Андрей Валерьев - Форпост. Найди и убей Страница 13

— Ну что, товарищ командир, — нервы у Маляренко сдали, и его делано бодрый голос «дал петуха». — Годен или нет?

— Вот сейчас мы это и выясним… — Ермаков еще раз внимательно посмотрел в глаза Ивану. — Ты уже понял, где мы?

«Шутки кончились».

Иван постарался собраться и максимально точно сформулировать свои мысли.

— Связи нет. Сотка не работает. В небе нет самолетов и инверсионных следов. Я шел по берегу больше тридцати километров и ни разу не видел ни корабля, ни лодки. Ни разу не видел каких-либо дорог. Ночью в небе нет спутников.

Каждую фразу Маляренко дядя Паша сопровождал согласным кивком головы. Иван приободрился и продолжил:

— Никаких следов цивилизации не видел. Природа сильно изменилась. Это точно не дальневосточная тайга. Зверье совсем не боится человека. Время года тоже изменилось. Но звезды наши, и луна тоже наша. — Тут Маляренко выдал все свои мысли по поводу Северного полушария и его заселению. Рассказал о заповедниках. Об Аскании-Нова. При упоминании о заповеднике лицо Ермакова сморщилось, и Ваня отыграл назад: — Но это, конечно, ерунда. Есть две основные идеи.

Тут Иван мысленно перекрестился, терять расположение Ермакова не хотелось, и выдавил:

— Фантастические. Первая — параллельный мир. Второй — мы провалились в прошлое, и людей тут пока нет. Все. — Иван перевел дух, допил из котелка бульон и посмотрел на Ермакова. Дядя Паша улыбался.

— Так чего ж хочешь, мил-человек?

— С вами остаться, — Иван непроизвольно покосился на полуголых работников, затем собрался и решительно произнес: — Да. Я хочу остаться с вами.

Ермаков проследил за взглядом гостя и усмехнулся:

— Осуждаешь?

Иван молча кивнул.

— Не трус. Это хорошо. Потом тебе все расскажу, — дядя Паша выудил из-за спинки кресла дубинку и положил перед новичком: — Ступай за вещами. И вот еще что… не суди — да не судим будешь.

ГЛАВА 13,

в которой Иван убеждается, что люди

гораздо сложнее, чем кажутся на первый взгляд

— Какие люди! — Широко улыбаясь и светя громадным лиловым фонарем под глазом, к Маляренко подошел дочерна загорелый мужчина. — Ваня! Давненько не виделись.

— Привет, Коля, — Маляренко искренне обрадовался знакомому лицу. — Точно. Не виделись давненько.

— Погоди, я сейчас перед шефом отчитаюсь и поговорим. Хоп? — Дружески хлопнув «старого» знакомого по плечу, Николай исчез за деревьями в темноте.

До ужина оставалось совсем немного. Уставшие за долгий и тяжелый день люди молча умывались и собирались возле «столовой», с любопытством посматривая на Ивана, сидевшего неподалеку.

К немалому удивлению Маляренко, первыми за стол сели те, кто был хуже всего одет. В том числе и пара некрасивых, полных, коротко остриженных женщин, которых он встретил первыми. И та пара, что работала у родника, — щуплый мужчина с разбитым, опухшим лицом и очень миловидная миниатюрная женщина. Каждый из них получил по полной тарелке горячей ухи, от запаха которой у Ивана потекли слюни и заурчало в животе. В центр стола на лист лопуха из котелка высыпали целую гору чего-то темного — в сумерках Маляренко не смог рассмотреть подробнее. Ужинали работники долго — никто и не думал их торопить, каждому досталась щедрая добавка. Народ оживился и разговорился, послышались смешки. Посидев за столом еще минут двадцать и поковырявшись в горке непонятной пищи, вся восьмерка едоков дружно подхватила тарелки и ложки и потопала к ручью — отмывать. Из темноты на свет костра выскочил Коля и махнул Ивану — за стол. Второй раз упрашивать оголодавшего за весь этот суматошный день Маляренко не было необходимости, и он в один миг очутился за столом. Со всех сторон подходили и садились усталые и неразговорчивые люди. Девушка с костылем налила каждому точно по такой же, как и у предыдущей партии едоков, тарелке горячей ухи и сама заняла последнее оставшееся место. Когда Ваня доел вторую порцию, он внимательно оглядел присутствующих. Здесь был Ермаков, сидящий во главе стола, Николай, пара молодых девушек («Интересно, а где третья?») и соседка по самолету — красивая женщина лет тридцати. Имени ее Маляренко не помнил. Присутствовал и давешний надсмотрщик, сидевший рядом со здоровенным мужиком в синей спецовке. Маляренко иногда ловил на себе заинтересованные взгляды, но никто не лез с вопросами, все спокойно доели ушицу и принялись за мидий, лежащих кучкой в центре стола. Надо сказать, что первая смена слопала гораздо больше половины моллюсков, оставив лишь жалкую кучку раковин. Иван решил не отставать от других и принялся орудовать самодельным ножиком в два раза быстрее соседей. Наконец, хлопнув по столу ладонью, дядя Паша завершил ужин и, велев Маляренко сесть на его место, снова собрал всех в «столовой».

