Роман Глушков - Меч в рукаве Страница 12

Мигель перехватил заинтересованный взгляд Мефодия и счел необходимым пояснить:

– Скоро сам обо всем узнаешь, потерпи немного. И ничего не бойся – здесь никто не желает тебе зла, клянусь своей честной репутацией.

«Тогда на хрена связали, мудозвоны с честными репутациями?» – хотел крикнуть Мефодий, но слова его так и не смогли проникнуть сквозь кляп во рту.

– Очень даже тебя понимаю. – Мигель придвинул стул и оседлал его задом наперед, положив руки на высокую спинку. – Страх, но одновременно и любопытство? Или нет – любопытство все же прежде всего, а затем страх, так? Так!.. А ведь когда-то и я точно так же лежал связанный, а некий Синберторикс, светлая ему память, утешал меня перед деблокированием… Как же давно это было! Тысяча пятьсот десятый?.. Или пятнадцатый?.. Какая, впрочем, разница…

Мефодий снова замычал и выразительно указал глазами на кляп, а затем помотал головой, пытаясь объяснить Мигелю, что все это лишнее и он ни вопить, ни звать на помощь не будет. Но Мигель не обратил на его пантомиму никакого внимания.

– В какой-то степени нам с тобой повезло, – наставническим тоном вещал он. – Мы – Просвещенные! В отличие от остальных наших современников мы узнали гораздо большую часть Истины, продвинулись в своем развитии на более высокий уровень! Не всю Истину, нет – боюсь, что сам Хозяин полностью ее не ведал, – но точно смогли заглянуть далеко за горизонт обычных знаний… Вот Роберто, к слову, не таков. Он был рожден в семье Исполнителей, а не землекопов. Все, что мы – Просвещенные – получаем через деблокирование, было заложено в нем изначально… – Мигель краем глаза покосился на дверь комнаты, потом продолжил: – Я бы на твоем месте запомнил этот момент – он весьма знаменателен, но, говоря по правде, ничего приятного в деблокировании нет. Больше возможностей, больше функций, но вместе с этим и больше проблем. Как там у Анаксагора? «Чем больше знаешь, тем больше не знаешь»… Землекопы ведь как дети: они видят Мир плоским и ограниченным, больше фантазируют об Истине, чем познают ее, но это не их вина… Такими создал их Хозяин, такими они ему были дороги, и такими они остались после его ухода…

Мигель вздохнул.

Хлопнула дверь, и в комнату вошел Роберто, тоже в одной футболке и с такими же серебристыми утяжелителями на запястьях.

– Смотритель прибудет через час, – сообщил он и обратился к Пелагее Прокловне: – У вас не найдется чего-нибудь перекусить? А то у нашего друга, кроме банки тушенки, в холодильнике ничего и нет.

Прокловна с готовностью подскочила с дивана и, сопровождаемая верным Тузиком, прошаркала тапочками на кухню.

– Кто из смотрителей прибудет: Свенельд или Гавриил? – спросил Мигель.

– Гавриил, – ответил Роберто. – Говорит, давно не практиковался, да и не терпится ему увидеть нашего уникума.

– Не лучший деблокировщик, – заметил Мигель. – Однако и не худший.

– А кто деблокировал твою голову? – полюбопытствовал Роберто.

– Джейкоб.

– Да брось ты!

– Нет, серьезно – сам Джейкоб! – Мигель произнес это с подчеркнутой гордостью. – Он бился надо мной три дня!.. Я был тогда маленьким кастильским парнишкой, сидевшим в подвале у инквизиторов. А угодил я в Святую палату за то, что после попадания в меня молнии приобрел способность парализовать взглядом людей…

– Значит, так ты лишился своей «невинности» – альфа-кодировки!

– Да… А видел бы ты, как они проводили дознание! Глаза завяжут, морды воротят – боятся, мерзавцы, как бы я их ненароком в статуи не обратил!.. Но, на мое счастье, среди местных альгвазилов агент оказался. Он-то и вывел на меня Синберторикса, а тот приволок смотрителя Джейкоба. Джейкоб выдал себя за самого Великого Инквизитора Хименеса и под видом того, что ведет со мной душеспасительную работу, произвел мне полное деблокирование, после чего забрал с собой… Я избежал аутодафе лишь благодаря ему и Синберториксу. А вот родителям моим повезло меньше. Намного меньше…

Из кухни послышался зов Пелагеи Прокловны, и странная парочка отправилась не то еще ужинать, не то уже завтракать.

Мефодий мусолил во рту резиновую кость («Небось и водой не ополоснули, а прямо из пасти Тузика вырвали да мне сунули, уроды!») и, предчувствуя нечто неприятное, постарался осмыслить то, о чем только что слышал.

