Сергей Чичин - Отстойник Страница 12

Билли поймал намек на лету и принялся стесненно лепить хот–дог. Да так решительно, что Вайперы скисли, подобрали своего предводителя, после краткого колебания и латина (вот кому не завидую) и отчалили. Я немножко посмотрел им вслед, убирая «вилсон» в кобуру. Билли сварганил чудный образчик западной еды, способный повергнуть в ужас голодающего африканца, подумал и вручил мне. Надо думать, вместо спасибо.

— Не за что, — ответил я — На вот тебе. Вдруг я тоже отойду по нужде.

Билли с опаской принял револьвер.

— Ух ты! Настоящий?

— Проверь.

— А мама чего скажет? Она у меня даже биту отобрала, а то, мол, поранишься… А пушка, это вообще! А копы? У меня ж разрешения нет!

— Серьезные проблемы, — согласился я и в очередной раз хлопнул дверью.

Ну все. Ну наконец–то. Хоть хот–дог и жутковат на вид, а голод не тетка. Сожру, запью пивом, посижу и отдохну. Пока опять не дернули. Всадил зубы, ошпарился кипятком из сосисочных недр, впридачу опалил небо выдающейся горчицей, в которую Билли, кажется, добавляет щелочь, и чуть не подавился обильной порцией чили. А ничего, жить можно. И пиво холодное, приятное. Класс. И никого, с кам можно разделить восторги. Ой. Увлекся. Компанию подавай. С этого все и начинается. Потом побежишь искать телешоу по вкусу, потом непременно натуральную блондинку, потом редкую марку для коллекции… и не успеешь опомниться, как уже голосуешь за республиканцев и становишься завсегдатаем родительских собраний, где привычно извиняешься за выходки своего недоросля. Нет, спасибо. Проще потерпеть и обойтись без компании, если только…

Дзинннь! Дзинннь!

Если только никто не придет.

Вот интересно, это какой–то мимохожий Гэндальф начертал на моей двери свою секретную метку, или жизнь обывателя преисполнена трезвона в принципе?

Потащился, по пути потребляя дар судьбы под покупной «Гиннес». Где–то на полпути мелькнула мысль — не начать ли общение со стрельбы сквозь дверь. Тогда следующему, кого судьба приведет к моему порогу, будет трудновато добраться до звонка через громоздящееся на крыльце безжизненное тело. Идея отличная, только достать пистолет оказалось нечем — все руки заняты пищевым довольствием. На этом же основании, уперевшись в дверь, я внезапно почувствовал себя очень неуютно. Ну как там за дверью опамятовавшийся вайпер с обрезом двустволки? Или давно уже ожидаемое подкрепление для нашего Гильермо? Или та самая женщина моей мечты, которую я в глубине души исступленно надеюсь обнаружить за каждым углом? Может, она наконец добралась — а тут я в мятых штанах и с обкусанной сосиской. Сраму не оберешься, даже если выживешь.

Пнул дверь коленом.

Вот тебе на. Вот уж кого не ждали. Старый знакомец Чарли Барнет. Всем приятный парень, в школе вместе учились, вот только — сержант полиции. Как водится, в плаще и шляпе а–ля Дик Трейси — неистребимы порожденные комиксами стереотипы. А у меня по кухне разбросано столько оружия, что впору заподозрить злой умысел. Плюс ко всему, половину этих стволов где–то добыл Мик, и как бы не обнаружило бдительное око служителя закона за ними каких–либо неприятных предысторий.

— Привет, Джерри! — гаркнул Чарли радостно, располосовав свою эбеново–черную физиономию завидно ровным оскалом. — Я войду, если ты не против!

И шагнул вперед. Я тоже шагнул вперед и принял его на грудь, как заведено в регби. При всем уважении к блюстителю, веса во мне побольше фунтов на полста, так что Барнет со всего маху в меня влип и забуксовал, тщетно пытаясь передавить. Вот это и называется «полный контакт». Хорошо, мама не видит. Она уже давно переживает за правильность моей сексуальной ориентации. По ее мнению, если на телефонные звонки сынуле не отвечает каждый раз новая девушка (а отвечает все время один и тот же юноша с подбородком, смахивающим на утюг) - это уже намек на некоторую, пардон муа, сыновнюю пассивность, что бы это ни значило.

— Что это, Мейсон? — с неподдельным удивлением осведомился Чарли.

— Это я против, — объяснил я, неловко растопыривая руки. Банку уже помял, ненароком сдавив пальцы, не хватало еще, чтобы остаток сосиски улетел через шляпу Чарли. За нее ж деньги плачены. Или нет, не плачены. Но все равно, жалко продукта. Вон, до Билли уже доходит, что у меня свои взгляды на дружбу и товарно–денежные отношения. Причем такие, от которых ни один коммерсант в восторг не придет. Следующую сосиску из него придется выколачивать в поте лица, с профессиональным хаканьем, может быть, даже ногами.

