Елена Счастная - Воин Забвения. Гранитный чертог (СИ) Страница 13

Хальвдан скабрезно усмехнулся. А в его глазах по-прежнему не мелькнуло и тени улыбки.

— С девицами я разберусь уж как-нибудь без их, — он кивнул на капище, — помощи. Просто хотел понаблюдать, как ты будешь молиться чужим Богам о том, в чем тебе не смогли помочь наши… Любопытство меня взяло. — Воевода подошёл к Гесте почти вплотную. Склонился с высоты своего роста и тронул её за подбородок. Не ласково — требовательно. Та дёрнулась. — Ты же позволишь мне глянуть на это? В конце концов, я чуть не стал тебе родственником.

— Перебьешься… — выплюнула Геста и отошла подальше.

— Я всё тешу себя надеждой, что вот проснусь однажды, а ты отчалила на Клипбьёрн, — беззаботно продолжил Хальвдан, обходя девушку сбоку. — Но судьба, видать, много меня баловала, чтобы одарить ещё и этим.

— Ох, договоришься ты, Хальвдан, — с угрозой процедила Геста, отбросив в сторону надоевшую травинку. — Не сдобровать тебе, как только я стану княгиней…

Воевода прервал её оскорбительно громким смехом. Геста вспыхнула и сжала маленькие кулачки. Воинственная, хоть, наверняка, и оружия-то ни разу в руках не держала. Что там Вагни говорил про северных женщин? Может, в каждой из них сидит криг’хэррэ.

— Ну, уж со мной ты можешь не притворяться, — Хальвдан наконец успокоился, — я прекрасно знаю всё о тебе и твоих уловках, которые, впрочем, не сослужили пока хорошей службы. Кирилл что-то не торопится тебя в жёны брать. Сколько уж лет тебя в постель просто так таскает?.. Стар стал, не помню. Да ты другого и не заслуживаешь. И даже молитвы всем на свете Богам не помогут тебе стать княгиней.

Геста молчала, и казалось, воздух сейчас треснет от напряжения, которое нарастало с каждым мгновением. Они не сводили друг с друга ненавидящих взглядов. Хальвдан нагло улыбался. Северянка мяла в пальцах ткань платья. Последняя их притворная вежливость осыпалась за ненадобностью.

Млада почувствовала себя ещё гаже, чем раньше. Подслушивала ведь сродни распоследней сплетнице в доме. И дёрнул её бес здесь прятаться! Решительно, день не задался с самого утра.

Она вздохнула и, громко прокашлявшись, неспешно вышла к собеседникам.

Первым её увидел воевода. А затем повернулась и Геста. На лице северянки промелькнул испуг, который тут же сменила гримаса недовольства. Полыхнули злобой глаза необычного янтарного цвета. Но Хальвдан не дал девушке высказаться.

— Уж не знаю, чьих Богов и благодарить! — он расплылся в улыбке и воздел глаза на ближайшего к нему истукана. — Я сегодня только и мечтал, чтобы снова тебя встретить… — показалось даже, что он сейчас разведет руки и кинется к Младе с объятиями. С него станется.

Она на всякий случай попятилась.

— Да ты рад каждой встречной-поперечной девице, — сочла нужным ядовито уточнить Геста. — Так что, деточка, на твоем месте я бы не обольщалась! Этот паскудник обесчестил здесь уже многих девиц, даже до моей служанки добрался.

— Надеюсь, ты не Тору имеешь ввиду? — с притворным возмущением вскинул брови Хальвдан. — Как бы я женщин ни любил, а она всё ж для меня старовата.

Геста прикусила губу, больше не в силах, видно, тягаться с верегом в словоблудии, и перевела взгляд на Младу. Та постаралась сделать отсутствующий вид. Северянка глубоко и медленно вздохнула и пошла обратно к дому. Только напоследок бросила на верега тяжёлый, как пудовая гиря, взгляд.

Хальвдан некоторое время хмуро смотрел ей вслед, на щеках его ходили желваки. И он не шевелился, пока Геста не скрылась из виду. Млада стояла за его спиной, даже не зная, что и делать. Уйти тоже — так получится, что она постыдно сбежала, а ведь провинилась, надо признать. Остаться — придётся объясняться с воеводой. И тут не вдруг решишь, что из этого хуже.

Верег наконец медленно развернулся к ней. Недавняя улыбка без следа исчезла с его губ. Сейчас они были твёрдо поджаты. Колючий взгляд ощупывал, будто пробовал на слабину.

— Мало того, что подглядывать любишь, так теперь ещё и подслушиваешь, значит, — угрожающе проговорил воевода. — Уж больно мне не верится, что ты под забором на капище задремала случайно. А тут вдруг проснулась, и в тебе взыграла совесть.

— Может, и задремала. Тихо тут, хорошо.

Хальвдан усмехнулся одним уголком рта.

— А в клети тебе спокойно не спится? Одно что на кнезову постель тебя не уложили — отдыхай, сколь угодно. Тем более ты сегодня сильно-то не напрягалась. То в поварне пряталась, то на отроков из-за спин мастеров пялилась, то с Медведем судачила.

