Владимир Михайлов - Медные трубы Ардига Страница 12

– Наконец-то ты понял. Что это, по-твоему, может значить? Сбой в нашей аппаратуре? Но в таком случае…

– У нас все в порядке. Тут возможно только одно: тексты были запрограммированы на самоуничтожение после определенного времени, установленного отправителем.

– Зачем?

– Мало ли может быть причин. Но, скорее всего, чтобы у адресата не оставалось никаких доказательств того, что был такой обмен посланиями и даже что встреча вообще состоялась.

– Ну, – сказала она, – в бортжурнале все зафиксировано.

– Вернее – должно быть записано. Однако если для них это почему-то имело такое значение… Да что гадать: проверим.

Я загрузил последнюю страницу журнала, который заполнялся не экипажем, а самим «Триолетом»; в него поступали и в нем хранились все сведения о рейсе – каждое изменение скорости и направления, все остановки и продолжения пути, отправленная и полученная любым способом информация – и все такое прочее.

– Полюбуйся, – сказал я ей, когда последние записи возникли на мониторе.

– Вот так раз! – молвила Лючана, даже не очень удивленно. – По записи, мы вошли в узел, уравновесились, перестроились на новый вектор – и продолжаем тут висеть. Все верно, но ни встречи, ни обмена, выходит, не было? Слушай, может, мы с тобой и в самом деле – того?..

И она покрутила пальцем у виска.

– Если бы, – сказал я. – Ну, так что там у тебя со Ступом?

– Извини. Я сейчас. Идет поиск. Ага! Найдено. Он… Да что это такое! Что за идиотский день сегодня!

– Чем тебя обрадовали?

– Был такой капитан – в космотории Инары, на внутрисистемных трассах. Да только он уже тридцать лет как помер. От старости. Место захоронения тебе нужно?

– Обойдусь. Зато место воскрешения могу назвать и сам: вот этот узел. И дата – сегодняшний день.

– Поняла.

– Ну, раз мы это выяснили, давай поищем в анналах транспорт «Барон Фонт» – «Астрокар», Солана; и когда мы его не обнаружим…

– А вот и нет! Нашла!

– Вот как! Приятно слышать. Ну, и что там о нем?

– Так. Только не Солана, а Армаг. Посадочный танкер, собран на орбите пятнадцать лет тому назад, дальнодействие – неограниченное, использовался на трассах – Первый-Шестой и Восьмой-Двенадцатый секторы Федерации… А, вот интересное: пропал без вести пять лет тому назад, совершая заказной рейс на… Слушай – на Ардиг! Розыски не дали результатов.

– Есть какие-нибудь подробности об этом последнем рейсе?

– Здесь – нет и не должно быть. Они могут найтись в годовом отчете «Астрокара» за тот год. Поискать?

– Сейчас не станем тратить время. Давай лучше обсудим ситуацию.

– А что тут обсуждать?

– Хотя бы то, почему мы остались целыми и невредимыми, хотя у встречного были все возможности уничтожить нас на месте?

– Интересно. А зачем им это? Из любви к искусству? Мне уже страшно: встреча даже не с пиратом, а с кораблем-маньяком, скитающимся в Просторе с единственной целью: уничтожать всех встречных и поперечных. Ничего себе! Даже дух захватывает! Слушай, что у тебя за всплеск фантазии? Из чего ты делаешь такие выводы?

– Из того, что встречный накормил нас липовой информацией. У нас все уши в лапше. И, кроме прочего, настоятельно рекомендовал не соваться на Ардиг, лучше вообще к нему не приближаться – так я понял его добрый совет. А это, если верить моему опыту, говорит о том, что там что-то не так.

– Ты считаешь? – поинтересовалась Люча вроде бы задумчиво.

– Больше того: уверен. И потому выношу на обсуждение вопрос: может быть, последовать его совету и в самом деле поискать подальше закоулок? Потому что отдых, как я его понимаю…

– Стоп, – прервала Лючана. – Лучшим отдыхом, как известно, является смена занятий. А мои соображения такие: Ардиг тут вовсе ни при чем. Занюханный окраинный мирок. Да если бы на его счет имелись какие-то подозрения, разве Иванос стал бы советовать нам…

– Твоя позиция ясна, – признал я. – Ты за то, чтобы продолжать движение запланированным курсом.

– Да. Хотя бы ради того, чтобы понять, как обстоят дела в действительности. Если их космопорт на самом деле закрыт, спокойно уйдем обратным курсом и примемся обсуждать – под каким солнышком и на каком песочке станем нежиться. А пока у нас – только предположения, которые могут и не оправдаться.

