Владимир Чистяков - М.С. Страница 12

У войны свои законы, бессильно военное искусство, если воющие против тебя бездари на каждый потопленный корабль могут построить три, пять, десять — да сколько угодно, в зависимости от класса и потребностей.

Рано или поздно построят новые корабли, и не по этим, так по другим островам ударят.

Но тогда были колебания, ибо не месяц, и даже не два строятся авианосец или крейсер, не говоря уж о линкоре.

Было и прошло… В других водах гремят сражения. Словно неуязвимы проклятые принцессы — «Дина», «Кэретта», «Кэрдин» и «Елизавета»…

Часть 1

Глава 1

Кроттет заканчивает ещё один тяжелый день. Впрочем, он уже позабыл про лёгкие дни. На часах 6 часов утра. И, кажется, годы начинают давать знать о себе. Министра за глаза уже давно называют «Великим Кроттетом». Не из лести. Воистину всемогущей и всевидящей стало при нем «Министерство общественного порядка», одинаково успешно вылавливающее как жуликов в подворотнях, так и чужеземных шпионов. Глава одной из церквей даже хотел пожаловать ему порядком позабытый почетный титул «Защитник веры». Министр вежливо отказал, так как не принадлежал к данной конфессии. Патриарх позабыл, то же, что забывали и многие до него — второе лицо в империи- вовсе не миррен. Его народ покорен мирренами около трехсот лет назад. Националисты и сейчас любят кричать об угнетении, министр же происходит из тех, кто считает — завоевание принесло только благо. Железной рукой миррены прекратили все войны между кланами и магнатами, так и не сумевшими объединится перед лицом новой угрозы. Что же, вековечная мечта о единстве народа пришла с неожиданной стороны — на багинетах мирренских пехотинцев и палашах кавалерии императора Тима I.

Наступил мир. Плохой ли, хороший ли, но мир. Личные армии магнатов больше не разбойничали на больших дорогах, да не грабили соседей, вся вина которых заключалась в том, что на каком-то пиру один магнат другого пивом облил. Чванливые и спесивые магнаты никуда не делись, но их гипертрофированному честолюбию весьма льстило что их принимают как равных при дворе, в моде их танцы, да и за знаменитые мирренские шелка теперь не надо платить втридорога.

Прошли годы — и первое из сокрушенных мирренами государств оказалось чуть ли не в центре земель огромной империи. Миррены не лезли в вопросы веры и не насаждали своего языка. Но тот кто хотел сделать карьеру знал — первым делом надо учить мирренский.

Бывший враг стал теперь моден, один из полков императорской гвардии носит теперь клетчатые береты, а на парадах надевают подсумки из шкуры медведя

За будущим министром никогда не водилось любви к национальным костюмам, хотя язык он знает, и появляется в храмах по большим праздникам. Не по велению сердца — в душе он атеист, но считает что нравственный стержень в виде религии необходим для обывателя, и обыватель должен брать пример с высших.

Не мыслит себя министр вне империи. Лучший мировой порядок, вершину человеческого общества олицетворяет она. И безжалостно уничтожает он все, что мешает. Хотя и понимает, что карательными мерами очень со многим бороться уже невозможно. В обществе назревают перемены. Но от указа императора, от воли лучшего, должны произойти изменения, а не по воле вырвавшейся на улицы толпы, наслушавшейся сказок сладкоголосых болтунов из Белого дворца. Будь его воля, он бы этот Белый дворец со всем содержимым… Долг министра — посоветовать императору. Но если Его Величество принял решение — то надо притворять его в жизнь. А император сказал «я не знаю, и не хочу знать, что нужно народу, но я знаю, что для него полезно». Император считает, что сила государства вовсе не в пышности праздников и размерах построек. Сила в дымящих трубах заводов, в копрах шахт, в броне линкоров, в блеске пропеллеров. Так считает император, и полностью согласен с ним министр. А тем, кто считает иначе — лучше помалкивать.

