Кирилл Бенедиктов - Война за "Асгард" Страница 14

Ас-Сабах, прилагавший неимоверные усилия к тому, чтобы удерживаться в образе короля ибн-Сауда, не торопясь обошел кресло и с достоинством в него опустился. Сидеть было жестко и неудобно — очевидно, именно для подобного эффекта такое кресло здесь и поставили.

— Мир тебе, Иеремия, пророк господа, — произнес король Аравийский.

Существо за стеклом смотрело на него огромными глазами, будто стараясь заглянуть в душу.

— Много лет, — проговорило оно наконец. — Много, много лет… Когда мы виделись с тобой в последний раз, Хасан? В сорок пятом году?

— В июне сорок пятого, — подтвердил ас-Сабах. — Перед твоей роковой поездкой в Куала-Лумпур.

“Двенадцатого июня мы виделись на Совете Семи, — рассказывал ему ибн-Сауд. — Но не в Америке, а на Мальте. В те годы Иеремия любил разъезжать по свету, всюду произносил свои речи, собирал толпы фанатичных поклонников и поклонниц.. Это его в конце концов и погубило…”

— Что, Хасан, не думал увидеть меня снова? — Существо искривило бледные мягкие губы в отвратительном подобии улыбки. — Не верил слухам о том, что я выжил? Ну и зря, сын Мохаммеда. Господь не оставил меня, хоть я и прошел через неописуемые страдания, превзойдя их мерой самого Иова. Кое-кто из Совета видел меня в этом обличье… а теперь пришло и твое время. Как тебе нравится мое новое тело, Хасан? Это все чудо-доктор Танака, японский кудесник. Наши доктора ни к черту не годятся, полгода держали меня в полной неподвижности, беспомощного, похожего на мумию… Но милость господня не знает границ, и в час, когда я уже готов был отчаяться, он послал мне желтую обезьяну Танаку. Знаешь, Хасан, если бы я узнал о том, чем он занимается в своем институте, раньше… строить бы ему сейчас Великую Стену, подносить камешки. Но вышло так, что попущением божьим он появился именно тогда, когдая нуждался в нем.

Иеремия Смит оторвался от стекла и, загребая коротким плавником, описал грациозный разворот, продемонстрировав ас-Сабаху бледно-розовое, как у форели, брюхо.

— Он экспериментировал с тварями божьими. Плодил уродов в поисках средства от паралихорадки и прочих мерзостей, которыми угрожали нашему миру гнусные ниггеры. Специально для меня он создал вот это тело, — Смит пошевелил плавниками, — и врастил в него то, что осталось от наполовину сожженного Иеремии Смита. Ты знаешь, сын Мохаммеда, каково это — сгорать заживо? Ты знаешь, что случилось тогда в Куала-Лумпуре? Как лопалась от жара земля и вертолеты вспыхивали в воздухе, пытаясь опуститься до уровня верхних этажей небоскребов? И как огненный смерч, словно карающий перст господа, вознесся над городом и уничтожил всех, кто пытался прийти на помощь мне и моим братьям по вере? В тот миг, корчась в адских муках, я понял, что грешил и ошибался и что самый большой грех и самая непростительная ошибка моя заключалась в чересчур снисходительном отношении к язычникам и отступникам! И я был наказан за грехи мои, и со мною тысячи разделявших мои заблуждения людей, но господь опять выделил меня из многих и вернул к жизни. А знаешь, для чего, сын Мохаммеда ?

Ас-Сабах, как ни странно, уже полностью овладел собой. Точнее, он загнал все свои страхи в темный угол сознания и теперь вполне по-королевски прикидывал, для чего старому хит-ровану Смиту потребовалось устраивать этот спектакль с демонстрацией нового отталкивающего обличья. Он, очевидно, рассчитывает меня запугать, думал ас-Сабах, глядя на существо, кружившееся перед толстым стеклом, а запутав, потребовать некоей услуги, о которой вряд ли мог бы попросить короля Аравии кто-то другой из Совета Семи. Интересно, догадаюсь ли я, что это будет за просьба, прежде чем Хьюстонский Пророк соблаговолит мне об этом сообщить?

