Бен Бова - Орион Страница 13

Перекрывая шум электрических генераторов, где-то недалеко от нас раздался топот бегущих людей и беспорядочные выстрелы.

– Мои ребята все-таки добрались до него, – прозвучал в темноте торжествующий возглас Мэнгино.

Увы, он ошибся. Очень скоро шум перестрелки стал заметно слабее, а скоро и совсем стих в отдалении. Я не сомневался, что и на этот раз Ариману удалось благополучно уйти от заслуженного возмездия.

– Я иду за ним, – прорычал шеф СБ, на бегу перезаряжая свой пистолет.

– Нам необходимо любым способом выключить лазеры, – крикнул я, обращаясь к впавшему в прострацию Вильсону, – прежде чем они саккумулируют достаточно энергии, чтобы взорвать литий.

В зеленом мерцании адского пламени глаза ученого казались неестественно большими.

– Но это невозможно. – Он безнадежно передернул плечами.

– Так придумайте что-нибудь, – обозлился я.

На этот раз он и не думал спорить. Мы перешли в центр лазерного контроля и сразу же убедились, что все оборудование предусмотрительно выведено из строя. Главная консоль была разбита, от датчиков осталось одно воспоминание, а сама металлическая панель оказалась с корнем вырвана из своего гнезда. Обрывки проводов свисали из навсегда остановившихся модулей. Казалось, здесь порезвился взбесившийся слон, спутавший центр управления с посудной лавкой. Но и сквозь остатки защитного стекла мы могли различить зловещую пульсацию лазеров, вопреки всякой логике продолжавших функционировать в максимальном режиме. От удивления у Вильсона отвисла челюсть.

– Но каким образом этот тип, кто бы он там ни был, сумел добиться подобного?..

Вой электрогенераторов, похоже, достиг предела. Свечение лазеров становилось невыносимым для глаз. Под ногами хрустело разбитое стекло. Я оттащил Вильсона от искалеченной панели и, спотыкаясь в темноте коридора, поволок его по направлению к реактору.

– Существует ли способ остановить это светопреставление? – крикнул я, стараясь перекричать какофонию звуков, наполнявших помещение.

Вильсон пожал плечами.

– Количество дейтерия, находившегося в реакторе… – начал он.

– Бросьте, док. Держу пари, что оно уже превышает критическую массу.

– Тогда, – он беспомощно развел руками, – мы не можем прервать реакцию. Нам остается уповать лишь на милосердие Божие…

В призрачном зеленом свете он выглядел постаревшим и совершенно больным.

– …Главная распределительная панель, – пробормотал он после продолжительной паузы. – Пожалуй, я смогу отключить рубильник и обесточить всю территорию лаборатории.

– Отлично, док, займитесь этим немедленно.

– Но на это потребуется время. Минут десять, в лучшем случае пять.

– Слишком много! Через пару минут здесь не останется камня на камне.

– Знаю.

– Что еще мы можем сделать? – Мне приходилось кричать во весь голос, и все равно я едва мог расслышать собственные слова.

– Ничего.

– Не может быть. Должен же существовать хоть какой-нибудь выход.

– Глушитель! – воскликнул он. – Если нам удастся поместить глушитель в камеру реактора, мы сможем блокировать энергию лазеров.

Я понял! Перекрыв доступ лучей лазеров к контейнеру с дейтерием, мы смогли бы заглушить реактор.

– Я сам займусь глушителем, – прокричал я. – А вы отправляйтесь к распределительной панели. Я обойдусь без вашей помощи.

– Но каким образом?

– Не теряйте времени.

– Вы не можете войти в камеру реактора. Радиация убьет вас меньше чем за минуту.

– Ступайте. – Я решительно подтолкнул его к выходу.

Он продолжал колебаться.

– Ради Бога… не делайте этого, – отчаянно крикнул он, когда я распахнул дверь помещения реактора.

Я игнорировал его призыв и вошел внутрь. Комната имела круглую форму и была перекрыта низким сводчатым потолком, как и все другие лабораторные помещения, сооруженные из железобетона. Сейчас она вся утопала в зеленом свете лазеров.

Реактор, расположенный в самом центре комнаты, представлял собой металлический шар футов пяти в диаметре, со всех сторон опутанный трубами охлаждения. По виду он слегка напоминал батискаф, лишенный иллюминаторов. Задача представлялась совершенно неразрешимой. Энергия лазеров поступала в реактор по толстому кварцевому светопроводу, перекрыть который без соответствующих инструментов было практически невозможно даже при наличии у меня достаточного количества времени. Но его-то у меня как раз и не было. В защитной оболочке сферы имелось только одно отверстие, закрытое массивной заслонкой. Не раздумывая о последствиях, я откинул ее в сторону.