— Нет, я про то, что в меня там, внизу, упирается.

Свят–свят–свят! Ничуть не бывало! Это уж какие–то его неуместные фантазии.

— Чарли, может, друзьями останемся? Заходи в субботу, посидим, по пиву…

— К тебе хуй зайдешь, вот как раз наглядный пример. Мейсон, я в последний раз спрашиваю: что это? То, что в меня упирается? Сорок пятого калибра, судя по форме рукояти — обработанное Ла Портом или Новаком…

А, вот он о чем. Профессионализм, однако. Еще бы вместо чтения околооружейной периодики изучал практику, так на некоторые вопросы имел бы ответы заранее, как пристало офисному самураю.

— Это ничего, это пройдет, — объяснил я и пихнулся. Чарли откачнуло назад, однако с крыльца его скинуть не вышло — он уцепился за косяки и удержался. С возмущением одернул лацканы плаща и пиджака. Ого, а костюмчик–то у него каков!… Тысячи за полторы, никак не меньше. Должно быть, наследство получил. Или взятки берет. Или экономит на завтраках.

— Мейсон, ты ж меня знаешь, я все равно войду, — предупредил он с некоторой толикой неуверенности, ибо и сам наверняка смекнул, что служба службой, а через меня не вдруг и перепрыгнешь. — Что вы тут опять затеваете? На хрена тебе пушка? Когда ты в последний раз на моей памяти взялся за такое, я лишился машины, получил взыскание и пять недель таскал корсет!

— Перед женщиной понтуюсь, — пояснил я без особой надежды, ибо Чарли — тот еще фокстерьер, он как вопьется в ногу, так его не стряхнуть, пока не дожует до горла. По крайней мере в цивильных условиях, где его приходится уважать, чтобы не осложнять свое бытие до последней крайности. Надо будет попросить Айрин, чтоб лифчик одолжила. Я его на дверь повешу, дабы ставить в тупик таких вот посетителей. Воспитание у Чарли пуританское, ему и корсет–то тот сосватала матушка Барнет, засекши его мечтательный взгляд на полуголую деву из рекламного ролика. Авось смутится и не станет проводить пристального дознания.

— Джерри, не чини преград правосудию, — предложил Барнет тоскливо. — Я, между прочим, при исполнении. Поступил сигнал, что у тебя тут что–то такое творится. Или тебе надо, чтобы я непременно с мигалкой и ордером?…

— Вот уж этого мне совсем бы не надо. Что за сигнал? Опять этот старый хрен завидел, как из дома трупы инопланетян выносят?

Живет через улицу один старичок, ветеран Вьетнама, любимое занятие которого — созерцать район через оптический прицел. Перепуганные соседи давным–давно подали на него в суд, но все, чего добились, это вердикта «спилить ему боек». За нанесенный верной винтовке урон старикан смертельно обиделся на все человечество и освоил новый способ диверсионной деятельности — телефонное кляузничество. Основными его жертвами волею судеб стали мы с Миком. Во–первых, бурная фантазия старца обратилась против нас, легко превращая мирно курящего на крыльце Мика в конгресс растаманов, а девицу, путем многих трудов завлеченную мною на просмотр фресок (ага, ага, я тоже изобретателен) - в жертву киднэппинга. Во–вторых, когда через два дома проходила вечеринка выпускниц модельной школы, завершившаяся тотальным стриптизом, подлый стукач позвонил во все инстанции, включая совершенно непричастные к нарушению нравственности, но не удосужился известить нас с Миком. Этого я ему не прощу до тех самых пор, пока раввин Лейбовиц не прочтет над его дешевым фанерным гробом отходную.

— Информация из достоверных источников, — выдавил Чарли через силу. Врать у него вообще плохо получается. Видимо, да, именно престарелый истребитель гуков усмотрел криминальное начало в колотушках, выпавших на долю безымянного соучастника Гильермо. А вот что интересно: где была эта самая полиция, когда буквально пять минут назад вайперы пытались попрать наши с Билли конституционные права?

Билли, видимо, задался тем же вопросом и, возмущенно засопев, поправил на пузе под фартуком что–то увесистое. Эх, куда ни кинь… Как заметит востроглазый Чарли эти его ужимки, так прихватит как пить дать. А в обезьяннике, под отработанным годами жестким полицейским прессингом, Билли им такого напоет, что старикану с ружьем и не снилось.

— Ну, заходи, — я посторонился. — Только ничему не удивляйся и не цепляйся к мелочам. Все равно без ордера ты есть лицо частное.

— Так–то оно так, — кисло согласился Чарли и проник мимо меня в коридор. — Искренне надеюсь, что всех убитых инопланетян вы успели еще в тот раз вынести.