Андрей Левицкий - Трое против Зоны Страница 13

– Как мы туда заберемся? – спросил Шнобель, кивая на пятидесятиметровый угольный отвал. Задрав голову, наемник разглядывал ЭР-2500.

Пригоршня вместо ответа начал карабкаться по лесенке. Гусеницы у махины были размером в два человеческих роста, общая высота превышала склон. Немного приподнятая стрела почти упиралась ротором в поверхность земли.

– Но она же не касается склона? – обернулся ко мне наемник. Я махнул ему следовать за нами и полез сам.

Мы начали восхождение на железное чудовище. Стрела с ленточным конвейером торчала сзади. У экскаватора было несколько «этажей»: кабины управления, кают-компания для экипажа, а также ремонтные мастерские. Мы карабкались на «этажи», пересекали железные площадки, обнесенные оградкой, открытые всем ветрам. Земля постепенно удалялась, горизонт отодвигался. Я уже видел лес, из которого мы вышли, и даже мог разглядеть без бинокля трубы завода на горизонте. Сейчас мы были на высоте примерно пятнадцатиэтажного дома.

Добравшись до стрелы с ротором, мы двинулись по ней. Конструкция из железных труб, казалось, слегка покачивалась, от этого становилось жутковато. До земли сорок пять метров, а под ногами лишь узкий железный настил, огороженный только с одной стороны невысоким заборчиком из тонких металлических трубок.

Вот и ротор. Снизу, в сравнении со всей тушей экскаватора, колесо казалось маленьким. Но теперь становилось понятно, что диаметр у ротора метров десять, не меньше. К ободу колеса крепились ковши – железные чаши размером с комнату. К стреле колесо крепилось с помощью внушительных размеров каретки. Дополнительно стрелу поддерживали десятки толстенных тросов, тянущихся от каретки к штангам на корпусе экскаватора.

Остановились перед этой конструкцией. Ветер гудел между тросами, рюкзак как будто стал тяжелее, тянул к земле. Я старался не смотреть вниз, потому что при одном взгляде туда кружилась голова.

– Что теперь? – спросил Шнобель, сложив ладони рупором, чтобы ветер не уносил звук.

На каретке была площадка, отделенная от ротора пространством в метр-полтора. Прямо перед нами находилась внешняя стенка одного из ковшей с протянутыми по поверхности веревками. Это мы их тут навесили, чтобы удобней было лазать. Ковши были склепаны из стальных панелей, крепившихся к изогнутому каркасу. Часть панелей отвалилась, обнажив толстые дуги, – к ним и привязали страховочные веревки. Никита вытянул заткнутые за пояс кожаные перчатки с обрезанными пальцами и усиленной ладонью, надел. Перебрался через перила, придерживаясь за верхнюю трубу, и прыгнул на ближайший ковш. Тот слабо качнулся. Никита повис, уцепившись за веревки.

– У нас все продумано, – сказал я. Стоявший рядом Федор хватал воздух ртом, не зная, что сказать. Шнобель покачал головой.

– Вы круты, парни, – признал он. – Я бы, наверно, не сообразил использовать эту штуку как лестницу, чтобы забраться на край Выработки. Хотя если подумать – и правда напрашивается. Нафига обходить всю Выработку, давать крюка… Все гениальное просто! Взял и залез по экскаватору на пятьдесят метров!

– Сможешь? – Я перекинул ногу через перила.

– Куда денусь, – усмехнулся он.

– Э, а я?!

Лицо молодого побелело, как бумага.

– Ты что, высоты боишься?

Федор сглотнул.

– Было бы чего бояться… разве это высота? – пробормотал он, стараясь взять себя в руки. – Просто не люблю…

– Одолеешь? Или подстраховать?

– Не надо! – вскинулся он. – Пройду! Не хуже других!

Веревки были натянуты и между ковшами – на альпинистский манер, как веревочный мост, одна снизу, другая сверху. Чтобы перелезть по ним, требуется навык, но осваиваешь его быстро. По нижней ступаешь боком, приставным шагом; другая, протянутая выше, – как перила, за нее держишься. Главное – наклоняться вперед, не заваливаться на спину. Вслед за Пригоршней я перебрался на другой ковш и инструктировал Шнобеля с Федором.

Так мы добрались до самого верхнего ковша. Край склона тянулся ниже метра на четыре. Здесь росла трава, дальше появлялись редкие кустики. Дальше опять начинался лес. Между крайним ковшом и кромкой обрыва расстояние было небольшое, всего метра два. От зубчатого края ковша к земле были положены железные мостки – один из трапов, снятых с экскаватора.

Шнобель присвистнул. А Федор, позеленев, крепче вцепился в каркас ковша.

– А ты не беги. Осторожненько, ползком, – утешил я.

Наемник хмыкнул, но комментировать дальше не стал. Схватившись поудобнее за веревки, он приготовился спускаться на следующий ковш, куда уже начал перебираться Пригоршня. Я обернулся, подставил лицо ветру. Всегда любил высоту. Чувствуешь невыразимую свободу и легкость, когда стоишь над пропастью. А тут, на верхотурине, на качающемся роторе нереально огромного экскаватора, ощущения были особенно сильными. Я сидел на макушке одной из самых больших машин, созданных человеком, и ощущал себя на вершине мира. Немного смекалки и ловкости – и вот ты выше всех, паришь в небесах, ничем не обремененный, попирая ногами мертвого техногенного монстра, как победитель, как царь, как бог.

Гул пришел почти незаметным, таким низким был звук. Сначала показалось, что ковш дрожит от очередного порыва ветра. Потом стало ясно, что передавшаяся ногами и рукам вибрация пришла по стреле. Звук стал громче, и я понял: гудит электричество в толстенных кабелях.

Мы с Пригоршней переглянулись, Федор вскрикнул.

– В чем дело? – спросил Шнобель.

А затем огромная махина вздрогнула, и монстр ожил. Заработал двигатель, машина задрожала, стрела начала мелко вибрировать. Я присел, хватаясь за веревки, ничего не понимая. Эта штука не может работать, тут давно нет электричества! Кабель оборван! Ротор со страшным скрежетом стал вращаться. Шнобель разбросал руки в стороны и с трудом балансировал. Ковш под нами сдвинулся с места и мучительно медленно поехал вниз. Сердце ухнуло в пятки и даже ниже. Федор тонко, по-бабьи заверещал, вцепляясь в веревки так, что побелели костяшки.

У меня перехватило дыхание, я чуть не свалился от неожиданности.

– Что за …?! – заорал Пригоршня. Край ковша, куда он только что встал, ушел у него из-под ног, и напарник повис на руках над поржавевшей осью ротора. Медленное вращение сопровождалось оглушительным скрипом.

Колесо крутилось с натугой.

– Переберемся быстро, пока мостик держится! – крикнул Никита, перехватывая одной рукой веревку, идущую от нашего ковша к следующему. Один конец железного трапа неотвратимо опускался, но другой держался на краю обрыва – в свое время мы хорошенько закрепили его, привязав толстой проволокой к вбитым в землю кольям.

Словно в ответ на его слова ротор провернулся еще на полметра, трап наклонился чуть ли не отвесно – и с металлическим скрежетом вырвался из креплений, закачался где-то внизу. Мы со Шнобелем и Федором распластались на поверхности накренившегося ковша, цепляясь руками и ногами, чтобы не соскользнуть.