Министру далеко за шестьдесят, но выглядит моложе. Среднего роста, ничем не примечательная внешность. На улице встретишь и не заметишь такого. А он вот всё заметит и запомнит. Всё. И про всех. Министр сидит за столом времен правления Тима I. К вещам он равнодушен, но положение обязывает. Кабинет больше двадцати лет принадлежит ему. Просторный кабинет в старом здании министерства. Новое — по сути дела центр связи расположенный за городом, выглядит вовсе не пышно. У министра довольно специфический распорядок, и он предпочитает работать по ночам. И спать до второй половины дня. Но за сегодня скопилось относительно мало бумаг, и он решил заняться теми делами, до которых в обычное время не доходили руки. Он очень быстро читает, притом настолько, что постороннему человеку может показаться, что просто пролистывает дела. Но это не так. Методика быстрого чтения разработана им самим несколько лет назад. Весьма проста и функциональна, требует для изучения очень мало времени. Решив, что от этого будет польза в государственных делах, материалы отправил всем министрам и императору, а заодно сделал обязательным предметом в разведшколах. Как потом смог убедиться, только император и взял методику на вооружение. Императору, как и Кроттету тоже есть до всего дело. Вскоре Кроттет неизвестно за что получил небольшой орден.

Сегодня решил просмотреть дела посвящённые материалам слежки за членами императорской семьи, и, прежде всего, за старшим сыном императора. Просмотрев подобные доклады месяцев десять назад, Кроттет настоятельно рекомендовал императору отнять у наследника некоторые полномочия, ибо занимаемым должностям тот не вполне соответствует. Император выслушал, ничего не сказал, но ничего и не предпринял, очевидно, решив, что Кроттет по обыкновению, интригует. Но вот прошло несколько месяцев, посмотрим что набежало.

Первые листы докладов Кроттет просматривает почти с саркастической усмешкой — ну всё как всегда — пьянки, гулянки, охоты да оргии. Кого другого может, и шокировало бы, но не министра. Принц популярен, обожает блистать при дворе и на обложках журналов, красавец мужчина, любимец домохозяек и прочих не обремененных интеллектом личностей. С ума принц сходит не только в своих владениях. Слишком уж любит посещать более чем сомнительной репутации заведения, и несколько раз с трудом удавалось избегать крупных скандалов. Прикрыть их — на бумаге дело десяти минут. А на деле — не только принц туда захаживает. Ладно, эти мерзкие слабости ещё можно было бы стерпеть, если их не слишком афишировать. Но принц полностью лишен способностей. Каких бы то ни было. Если принц станет императором-то за полгода он сделает для дискредитации монархии больше, чем все революционеры за десятки лет. От принца министр уже давно ничего путного не ждёт, и больше интересуется тем, чтобы тот не натворил чего-либо уже слишком беспутного, ибо дурак на высоком посту всегда представляет большую угрозу для окружающих. А в такое время — особенно. Давно, очень давно решил министр- пусть он монархист, и давал присягу служить верно. Но долг его, как монархиста, как гражданина, просто как человека, интересующегося судьбой своей родины — любой ценой не допустить того, чтобы принц стал императором. Пусть нет у Тима других сыновей, и невозможна передача престола по женской линии. Пусть лучше начнется новая династия от одной из боковых ветвей. Но не будет ещё одного императора этой династии. Пусть династия закончится Великим Тимом V, и вволю пусть вздыхают историки последующих времен. Императору Тиму VI не быть. Ибо он погубит страну.

Кроттет берёт очередной доклад, с усмешкой начинает читать. По мере прочтения усмешка сползает с лица, а взгляд бесцветных глаз становится очень пристальным. Он резко отшвыривает доклад в сторону, быстро просматривает последующие, затем вытаскивает последний, читает.

И почти на минуту погружается в раздумья. Материал серьёзен. Очень серьёзен. Кроттет решает, стоит ли ставить в известность императора, или разобраться самому — и концы в воду. Затем Кроттет убирает доклады обратно в папку, завязывает её.

Берётся за трубку телефона, на диске которого герб.

— Я немедленно прошу аудиенции у Его Величества. Дело чрезвычайной важности.

Все в императорской канцелярии прекрасно знают распорядок дня Кроттета. И то, что он никогда не является в неурочное время по пустякам.

Поэтому ответ- «Вас примут». Кроттет кладёт трубку, берёт папку, дела из которой только что читал и вызывает машину.

Как всегда, при подобных неурочных докладах, император один. Он ровесник Кроттета, но выглядит почти стариком. Пусть ещё очень и очень крепким, но всё равно стариком. Принято считать время по годам правления. Праздновать день коронации. Только каждый год добавляет морщины и седину императору. Нет вещи тяжелее короны.

В кабинете ни секретарей, ни обслуги. Они никогда при подобных встречах не приветствовали друг друга. Всегда говорят только по делу. Как и сейчас. Кроттет развязывает папку, достает несколько листов, и передавая их императору говорит.