Дмитрий Старицкий - Наперегонки со смертью Страница 13

И смотрит заинтересовано синими брызгами. Как точен был поэт!

— Что со мной случилось? — впился в её глаза жестким взглядом, чтобы не пропустить, когда по ним станут врунчики бегать.

— Тебе просто стало плохо. Ты потерял сознание за рулём, но успел нажать на тормоз и в дуб мы не врезались. Спасибо тебе за это. А потом Роза дернула ручной тормоз. Вот и всё.

— С чего вдруг мне вдруг в обморок падать? — удивился я.

— Наверное, ты переутомился, — заявила Наташа, — пока шла вся эта бешеная подготовка к этому корпоративу. Я так думаю…

— А мы где?

— В подмосковном поместье «Сибнедр». Ворота проехали. Скоро площадка будет.

— Спасибо, милая.

Наташа на слова «милая» удивлённо подняла брови.

— Спасибо, я всё вспомнил. Сейчас поедем.

Наташа встала. Она оказалась также одета пионеркой.

— Кстати, как твоё отчество? — уточнил я у неё.

— Васильевна, — ответила Синевич.

— Ты из Гродно?

— Да, — улыбнулась она. — А что?

— Судьба. Вот что, — ответил я ей, улыбнувшись. — Иди, садись на место. Спасибо тебе. За всё. Ещё увидимся сегодня.

И я озорно подмигнул ей.

Видно таблетка подействовала, та, которой меня «пионерка» Роза пичкала, и мне стало намного лучше. По крайней мере, вести автобус на маленькой скорости здоровья хватит. Пора деньги отрабатывать, а то больше не дадут.

Потыкавшись «тяпкой», задним ходом отъехал от дуба.

Передо мной виднелась развилка дороги, которую венчал сбитый мною столбик невысокого фонаря. Он-то и не дал врезаться в дерево. Плюс ещё скорость была небольшой. Повезло, однако. Могло все быть намного хуже. Вокруг хоть и окультуренный, но всё же — лес.

Так, куда нам теперь? Враво-влево? Вроде вправо. Поглядел на ладони, вспомнил, что точно вправо.

Переключил передачу, выжал сцепление, тронул акселератор и вырулил на нужную дорожку.

Знакомая корпоративная площадка встретила веселым гамом. Оркестр разогрева уже лабал что-то весёленькое. А вокруг все было украшено, согласно утверждённому проекту.

Празднично одетый офисный планктон хаотично перемещался по площади, оставляя свободной её центральную часть, где стояла маленькая группа мужчин. Приглядевшись, увидел в центре этой группы САМОГО. Хозяина всея Сибнедр. Странно, вроде Ругин говорил, что САМ только ожидается из Лондона. Ну, раз так, то пора нажимать на наш неприличный клаксон. Привлечь внимание начальства к сюрпризу. В наших палестинах главное не как сделать, а как подать.

Автобус припарковал напротив начальственной группы.

По сигналу клаксона весь директорат как по команде повернулся в нашу сторону.

Я первым вышел из автобуса, нещадно дудя в мятый медный горн. Даже получилось что-то, типа «Взвейтесь кострами…». Хреново конечно получилось, но лучше так, чем вообще ничего. Стиль — это наше всё!

Оркестр дисциплинированно смолк с первыми же нотами выдавленными мной из горна.

За мной на площадку повыскакивали «пионерки», почему-то захватив с собой свои объемные кофры с косметикой. Хотел сказать им, чтобы бросили всё в автобусе, но рот был занят горном. Потому плюнул мысленно на это. Главное — однообразно.

Пионерки выстроились перед автобусом, как экипаж боевой машины на параде, а я, помахивая горном, пошел к директорату докладывать о прибытии эскорта. Пора мордой торговать, раз уж я здесь.

САМ — лысоватый плюгавенький мужичонка маленького росточка, с остатками черной когда-то шевелюры, стоял, держа руки в карманах, отчего оба разреза его дорогого пиджака фасона «мечта пидараса» растопорщились в стороны, и смотрел вокруг себя с долей высокомерного презрения адепта культа, знающего высшую истину, но обязанного играть роль демократа.

Не успел я подойти к нему и уважить — всё же потенциальный клиент на услуги нашего агентства, как скучающе-презрительное лицо САМОГО исказилось неприятной гримасой.

— Что ЭТО!? — визгливо закричал олигарх.

Я обернулся. Все девчонки стояли, держа свои кофры в руках, и только чеченка Сажи Радуева бросила на мостовую, раскрыв его створки в нашу сторону.

В обеих отделениях косметического кофра торчало по выпуклой зелёной плоскости, на каждой из которых было написано по трафарету черной краской «к противнику».

Радуева, яростно сверкая красивыми глазами, с торжествующим видом закричала.

— Смерть предателю! Аллах Акбар!

