Сурен Цормудян - Странник Страница 13

Новиков и Матвеич переглянулись.

— Я за помощником и инструментами, — сказал доктор и вышел из хижины.

— Никита, будь другом, отправь гонца на Тульскую. Пусть там доложит по Вере и подробности о нашей истории узнает. А нам спешить надо, — сказал Маломальский.

— Куда?

— В сторону Полянки, ясное дело. Скажи только, как этот Кривошеев выглядит?

— Да как выглядит? — Новиков задумчиво потер голову. — Ну, низкий. Худой, ясное дело. Шатен, плешь на макушке, нос перебитый. Ты что же, хочешь сказать, что он не убивал?

— Я хочу сказать, что, судя по всему, у него в башке сейчас засело что-то чужеродное. По цепочке. И Кривошеев этот уже, считай, мертвый. А нам надо понять, что за дрянь в нем такая и куда она так спешит…

Сергей никогда не страдал боязнью туннелей, но некоторые он по тем или иным причинам не любил. Черное жерло, ведущее к станции Полянка, было одним из таких. О том, отчего ее забросили люди, ходили разные истории, одна бредовее другой. Какой из них верить? Факт, с которым приходилось считаться, заключался в том, что станция заброшена и обживать ее никто особо не торопился. А ведь она имела прямое сообщение и с Полисом, и с Ганзой. Конечно, можно было списать это на банальное суеверие людей, но ведь на чем-то этот суеверный страх основывался? Как бы там ни было, по туннелю передвигались только в случае крайней необходимости и не поодиночке, как сделал Кривошеев. Его поступок выглядел безрассудным.

Сам Сергей по этому туннелю не ходил, хотя основным его маршрутом в метро была дорога от Тульской до Полиса, а кратчайший путь лежал как раз через Полянку. Но одна из заповедей сталкеров гласила: кратчайший путь — не всегда самый простой и безопасный.

С книгами, собранными на поверхности, Сергей всегда двигался от дома до Серпуховской. Оттуда поднимался по эскалатору на Добрынинскую, а дальше — по кольцу, через Октябрьскую до Парка культуры, где была граница Ганзы и коммунистической Красной линии. Конечно, красные поддерживали на границах строгий пропускной режим, но транзит сталкеров был оговорен давно, и Бум пользовался возможностью беспрепятственно пересекать пределы коммунистического рая. Да его и там знали — Сергей не раз доставлял красным идеологически верную литературу. И так он от Парка культуры, минуя Кропоткинскую, попадал в Полис.

Но сейчас Маломальский шел по туннелю, которого всегда избегал.

— Вот скажи, Стран Страныч, чего ради я тут шпалы топчу, а? — недовольно ворчал он, водя перед собой фонарем, который словно рисовал своим лучом привычный пейзаж этого мира: ребра туннеля и бесконечные пути.

— Мозз, — ответил Странник.

— Да понял я, что мозз. А что это за хрень, можешь объяснить, черт тебя дери?! Болезнь, что ли?

— Болезнь? — переспросил Странник.

— Да. Ты знаешь, что такое болезнь? — Маломальский посветил в лицо попутчику фонарем.

Тот, по обыкновению, не зажмурился и пожал плечами:

— Нет.

— Ну, блин. Или ты идиот, или просто счастливый, если не знаешь, что такое болезнь. И откуда ты такой взялся?

Странник улыбнулся своей наивной улыбкой и пальцем показал на потолок туннеля.

— Там.

— Ну, понятно, что оттуда. Мы все с поверхности, кто до Катаклизма родился. Это был когда-то наш мир. Но теперь ты откуда? А?

Юродивый повторил свой жест и улыбку:

— Там.

— Да ну тебя! — Сергей с досадой махнул рукой и побрел дальше. — У тебя хоть семья есть?

— Семья? — переспросил Странник.

— Да. Семья. Или ты и этого не знаешь?

— Есть семья. — По голосу было понятно, что Стран Страныч улыбается.

— О как! И вы там все такие?

— Все?

— Все чудаки такие в твоей семье? Ну, такие, как ты?

— Странник один. Семья есть. Семья не такие. Я — Странник.

— О, ну это все объясняет, черт подери. Ты странник, а семья не такая. Вот все сразу стало понятно, — зло забубнил Маломальский.

— У тебя семья, — ответил юродивый.

— Нет у меня семьи. Старик Казимир только. Он отец Риты. Но это уже не твое дело.

— У тебя семья, — повторил Странник.

— Да нет у меня семьи, говорю.

— Ты не понял. — Странник вдруг положил ладонь на плечо Сергея и остановил его. — У тебя семья есть.

— Чего? — Сталкер уставился на него, освещая фонарем. — Ты чего мелешь?

— Семья.

— Какая еще, к черту, семья?

— Казимир. Вера. Шеев… Криво…

— Кривошеев? Я даже его не знаю совсем. А Вера мертвая уже.

— Ты не понял… Сергей… Твоя семья. Люди. Люди — твоя семья.