— И всё-то ты знаешь, — ощетинилась Млада.

Разговор повернул в нехорошую сторону. А желания и сил сглаживать его, прикидываясь дурочкой, не было. Да и верег, судя по его мрачному виду, к тому не стремился.

— На то я тут и воевода.

— Воевода, — хохотнула Млада. — Ой ли! Отсюда не разобрать.

Хальвдан громко хмыкнул и глянул скорее удивлённо, чем рассерженно. Младе стало жарко, когда она поняла, что ляпнула. Но ещё не совсем сошла с неё сегодняшняя угрюмая злоба. Плеснула-таки напоследок.

— Это ничего не меняет, — воевода безразлично повёл плечом и добавил задумчиво: — А ты, вижу, никому раньше не служила.

— Что с того?

Хальвдан сощурился, на этот раз не добро и даже не насмешливо.

— А иначе ты знала бы, что подобные слова могут дорого тебе обойтись. Я тебе не смерд, хлещущий брагу в харчевне. И то, что я сейчас стою тут и улыбаюсь, терплю твою наглость, вовсе не значит, что завтра ты не полетишь из детинца, как из пращи.

— Не твоя воля меня тут оставила, воевода, — прошипела Млада, шагнув к нему ближе.

— Слыхал я эту байку. Что сам кнез распорядился, — Хальвдан поднял руку и убрал со лба Млады прядь волос. Подавившись собственным вдохом, она отшатнулась. — Только коленки от того у меня не подкашиваются, и внутрях не замирает. Уж прости.

— И всё ж не тебе меня гнать. Смирись.

— Смелая, — понизив голос, почти шепнул воевода. — По полям-весям послонялась, кучку сброда шугнула пару раз — и возгордилась. Под ноги чаще поглядывай, а то так и споткнуться недолго. Вот я смотрю и всё думаю, что ж в тебе кнез такого увидал, раз сразу в кмети принял? По мне — так обычная баба, хоть и драться на мечах умеешь неплохо… От работы отлыниваешь, подглядываешь и подслушиваешь при случае. Будто мало нам сплетниц. На твоё счастье, кнез меня не спросил, принимать тебя в дружину или нет. А то ты бы уже дома у мамки сидела да грибы сушила над печкой. Или в поле снопы вязала. Чем там у вас занимаются…

Горечь поднялась в груди. А ведь почти утихла за день, сменившись обычным безразличием. Ни разу верег в своих догадках не попал в правду. Но как будто делал это нарочно, как будто знал, куда сегодня её можно ударить.

— Да что ты знаешь о моей семье и моём доме, чтобы так говорить?

Млада отступила, вглядываясь в лицо Хальвдана, чужое, как и остальные здесь. И не понимала, чего ждёт. Он молчал. На капище уже опускалась осенняя мгла, и на небо взбирался ущербный месяц стареющей луны. Смолкал едва различимый голос посада за близкой стеной детинца. Стало прохладно. А от недоверчивого, стылого взгляда воеводы делалось только хуже.

Она развернулась уходить.

— Правда твоя, — бросил в спину Хальвдан. — Я ничего не знаю. И знать-то не хочу. Надолго ты тут всё равно не задержишься.

И то верно.

Глава 3

Возмездие от верега за неподобающий разговор на капище всё же последовало, хоть Млада и надеялась, что тот окажется отходчивым и не злопамятным. Но улыбчивость Хальвдана была обманчивой, и уже на следующий день прозвучал приказ, переданный через сотника Навоя, отправляться на работы в конюшни. Причём занятие ей поручили самое что ни на есть распоганое: чистить денники. Зря, получается, Млада посмеивалась над мыслью, что ей придётся это делать, чтобы примелькаться и заслужить расположение — так ведь и вышло.

Сероглазый сотник, передавая распоряжение воеводы, сочувственно улыбался. А конюшата встретили Младу с удивлением и долго ещё потом перешёптывались по углам, в чём это она успела так провиниться, чтобы её отправили на самую грязную работу.

Млада задавила в себе первый порыв пойти к Хальвдану, дабы в крепких выражениях высказать ему всё, что думает, и смиренно приняла наказание. И так уже наговорила лишка, следующая перепалка с воеводой и правда могла оказаться последней. Будто издеваясь, воевода даже зашёл один раз, чтобы проведать своего жеребца, за которым конюхи ухаживали всегда очень внимательно. К Младе подходить не стал, только молча посмотрел издалека, скормил коню солёную горбушку и удалился, не зная, с каким трудом она удержалась от того, чтобы воткнуть ему вилы прямо промеж синих глаз. Как она ни упахалась за два дня, а на это силы нашла бы.

И оставалось только гадать, как долго Младе придётся убирать перемешанный с соломой навоз, если бы однажды вечером, возвращаясь в клеть, она не натолкнулась на одного из отроков. Тот налетел на неё из-за угла, едва не сбив с ног. Млада поймала мальчишку за шиворот и рванула к себе.