Илья Бердников - Вояж Проходимца Страница 13

— Ребята, вы можете взять остатки сейфа и испробовать их на прочность любым способом, но еще раз говорю вам: это был надежнейший сейф из нержавеющей стали! Я сам не был уверен, что зверюга его вскроет…

— А я говорю, что мой сейф она и не поцарапает! — безапелляционно заявил плечистый парень. — Это прямая поставка с Шебека: многослойная бронекерамика, ее даже гранатометом не пробьешь! Повышаю свою ставку до тридцати!

Водилы зашумели, меняясь лицами, кое-кто уже полез в карманы, видимо, чтобы снова поставить на гиверу или на шебекский сейф…

Я даже не знал, злиться ли мне или смеяться над этаким проявлением Михалом коммерческой жилки. Но, помня, что мне нужно было отправляться, я тихонько, почти неслышно щелкнул пальцами, и Маня, держа в пасти недоеденный кусок окорока, соскользнула со стойки и побежала через расступающуюся перед ней толпу к дверям.

— Все деньги оставь себе, — сказал я Михалу, у которого огорченно вытянулось лицо. — В счет за еду и гостеприимство.

Я прошел вслед за Маней к дверям, где нетерпеливо топтался Шварц. По дороге я потянул плечистого за рукав и тихо проговорил:

— Я сохранил вам деньги. Она прогрызала даже керамику полицейских доспехов. Прямо на Шебеке.

В дверях я оглянулся: парень растерянно смотрел мне вслед. Видимо, он тоже стал сомневаться в неприступности своего ящика. Эх, испортит Маня весь сейфовый бизнес, есть чувство…

Снаружи меня ожидали слабые, но несущие некоторое тепло лучи солнца. Они пробивались сквозь мутную кисею туч и изрядно уже проредили туман, так что стала видна довольно большая автостоянка и тесное сборище самых разнообразных транспортов на ней.

Между мирами никто не ездит на легковых автомашинах. В пределах одного мира — пожалуйста, сколько угодно, но ехать на двух-четырехместном транспортном средстве в иной мир — любой знающий человек покрутит пальцем у виска. Слишком дорогими были услуги Проходимца по причине большой редкости людей, способных силой воли или веры заставить Переход пропустить транспорт на следующий отрезок Дороги. Идти в другой мир и не захватить с собой пассажиров, багаж, почту, какие-нибудь грузы? Нонсенс! Такое могли позволить себе только очень богатые люди, разъезжающие со своим собственным «купленным» Проходимцем. И то такое считалось дурным тоном и на Дороге не приветствовалось. Водители приговаривают: «Дорога не любит тех, кто ездит по ней зря». И многие свидетельствовали о том, что талантливые и успешные Проходимцы внезапно теряли свое умение и не могли больше провести ни одного транспорта, сколько ни бились, ни выворачивали наизнанку душу и мозг. Ведь недаром существовала поговорка, известная практически каждому на Дороге и звучавшая немного парадоксально Для непривычного уха: «Развращенный Проходимец — уже не Проходимец».

Вот и теперь, когда я обегал взглядом стоянку, я практически не видел легковых автомобилей: трейлеры, автопоезда, седельные тягачи, открытые платформы, гибриды грузовиков и автобусов, какие-то совсем странные транспортные средства непонятных очертаний, но определенно — грузовые…

Если бы у меня было свободное время, я с удовольствием побродил бы по стоянке, разглядывая транспорты самых причудливых форм и расцветок. И ведь я не один такой. Наверное, в каждом мужчине остается мальчишка, увлеченно коллекционирующий наклейки с изображениями машин или собирающий их игрушечные модели.

— Сущие дети! — недовольно пропыхтел рядом со мной Шварц. — Считают себя серьезными и бывалыми мужчинами, а зацепить их и облапошить — легче простого! Ох, Алексей, сколько мне приходилось разрешать конфликтов, начавшихся именно в гостиницах, тавернах, барах…

— И разрешались?

— Простите?

— Конфликты, говорю, разрешались?

Шварц пристально глянул на меня своими водянистыми глазками, улыбнулся:

— Решались, конечно, но некоторые — с трудом, с трудом… Что же мы стоим? Давайте-ка к транспорту. Слякоть, правда, ужаснейшая, но что делать?

Я зашагал рядом со Шварцем, жмурясь от лучей солнца и не забывая поглядывать на Маню, что давно уже проглотила свой кусок окорока и теперь брезгливо перепрыгивала через лужи, полные грязного снега. Смотри-ка, какая чистюля, а ведь иной раз в такую грязь добровольно лезет, да еще тащит оттуда всякую пакость! Вот и сейчас гивера вдруг поднялась на задние лапы столбиком, изображая суслика-переростка, а затем галопом помчалась куда-то вбок, за машины. Я окликнул ее, но своевольное существо и ухом не повело, так что я махнул рукой и пошел дальше.