Невероятная интенсивность света, мгновенно хлынувшего в помещение, ошеломила меня. Рукотворная звезда, ослепительно сиявшая внутри камеры, могла взорваться в любую секунду. Это было последнее, что мне довелось увидеть. Я ослеп раньше, чем отблески адского пламени коснулись моего лица. Не обращая внимания на невыносимую боль, я нащупал раскаленную крышку люка и протиснулся внутрь камеры, поместив свое тело на пути лазерного луча.

И оказался в геенне огненной. Я горел заживо, словно грешник на сковороде, но, как ни странно, мой мозг все еще продолжал работать. Картины прошлого, настоящего и будущего одна за другой всплывали в моем сознании. Я мог видеть кричащие заголовки завтрашних газет:

«ПОПЫТКА ВЗРЫВА ТЕРМОЯДЕРНОГО РЕАКТОРА ПРОВАЛИЛАСЬ»

Я представлял себе: удивленные лица агентов и экспертов ФБР, изучающих мои жалкие останки; машину «скорой помощи», увозящую в больницу доктора Вильсона, так и не сумевшего оправиться от пережитого шока; горящие ненавистью красные глаза Аримана, обдумывающего новый план мщения; величественную фигуру Ормузда на фоне черной пустоты космоса; Ормузда – победителя, хранителя мироздания; и даже себя, Ориона Охотника.

Я наконец познал свое прошлое и будущее. Я знал, кто я есть и каково мое предназначение в этом мире.

Я – Орион, Прометей, Гильгамеш[4] и Заратустра в одном и том же лице!

Я – Феникс, умирающий в пламени и возрождающийся из собственного пепла, чтобы умереть в очередной раз.

Я сумел расстроить зловещие планы Аримана, хотя ему самому и удалось ускользнуть от меня. Человечество получило в свои руки неисчерпаемый источник энергии. Пройдет совсем немного времени, и корабли землян отправятся к звездам. Критическая точка в истории человечества благополучно преодолена. Это стоило мне жизни, но существующая система мироздания была сохранена.

Я умер, но я и продолжал жить. Я существовал как личность, предназначение которой было преследовать Аримана, когда бы и куда бы он ни направился. Моя охота все еще продолжалась.

Интерлюдия

Это место могло быть Олимпом, Валгаллой[5] или Царством Небесным в зависимости от вкуса и конфессиональной принадлежности наблюдателя. Для художника-сюрреалиста оно оказалось бы неиссякаемым источником вдохновения, живым воплощением его фантастических видений.

Здесь не существовало видимых границ. Холодное голубое небо, кое-где покрытое легкими облаками, простиралось во все стороны бесконечного пространства. В зените, там, где его лазурь приобретала темно-синий, почти черный оттенок, блестели крошечные точечки звезд, никогда не изменявших своего положения. Здесь не существовало самого понятия времени, как и тверди земной под ногами и солнца над головой. Чистый неподвижный воздух, казалось, светился сам по себе, наполняя пространство мягким золотистым сиянием.

Если бы человеку довелось когда-нибудь увидеть это место, то скорее всего оно напомнило бы ему вид, открывающийся с горной вершины, высоко вознесшейся над облаками и бурями, страстями и тревогами нашего грешного мира. Здесь царили вечная красота и покой, недоступные воображению простого смертного, рождающегося и живущего в страдании и в свой срок гаснущего, словно пламя догоревшей свечи.

Неожиданно на фоне бездонного неба появилась мерцающая точка новой звезды и стремительно понеслась вниз, на глазах увеличиваясь в размерах. Опустившись на поверхность ближайшего облачка, она приняла образ молодого мужчины в золотой мантии, красивого как бог, высокого и широкоплечего, с пышными золотыми волосами и глазами янтарного цвета.

Он уселся на гребне волнообразной поверхности облака с величественностью императора, взошедшего на свой трон, и глубоко задумался. Спустя какое-то время рядом с ним спустился серебряный шар меньших размеров, преобразившийся в молодую женщину с черными волосами и огромными серыми глазами. Серебристая легкая туника облекала ее стройную фигуру.

– Похоже, тебе пришлась по вкусу форма человеческого тела, – заметила она.

Мужчина высокомерно поднял брови и бросил на свою гостью неодобрительный взгляд.

– Оно помогает мне лучше понять этих существ, – произнес он серьезно, – постигнуть их мысли и чувства.