— Это Иван, — тяжелая ладонь легла на плечо новичка. — Сейчас он вам расскажет все то, что рассказал мне днем. Потом — отбой. Дежурный, через полчаса ко мне. Все. — Ермаков развернулся и исчез в темноте.

Рассказ занял десять минут. Сытого, сидящего в мягком кресле Ивана клонило в сон, и он постарался быть кратким. Его пытались прервать несколько раз, но надсмотрщик показал особо нетерпеливым кулак, и вопросы прекратились. Маляренко закончил рассказ о своих приключениях. Снова начавшиеся было вопросы пресек Николай, утащивший Ивана ночевать к себе в шалаш. Было слышно, что люди не расходятся и что-то вполголоса обсуждают. Вот так, под шум ветра и тихое невнятное бормотание, Маляренко и уснул.

Дядя Паша лежал в своей палатке и размышлял. От тяжелой работы все тело ломило, и он никак не мог сосредоточиться.

«Хорошо, что никто не видит, — Ермаков скрипнул зубами от боли в спине. — Вроде бы все пока неплохо складывается. За несколько дней сумел переломить ситуацию. Как-то организовались, теперь, может быть, и выживем, — боль никак не хотела исчезать. — Что-то с Геннадьичем делать надо. Борзеть начал и с аэропортовским быстро спелся».

Сергей Геннадьевич работал замом у Ермакова еще тогда, в прошлой жизни. Не очень способный к принятию самостоятельных решений, он был идеальным сержантом в строительной империи Ермакова. Исполнительным, честным, обязательным. Ермаков это ценил и продвигал приятеля своего младшего брата вверх по служебной лестнице. Но в последние год-полтора дядя Паша стал замечать проявления «инициативы» снизу.

Власть и деньги, а также новая молодая жена быстро скрутили мозги «сержанту». От Серого надо было избавляться. Ермаков мысленно сплюнул: «Хотел же его одного в командировку отправить». Павел Федорович припомнил вечерний визит «сержанта» и второго своего бригадира — Ромы-аэропорта. Этот сорокалетний амбал в спецовке с ходу предложил раздеть и разуть новичка: «Уж больно хороши у него ботиночки». Дядя Паша вспомнил о своих дорогих и совершенно неуместных здесь туфлях и горестно вздохнул: «Месяц-два, и амба».

Мысли Ермакова привычно свернули в конструктивное русло. Он припомнил, как радостно поприветствовал новобранца Николай, единственный, кто дал ему, Ермакову, отпор: «Хорошо он мне тогда приложил. Офицер, пусть комиссованный, пусть и не десантник, но все-таки… Да и Иван этот — совсем не дурак и не рохля. Что ж… уже неплохо. Будем работать».

Дядя Паша довольно потер руки и улыбнулся. За пологом палатки деликатно кашлянул подошедший дежурный.

Коля растолкал спящего Ивана очень рано, едва начало светать. Зевая и поеживаясь от рассветной прохлады, мужчины потопали на завтрак. Лопая все ту же уху, Маляренко смотрел на бодро прыгающую на одной ноге девчонку с костылем и спрашивал себя: а спит ли она вообще? Уха была так себе — постная и горьковатая. Всех достоинств — ее было много, и она была горячая.

— Сегодня ты со мной. Шеф желает, чтобы мы с тобой железа надыбали, — Николай подмигнул подбитым глазом. — Готов к трудовым подвигам?

— Всегда готов! — снова зевнул Ваня.

— Да, — протянул Николай, продолжая курочить борт «Газели». — А как выехали мы с порта, так ее, родимую, и обогнали.

— Я видел, — кивнул Маляренко. — Вы нас около ларька объехали. Водила за куревом ходил.

— Слушай дальше. Обогнали, значит. Едем. Дальше все как ты говорил. Свет, гром — и мы здесь. Несемся по степи, трава по капоту хреначит. Пацан этот, Димка, обалдел и по прямой несется. Трясет — капитально. Не вижу ни хрена — сплошные зайчики в глазах. А дальше самое интересное. Прозреваю и вижу — догоняем мы «Газель»! Тут она сюда кувыркнулась, Федырыч по уху молодому — хрясь! Тот по тормозам. За два метра от края остановились. Темно. Ничего не видно, непонятно, где мы. В общем, этим, в маршрутке, не повезло, конечно.

Коля помолчал, бездумно глядя на полуразобранную машину.

— Помнишь Анюту? Сидели рядом в самолете. Она впереди сидела, рядом с водителем. И там еще женщина одна была. Об эти валуны побились. Сразу. Наповал.