— Не загрызет кого-нибудь? — опасливо спросил у меня Шварц. — Гивера все-таки, про них такие рассказы ходят…

— Ерунда, — беспечно улыбнулся я. — Манька умный зверь: не было ни одного случая, чтобы она без причины на кого-то кинулась.

Фридрих Францевич пожал округлыми плечами, похоже предпочтя остаться при своем мнении.

— А правду говорят, что они могут ходить между мирами? Я слышал о таком, но, как понимаете, лучше спросить у человека, который имеет практику общения с гиверой…

Я улыбнулся:

— Правда. Сам тому свидетель. Как-то Манька даже на Землю проникла, чтобы меня найти. А там проблема с работой Переходов, вы же знаете… Кстати, я был в одном мире, так там местные считают гиверу чем-то вроде тотема: по их преданиям, древняя гивера провела целую группу людей в новый мир, спасши их тем самым от какой-то напасти. От этой группы и пошел народ, населивший те места…

Шварц искоса взглянул на меня, пошевелил щеками, и я понял, что эта история для него — не больше чем очередная придорожная басня. Что ж, он в том мире не был, в отличие от меня, ему позволительно быть недоверчивым. Впрочем, глядя на поведение гиверы, временами мало чем отличающееся от поведения молодого щенка или кота, я иногда и сам начинал сомневаться в ее исключительных для животного умственных способностях.

Настроение у меня было хорошим. Не знаю, что этому способствовало: то ли обильный и вкусный завтрак, то ли изменившаяся погода и свежий запах ранней весны, но хандра, что в последнее время частенько наваливалась на меня, теперь куда-то испарилась и даже записки прощальной не оставила. Не очень-то и нужно, впрочем. Скучать не буду. Даже безумные Петенькины пророчества вспоминались мутно, словно предутренний сон, что постепенно тает, уходя из сознания.

Шварц шел прямо к противоположному краю стоянки, что-то рассказывая мне на ходу, а я, ощущая полное умиротворение, шлепал по остаткам мокрого снега рядом, разглядывая смешанный лесок за стоянкой, несколько приземистых, видимо складских, строений возле проходящей рядом оранжевой ленты Дороги, пологие холмы, что начинались в нескольких километрах отсюда…

Туман окончательно капитулировал перед солнечными лучами и позорно бежал в лес, где и прятался, жалкими рваными клочками скрываясь за деревьями. Подул сырой, но приятный ветерок, и Шварц наглухо застегнул свою куртку, видимо опасаясь простудиться. Ну а я, напротив, с удовольствием подставил ветру лицо и подумал, что дело делом, но, блин, как же хорошо — вновь оказаться на Дороге!

Транспорт, к которому мы подходили, стоял вплотную к деревянной стене одного из складов. Сверху его прикрывал довольно обширный и высокий навес на столбах, а сбоку кто-то так расположил несколько штабелей разнообразных ящиков, что и со стороны стоянки не особенно было видно этот… агрегат… а он явно заслуживал внимания.

— Любуетесь? — спросил у меня с усмешкой Шварц, когда я сбавил темп ходьбы, удивленно рассматривая многоколесный, усеянный заклепками стальной вагон.

Что-то в нем было и от бронепоездов конца девятнадцатого века, и от строительной техники, но больше всего транспорт напоминал космический челнок без хвоста и крыльев, поставленный на шесть лап-шасси, каждое из которых несло пару широких сдвоенных колес. Задняя часть транспорта, примерно в треть от общей длины, была присоединена к переднему модулю гофрированным рукавом (наподобие городского двойного автобуса «Икарус») и снабжена своим шасси. Кабина водителя, по-видимому, располагалась вверху спереди: небольшие овальные окошки придавали транспорту еще большее сходство с железнодорожным локомотивом. Вот только многочисленные колеса были обуты в самые обыкновенные покрышки с высоким профилем, что говорило о «внедорожной» направленности машины. Причем окрашено это чудо техники было в эдакий веселенький голубой цвет, что весьма гармонично смотрелось вместе с белыми колесными дисками.

— Это что за голубое диво? — протянул я и пошел вдоль утыканного заклепками борта, чтобы осмотреть металлическое чудовище со всех сторон.

— А это и есть наш транспорт, — спокойно ответил Шварц. — По назначению — паровой вездеход дальнего действия, произведенный на Сьельвиване. Там, понимаете ли, двигателей внутреннего сгорания нет из-за отсутствия электричества. Правда, старую паровую машину с вездехода сняли уже здесь, заменив двумя мощными дизелями непривередливыми к качеству топлива. Вдобавок поставили небольшую паровую машину как вспомогательный двигатель.