город, чем-то напоминавшая Сталинград нашего мира.