Андрей Рымин - Вслед за Бурей. Книга первая. Доля слабых [СИ] Страница 12

Этой заминкой тут же воспользовался Арил:

– Мудрейший, если все это – повторение бури, гремевшей перед Вашим рождением, то где же тогда: громы, молнии, черные тучи…? И почему Вы считаете, что боги здесь ни при чем, если в прошлый раз все тряслось из-за битвы Вашего отца с Зарбагом?

– Время…велики его силы. Вам даже сложно представить, насколько может измениться рассказ, если его передавать из уст в уста тысячи раз, в течение сотен лет! – отшельник тяжело вздохнул и с легкой грустью в голосе продолжал:

– В начале моей жизни, многие-многие годы, никто не считал меня сыном Ярада, а той буре не придавали божественности. Это гораздо позже, когда давным-давно не осталось ни одного свидетеля тех событий, а я, необъяснимым образом, все не старел, в народе появилась легенда, просто и доступно объяснявшая, что к чему. А сказка, которую матери рассказывают детям в наше время, ушла от правды еще дальше. – Яр замолчал, видимо, давая молодым людям время, осмыслить услышанное.

– Надеюсь, все успокоились, – подытожил отшельник свою речь и тут же, резко сменив тему, принялся командовать:

– А раз так, давайте-ка наведем здесь порядок. Пока что, на лагерь это место походит меньше всего.

– Так мы что же, никуда не идем? Тут сидеть будем? – Кабаз совершенно не понимал, как в такой момент можно бездействовать.

– А куда ты собрался? – лицо Яра выражало недоумение. – Домой, по родам своим пойдете? Если я прав, то пока дотопаете, все и закончится. А если не прав, хотя лучше, конечно, об этом даже и не думать, вы мне здесь можете пригодиться.

Охотники приуныли. Такое в мире творится, а им сиднем сидеть! Дома, может, чем помочь смогли бы, пригодились родичам. Тянет к семьям, аж мочи нет, но сына Ярада ослушаться никак нельзя.

Видно, терзавшие ребят чувства явственно отражались на лицах, так как Яр поспешил немного добавить к своим словам:

– Да вы не переживайте так, мне и чутье подсказывает, что разум не ошибается. Отдохнем здесь несколько дней, переждем, а потом пойдем, глянем, что с моим домом стало, цела ли пещера, стоят ли горы вообще. Потом и родичам отчитаетесь: мол, были, видели, Мудрейшего оберегали и так далее.

А вот Арил совсем и не переживал. Дома и без него есть, кому о семье позаботиться, а тут и правда, вдруг Яру какая помощь понадобится. Мудрейшего от того так и величают, что в голове у него силы побольше, чем в руках будет. Хотя и там немало. Сказал ждать – сидим и ждем.

Время медленно потянулось. В безделье всегда так. Еда, сон, охота, причем скучная…, снова еда. Дичи навалом от гор набежало, бей не хочу, да и Яр далеко отходить запретил. Радовало Арила только одно, хоть в чем-то сбылась его мечта, наговориться с сыном самого Ярада удалось от души. Много интересного услышали в эти дни молодые охотники. Яр, хоть временами и грубый, но совершенно не скрытный, свободно рассказывал людям истории из своей жизни, которых скопилось немало.

Постоянный далекий грохот и круглосуточное дрожание почвы стали настолько привычны, что даже не замечались. День шел за днем, и на утро восьмого, считая с так и не завершенного похода к пещере, проснувшийся первым Арил, спросонья, долго не мог разобрать, что не так. Наконец, осознав перемены, парень с радостным криком вскочил, заскакал среди спящих, начал будить, тормошить. Как и предсказывал Яр, все завершилось, затихло. Людям опять предстояло отправиться в путь.

Обратно к дому отшельника двигались медленно. Путь, постепенно, все усложнялся. Провалы, трещины, вырванные с корнем деревья, преграждая тропу, встречались все чаще. За день дойти не вышло, пришлось заночевать. С утра выбрались к вернувшему свои изначальные размеры ручью. Русло, конечно, размыло изрядно, но вода журчит чистая. Перешли по упавшему дереву. Пять минут по истерзанной роще. Вот и поляна…

Поле, хотя и изрыто, но вполне узнаваемо, а вот на месте величественного прежде строения – груда камней. Просто огромная груда.

– Камни на месте, и то хорошо. А могло бы все и под землю уйти! – доказал словами отшельник, что прожить столько лет, будучи пессимистом, в принципе невозможно. Яр вовсе не притворялся – действительно был доволен. – А вы по домам собирались! Нет, детишки, одному мне здесь надолго работы. Да не бойтесь, вижу, о чем подумали. Что же я, изверг, что ли!? Заново дом отстраивать не заставлю, а вот до погреба моего добраться придется. Больно много там у меня ценного накопилось. Достанем вещички, уйду жить поглубже в Долину, что мне здесь в разрухе сидеть. Пещеру и проверять не пойдем, отсюда вижу, нет ее больше. Порушились горы, отошли чуток.