И тут же вдавила большой палец на красную кнопку черной коробочки, которую держала в руке.

Два снопа поражающих роликов с визгом снесли всю группку директората «Сибнедр» вместе с САМИМ и вонзились в меня.

Новая земля. Европейский союз. Город Виго

22 год, 39 число 5 месяца, четверг, 10:42

Очнулся. Вокруг опять муть. Правда, уже не такая молочная, а словно воды в глаза налили, и всё вокруг двоится или троится с искажениями, но вполне прозрачно.

Опять связанный. Точнее привязанный к кровати за запястья и лодыжки, да ещё ремнями через грудь живот и ноги перехвачен.

Ссать совсем не хочется, что странно. Вывод — хожу под себя. Хорошо, хоть девочки меня таким не видят.

Девочки!

Наташа!!!

И всё снова началась также, как и в прошлый раз.

Я попробовал освободиться, ничего не добившись, кроме стука ножек кровати по полу. А вместо осмысленного мата из глотки невнятно хрипело.

— Ммммммммм…

Просто день сурка какой-то.

Снова стукнула распахнутая дверь. Застучали подошвы по полу. Несколько голосов заорали в отдалении на незнакомом языке. Похоже на испанском. Говорила мне мама: учи испанский! А так ни хрена не понимаю, что они там балаболят.

Кто-то опять столпился возле меня неясными искаженными силуэтами.

Опять что-то вкололи в шею, отчего я как-то увял и откинулся на койку. От розетки отключили, сволочи.

Со лба тёк холодный пот.

По щекам слёзы.

И даже традиционного уже «ммммммм…» уже сказать не могу. Только и осталось, что плакать от бессилия.

Зрение стало резче. Какая-то кривая рожа в серо-салатовой шапочке склонилась надо мной и стала махать никелированной палочной около моих глаз. Потом выпрямилась и что-то сказала.

В шею опять кольнуло.

Здравствуй небытие. Ненадолго расставались.

Новое пробуждение доставило удовольствие нормальным, даже приподнятым самочувствием. По крайней мере, меня уже не привязывали, хотя кровать поменяли. Лежал я на чем-то анатомическом, потому как везде было удобно, нигде не жало и не давило и в то же время было очень удобно. Но до чего тесное помещение вокруг, прямо гробик. Надет на мне какой-то оранжевый комбез, в каких американские зеки ходят. На голове тоже что-то нахлобучено, в вот что — не разобрать.

И из этой халабуды на голове мне в ухо жужжало.

— Юра, ты там что, уснул? Не ко времени совсем. Скоро начинаем.

Ничего не понимаю. На всякий случай решил уточнить.

— Какой Юра? Я не Юра, я — Жора. Если нужен Юра, то звоните ему, а не мне.

— Он там что, умом подвинулся, — раздался в ухе другой голос, жесткий, начальственный.

— Маршал, давайте я сам разберусь спокойно, без командирского мата. Всё может быть, дело новое, неисследованное.

— Валяйте, время ещё есть, — ответил жесткий голос. — Я пока перекурю.

— Юра, это Сергей Палыч говорит, ты меня хорошо слышишь?

— Слышу-то вас хорошо, — ответил я ему. — Только я не Юра. Я — Жора. Георгий Волынский. И вообще: где это я? И где Наташа?

— Старший лейтенант Гагарин, прекратить истерику, — крикнул прямо в ухо жесткий командный голос.

— Маршал, я бы вас попросил… — вмешался первый голос.

Но тут меня действительно пробило на истерику. Я заорал всей мощью своих легких.

— Я не Гагарин! Я не Гагарин! Я не Гагарин! Я — Волынский!!!

— Отойдите, Сергей Палыч, тут не железки, как видите, тут проблемы личного состава. А это уже моё дело. Слышь ты, козёлик?! Тот, который в банке? Гагарин ты, не Гагарин мне без разницы. Но в ТАСС ушла информация, что первый космонавт Земли носит фамилию Гагарин. Поэтому: истерику отставить! Не Гагарин ты, так будешь Гагарин. Вот слетаешь и получишь документ на руки, что ты — Гагарин. Понял? Не слышу ответа?

— Понял, — ответил потухшим голосом.

— Ну, и хорошо. Сергей Палыч, начинаем обратный отсчёт.

Третий голос забубнил.

— Девять.

— Восемь.

— Семь.

— Шесть.

— Пять.

— Четыре.

— Три.

— Два.

— Один.

— Пуск!

Ложе моё подо мной задрожало-завибрировало, и какая-то сила стала меня выталкивать вверх, одновременно вжимая в койку.

— От млядь попал, — буркнул я в пространство.

— Юра, — раздался в ухе голос Сергей Палыча, — Скажи что-нибудь в камеру. Всё же момент знаменательный. Исторический.

— Поехали, — по традиции помахал я рукой.