— Тьфу ты! — Маломальский дернул головой и нервно засмеялся. — А я-то думал, о чем ты там болтаешь. Так бы и сказал: хиппи, мол, я. Все люди братья и сестры, дети цветов и солнца. — Он снова зашагал в сторону Полянки. — Только выйди-ка ты сейчас на это солнце — отличный стейк из тебя получится. Блин… Вспомнил про стейк и жрать захотел. Ты жрать не хочешь?

— Что? Жрать?

— Да, черт тебя дери. Жрать. Кушать. Ам-ам! Понимаешь, нет?

— Нет.

— Что нет? Нет — не понимаешь, или нет — не хочешь?

— Нет. Не хочешь.

— Ну, как хочешь. А я не откажусь. Вот только на станцию сейчас выйдем, там и привал устроим. Не знаю, как у тебя, а у меня от рюкзака плечи уже ноют. Скорей бы Полис. Продать это все, и домой.

— Нет. Мозз, — возразил Странник. — Найти. Найти мозз.

— Да вот это мы и делаем сейчас. Ищем. Только, дорогой ты мой хиппи, это труднее делать, когда я понятия не имею, что мы ищем. А ты объяснить не хочешь. — Сергей вдруг снова остановился и направил свет фонаря попутчику в лицо. — А если не найдем? Что будет тогда? Если не найдем этот мозз?

Странник не улыбался. Он пристально смотрел в глаза сталкеру.

— Война, — последовал ответ.

— Война?

— Да. Война.

— И кто с кем? — Сергей несколько опешил от такого неожиданного ответа.

— Моя семья. Твоя семья.

— Как это? Почему?

— Мозз ищет… — Странник задумался, ища подходящие слова из своего скудного лексикона. — Ищет… Ясли.

— Ясли? Какие ясли?

— Дом для моя семья. Нельзя мозз ясли. Мозз один. Тогда будет много мозз. Тогда твоя семья станет мозз. Люди мозз. Люди-мозз туда. — Он поднял вверх указательный палец. — Ваш мир. Будет мир мозз. Но так нельзя. Тогда люди надо… надо… — Он снова стал подбирать слово. — Убить.

— Ты охренел, что ли? Ты что такое говоришь? — остолбенел Сергей.

— Я говоришь. Война, если мозз не найти. Мозз не можешь моя семья. — Он постучал пальцем себя по виску. — Но мозз можешь людей. Если мозз найдешь ясли. Будет много мозз. Война.

— Да что за тарабарщина? — буркнул Сергей, махнув на юродивого.

Но тот вдруг схватил Бума за плечи и швырнул в сторону.

Это было настолько неожиданно, что сталкер не сразу осознал произошедшее. Он лишь судорожно схватился за кобуру пистолета и вдруг ощутил рядом с собой странный порыв ветра, словно что-то пронеслось мимо, промахнувшись. А затем — шипение в темноте.

Маломальский резко выставил перед собой фонарь, и луч света уловил молниеносное движение какого-то существа, которое резко развернулось и изготовилось к новому прыжку. Сергей узнал это существо, настолько же опасное, насколько и редкое в туннелях метро. Люди панически боялись этого искусного и свирепого хищника.

Странное дело. Когда-то они в изобилии водились в городах. Люди держали их даже в своих домах. Умилялись ими. Холили и лелеяли их. Но сейчас… Сейчас это были исчадия ада. Они стали крупнее, их зубы и когти тоже выросли и стали еще острее. Твари жрали в основном крыс, но не брезговали и людьми, нападая на неосторожных путников метро. За несколько молниеносных атак они выцарапывали жертве глаза, разрывали артерии на шее и руках, затем отбегали и ждали, пока жертва не истечет кровью и ослабнет, чтобы потом начать ее пожирать. Едва ли какое-нибудь другое существо так хорошо знало людей и их повадки, как они. Кошки.

Зверь рванулся в очередном прыжке, метя Сергею в шею, и вдруг мощный удар ноги отбросил его в стену туннеля. Кошка захрипела, заскулила и дернулась в сторону, пытаясь ускользнуть, но Странник, с невероятной для человека ловкостью и точностью, схватил ее и сломал хребет о колено.

— Черт! — сплюнул Сергей, поднимаясь на ноги. — Вот за это я и не люблю кошек.

— Кошек. — Странник улыбнулся, вертя в руках тушу животного и ощупывая руками, словно ища участок помясистее.

— Да выбрось ты ее к дьяволу.

И тут произошло что-то совсем из ряда вон выходящее: юродивый, голыми руками содрав со зверя полосу шкуры, с аппетитом вцепился зубами в его плоть. Откусив приличный шмат мяса, он стал с блаженной улыбкой жевать его, мажась кровью.

— Твою мать, Страныч! — пробормотал ошарашенный сталкер, чувствуя, как к горлу подступает рвотный спазм. — Я же тебя спрашивал — хавать хочешь? Блин… Пожарил бы хоть…