Бред! Полный бред! Хозяин, землекопы, Исполнители, смотритель… Кто эти люди? Террористы? Вероятно, хотя та бредятина, которую они несли, была чересчур бредовой даже для террористов. Да и вежливые они слишком для боевиков с Кавказа…

Но больше беспокоило Мефодия другое: кто этот смотритель Гавриил и что он собирается делать с его, Мефодия, головным мозгом? Все это было бы весьма любопытно, если бы не вызывало такого страха перед собственной участью…

Смотритель объявился, как и ожидалось – ровно через час. Столкнись Мефодий со смотрителем на улице, вообще не обратил бы на него внимания: невзрачный мужичонка преклонного возраста, лысеющий, в сереньком костюмчике, какие вышли из обихода, еще когда Мефодий ходил в детский сад. Но, несмотря на это, вид у смотрителя был не обрюзглый, напротив, он походил на этакого бодрячка-физкультурника.

То ли дверь в квартиру Прокловны оказалась незапертой, то ли Гавриил имел собственный ключ, но нарисовался он в комнате настолько беззвучно и неожиданно, что сидевшие на диване и, казалось, дремавшие Роберто и Мигель поначалу его даже не заметили.

– Ну зачем же так сурово с кандидатом? – вместо приветствия пожурил их Гавриил. Звук его голоса заставил обоих надзирателей вскочить и принять некое подобие строевой стойки. Где-то на кухне из рук Пелагеи Прокловны вырвалась и разбилась об пол тарелка, а сама она влетела в комнату и, плюхнувшись пред гостем на колени, припала губами к его руке.

– Что ж ты, батюшка, не позвонил-то? – залепетала старушка, чмокая Гавриила в запястье. – Уж напужал так напужал! Едва я, родненький, не окочурилась…

– Встаньте, агент Пелагея! – вырвав руку, строго сказал Гавриил. – Сколько раз предупреждал: никакой я вам не батюшка, и это ваше показное раболепие меня нервирует! Достаточно было просто сказать «добрый вечер».

– Не гневайся, батюшка, – не унималась Пелагея, однако с колен поднялась. – Воспитаны мы так; нельзя нам по-другому пред божьими посланцами…

– Божьими, господними!.. – проворчал Гавриил. – Вроде опытный агент, продвинутый человек, а верите в эту вашу древнюю мифологию.

– А как же не веровать-то, батюшка, – возразила Пелагея. – Ежели бы сызмальства не уверовала, не явились бы вы ко мне тогда, среброликие мои!..

– И то правда, – все же согласился с ней смотритель и, отвернувшись от Пелагеи, обратился к Роберто и Мигелю: – Ну-ка, немедленно выньте изо рта кандидата эту дрянь! Что, интересно, он о нас думает? А, знаю: «Уроды!» – вот что! И не стыдно? Прямо нелюди какие-то, право слово! Нет бы утешить парня, проинструктировать…

– Существовала вероятность, что кандидат будет звать на помощь, – попытался оправдаться Роберто.

– Вижу: не будет! – уверенно заявил Гавриил и посмотрел в глаза Мефодию с таким миролюбием, что у того разом пропал весь агрессивный настрой. Просто был и вдруг исчез, а в голове появилась приятная безмятежность.

Мигель выдернул имитатор берцовой кости у Мефодия изо рта и вернул его законному владельцу, который признал в смотрителе закадычного друга и, виляя куцым хвостиком, вертелся возле его ног.

– Дайте воды! – первым делом потребовал Мефодий, желая как можно скорее избавиться от противного привкуса резины.

– Кстати о воде, – встрепенулся Гавриил. – Все готово?

– Все готово? – Роберто переадресовал вопрос Пелагее Прокловне.

– Все, батюшка, – ответила она, заботливо поя Мефодия из кружки. – Как ты и велел: вода, свечи, вязальные спицы и нашатырь.

– Может, хоть вы объясните, что все это значит? – обратился Мефодий к смотрителю. – А то эти двое несут всякую чушнь. Я случаем не…

– Нет, вы не донор, и ваши органы нам не нужны, – опередил его с ответом Гавриил.

– Но…

– Да, читаю ваши мысли.

– …

– Да, на полном серьезе. И потому попросил бы вас поменьше оскорблять меня мысленно.

– Да я и не думал…

– А «старикашка членоголовый» – это разве не мне?

– И вправду читаете мысли! – убедился наконец Мефодий, ибо смотритель действительно умел отвечать на вопросы еще на стадии их формирования. – Извините, пожалуйста!

– Не извиняйтесь, Мефодий Петрович, – отмахнулся от него Гавриил. – Вам теперь частенько предстоит меня костерить за глаза. Вон эти же двое не извиняются, хотя за прошедшие пять минут просклоняли меня на восьми языках, включая якобы нерасшифрованный язык этрусков.

Роберто смущенно отвернулся, а Мигель картинно возвел глаза к потолку…

Несмотря на то что в роли связанного пленника Мефодий очутился впервые в жизни, он почему-то не испытывал ни паники, ни желания убежать. Страх был, но это был не страх перед смертью или предстоящими мучениями, а скорее страх перед неизвестностью, страх перед закрытыми вратами (Небесными Вратами?), которые вот-вот распахнутся, и оттуда…