А вот теперь пошли тяжелые дни. Работы много, погреб как раз под башней был, таскать – не перетаскать. Пока одни неподъемные глыбы ворочают, другие отдыхают, а третьи на охоту отправились. Зверь пока возвращаться не хочет, боится. Далеко за добычей уходить приходится, дня на два. Так что прошла неделя, а дело лишь наполовину сделано. И ничего, спешки нет, к сроку управились бы, но…

Сегодня солнце светило, казалось, ярче обычного. Хотя скорее этот эффект создавался за счет миллиардов сверкающих в лучах капель, драгоценными серьгами развешенных по окрестностям прошедшим ночью дождем. Долгожданная прохладная влага, наконец, принесла облегчение измученному жаждой растительному миру. Сладко журчащие струи воды смыли осевшую после крушения гор желтую едкую пыль с тут же ожившей зелени. Преломленный все еще остающейся в воздухе влагой, солнечный свет разукрасил и без того прекрасное, голубое летнее небо разноцветной ликующей радугой. Несильный свежий ветерок приятно щекотал носы трудившихся людей запахом мокрой травы.

Вернувшиеся с охоты посреди ночи, Мина с Валаем умудрились дотащить на спинах до лагеря целого кабана, так что теперь, на какое-то время, мясом отряд был вполне обеспечен, а все охотники, в полном составе, могли заниматься камнями. Именно это сейчас и происходило – все, не исключая хозяина этих обломков, используя палки, как рычаги, ворочали тяжелые глыбы.

– Да уж, неслабая работенка – поднявшийся распрямить затекшую спину Кабаз, потягиваясь, завел за голову согнутые в локтях руки и уставился в даль. Постоял, приглядываясь, даже ладонь козырьком ко лбу поднес, затем окликнул пыхтевшего рядом товарища из рода Орла:

– Слышь, Ралат. Ты поглазастее. Ну-ка глянь, что это там под лесом. Я отсюда никак разобрать не могу, то ли дерево, то ли не дерево. Пятно какое-то, а вроде шевелится.

Мастер лука, оторвавшись от своего занятия, разогнулся и кинул зоркий взгляд через всю поляну, в указанном Кабазом направлении. Его лицо, обычно совсем не отражавшее эмоций своего хозяина, начало быстро меняться. Сначала, от удивления, брови поползли вверх, а челюсть вниз, затем рот закрылся, губы затряслись, а руки непроизвольно прижались к вискам. Не обладавший столь острым зрением, сын Кабана с вопросом уставился на Ралата, но тот вдруг схватил его за руку и, приседая, словно боясь быть услышанным, полушепотом зашипел:

– Пригнись, пригнись!

Не понимая, что происходит с таким хладнокровным обычно, товарищем Кабаз, подчиняясь, присел. Ралат же, не поднимаясь, на четвереньках рванулся к подножию кучи камней, где сейчас собрались остальные, слушая указания Яра.

– Мудрейший, опасность! На землю, скорее! – молящий тон лучника, сопровождавшего свои слова частыми взмахами руки сверху вниз, подействовал – все распластались. – Не стоит маячить столбами, Оно может заметить!

– Что случилось? Кто нас может заметить? – голос Яра тоже звучал приглушенно.

– Я не знаю, что Это, – в ответе Ралата слышался страх. – Вам лучше самим посмотреть.

Охотники, медленно и осторожно, подкрались к краю развалин, где, с ужасом и удивлением, принялись разглядывать нечто, неторопливо бредущее вдоль кромки леса на противоположном краю поляны. Тварь, другого слова при взгляде на Это пока подобрать не получалось, постепенно приближалась, рискуя в скором времени поравняться с местом укрытия прятавшихся за камнями людей.

По мере сокращения дистанции существо обретало детали, и родичи начали шепотом поминать Зарбага. Такого уродства никто бы и вообразить не смог. Большую часть огромной, ярда в два длиной, головы, напоминавшей по форме волчью, занимала широкая пасть, усеянная здоровенными, размером с ладонь, острыми, как ножи, зубами. С обеих сторон плоского лба поднимались костистые гребни, уходившие дальше назад, на широкую мощную шею, где сливались в один. Желтые, с вертикальными зрачками, глаза были посажены по бокам. На месте отсутствующих ушей зияли небольшие отверстия. Массивное туловище поддерживали, под углом градусов тридцать к земле, длинные, мускулистые задние лапы. Более короткие передние, которые тварь не использовала при ходьбе, заканчивались изогнутыми когтями, гораздо превосходящими размером своих нижних собратьев, на крупных четырехпалых ступнях. Уравновешивал тяжелую голову толстый, качавшийся при движении из стороны в сторону хвост. Существо покрывала коричневая, чешуйчатая, как у змеи, толстая шкура в темно-зеленую полоску. Абсолютно голая, гладкая и даже бликующая на солнце. Габариты чудовища ужасали: ярдов пять в высоту и, пожалуй, все десять-двенадцать, точнее определить с этого расстояния не удавалось, в длину.