Слушая Лючану, я внимательно смотрел на нее, и от меня не ускользнул хорошо знакомый огонек, снова – после перерыва – загоревшийся в ее глазах. Когда она входит в такое состояние, дискутировать с ней себе дороже.

– Люча, – сказал я как можно спокойнее, – в конце концов, мы пустились в этот полет потому, что тебе – тебе, а не мне – нужно было сменить обстановку. Иными словами, ты заказала музыку. Ладно, давай ее послушаем – может быть, она окажется не самой плохой на свете.

– За что я люблю тебя, – заявила в ответ Лючана, – это за мягкость твоего характера. За сговорчивость. Давай, милый, разжигай керосинку.

– «Триолет»! Мы готовы к разгону! – доложил я, и наш виртуальный капитан подтвердил, что сообщение принято.

4

«Простор **0189+ Генерал-максимату Системы „Сотворение“.

Докладываю: военный разведчик с Теллуса встал на вектор 00Х. Предполагаю несанкционированный визит. Принял меры к предотвращению. Остальное на ваше усмотрение. Продолжаю движение по схеме без коррекции. Уровень безопасности сохранен. Шкип 0 189».

«Шкиперу **0 189 – Система „Сотворение“.

Сообщение принято к сведению. Принимаются меры предосторожности. Спокойного Простора. Генерал-максимат Системы».

5

«Триолет» подтвердил, что моя команда им принята, пообещал продолжение полета и умолк. За этой отмашкой должны были последовать действия. Их не произошло.

Вернее, не совсем так. Что-то случилось. Но вовсе не то, чего я ожидал и что должно было происходить, будь у нас все в порядке.

А случилось вот что: возник раздрай между обстановкой, в которой мы находились согласно показаниям всего приборного иконостаса, и той, какая напрашивалась, если верить собственным чувствам.

Все как один индикаторы указывали, что корабль выполняет заданный маневр, покинул узел и разгоняется по вектору с нормальным ускорением. Иными словами – что все в полном порядке. Все как один, похоже, врали хором и весьма согласованно.

А что они именно врут, проистекало из свидетельств, самое малое, двух органов чувств, подкрепленных показаниями пусть и немногих, но зато, так сказать, независимых очевидцев.

Первым оппонентом приборам выступил мой собственный организм. Его ощущения. У меня нет такого опыта жизни в Просторе, который позволял бы моему телу со всеми его системами не ощущать разгонного ускорения, даже будь оно достаточно мягким. Может быть, конечно, профессиональные Орлы Простора, но даже от них мне никогда не приходилось слышать о таком, наоборот – не раз они высказывались в том смысле, что было бы очень неплохо пересмотреть физику именно в той ее части, которая ведает инерцией. Но даже в сопространстве, то есть в Просторе, масса оставалась массой и воспринимала ускорение с таким же неудовольствием, как и в любом другом месте. Так вот, если верить приборам, я должен был бы сейчас испытывать очень неприятные ощущения из-за все нарастающего ускорения; должен был бы – потому что пилотские кресла в значительной мере компенсируют влияние ускорения на организм, но уж никак его не отменяют, к сожалению. Я должен был – но не испытывал. Ни малейшего. А при расхождении показаний прибора и собственного ощущения я все-таки предпочитал всегда верить ощущению. Тем более что – я убедился в этом, легко повернув голову, – и Лючана испытывала, а вернее – не испытывала никакого неудобства и лишь, в свою очередь, смотрела на меня, высоко поднятыми бровями выражая удивление.

То была оппозиция приборам за номером первым. Вторая же – и не менее убедительная – заключалась в том, что выброшенный нашим капитаном «Триолетом», как это всегда делается в узле, репер (он нужен в первую очередь для того, чтобы легче было удерживать корабль в нужной точке, потому что порой какие-то еще как следует не объясненные силы вызывают здесь нечто вроде дрейфа, пусть и небольшого) по-прежнему висел там, куда был определен, убедиться в этом было легче легкого – стоило только взглянуть на экран. А ведь начни мы действительно движение, эта штука была бы втянута в ту нишу, где она и пребывает большую часть времени. Репер, или, как иногда его называют, якорек, – вещь достаточно дорогая, и сорить ими, оставляя в каждом узле, который посещаешь, слишком накладно. «Триолет» не подобрал его – и, значит, реальное движение и не начиналось, и даже подготовка к нему не была завершена, хотя «Триолет» через приборы старался, кажется, убедить нас в обратном.

– Похоже, у нас проблема? – не выдержала молчания Люча. – Сбой?