— Для того чтобы я завершил дело, порученное мне господом! — обрушился на него голос Иеремии Смита. — И явился мне в пламени господь, и рек: вырви плевелы с корнем, отдели агнцев от козлищ, проведи агнцев на тучные пажити, а козлищ железным посохом загони в хлев! Ибо выстроены уже хлевы для потомков Каина, и несокрушимы их стены, и крепки замки. Еще несколько дней — всего лишь дней! — и я исполню волю своего господа. Двадцать пять лет назад, выполняя его веление, я добился принятия плана “Толлан” Советом Семи. Если бы ты видел, как они сопротивлялись — и твой отец в первую голову. Как кощунственно слаба была их вера! Господь всемогущий сосредоточил в их руках ключи от богатств всего мира, а они боялись употребить эти богатства на спасение человеческого рода и колебались, как трава под ветром. Но мы убедили их — я и Дэвид Финч, ниспосланный небесами воин господа. С тех пор прошло много, много лет… Скажи мне, сын Мохаммеда, когда ты вступил в Совет Семи ?

“Если это проверка, то весьма примитивная, — подумал ас-Сабах. — Скорее всего, он действительно не помнит. Означает ли это, что король Хасан ибн-Сауд играет в Совете не слишком важную роль? ”

— Десять лет назад, — сказал он. — Почему никто и никогда не говорил на Совете прямо, что ты жив и продолжаешь руководить движением ?

Существо за стеклом довольно забулькало, причем у основания шеи вдруг раскрылись две широкие жаберные щели, выпустив гирлянды воздушных пузырьков.

— Потому что об этом знали только избранные. В Совете, как и прежде, заседали семеро — вот только вместо меня Федерацию представлял Роберт Фробифишер. А он уже консультировался по всем вопросам со мной. И что бы он сказал тебе, сын Мохаммеда? Что каждую неделю спускается в подземелье и беседует с гигантским аксолотлем? К тому же мертвый Хьюстонский Пророк оказался даже более полезен Белому Возрождению, чем живой. Ты читал эту книжонку продажного писаки Мондрагона “Белая Заря”? Паршивенькая книжка, но как там описана моя смерть! Я рыдал, читая про свои предсмертные страдания и про детей, которые приходили к моему одру, чтобы положить букетики фиалок на одеяло! Вранье, все до единого слова вранье, не было никаких детей, их бы и близко не допустили к тому саркофагу, где болтались мои бренные останки, покуда желтомазая обезьяна Танака не всунул их в тело огромного головастика. Но легенда оказалась хороша! Знаешь, Хасан, руководить вашей бандой стало намного легче, когда я для всех вас умер. Фробифишер — толковый парень, он доносил до вас мои приказы в точности, ничего не путая и не добавляя от себя. А когда кто-то из вас упирался и не желал внимать голосу разума, я приглашал его сюда, на личную встречу. Как ни странно, спорить со мной после таких встреч охотников не находилось… “Да, — подумал ас-Сабах, — пожалуй, это многое объясняет. Лет пять назад лорд Элгинброк два раза подряд накладывал вето на решение о демонтаже опреснительных систем в Ла-Манше. Упрямый британец, казалось, мог в одиночку сорвать перспективные проекты строительства гигантского опреснителя в Шотландских горах, и никто не знал, как выпутываться из этой ситуации. А потом вдруг, совершенно неожиданно и без объяснения причин, лорд отозвал все свои замечания, как ни в чем не бывало проголосовал “за”, и платформы были оперативно разобраны и передислоцированы на Балтику — поить чистой водичкой финнов и эстонцев… Многие пытались понять, в чем секрет происшедшей с лордом перемены, но вот до правды так никто и не докопался…”

— Означают ли твои слова, — сказал король, — что сейчас ты намерен наставить на путь истинный меня? Признаюсь, это странно, потому что нет таких вопросов, в которых мое мнение шло бы вразрез с мнением иных участников Совета Семи…

— Пока нет, — оборвал его Пророк. — Но на то господь и оставил мне разум, чтобы я мог заглядывать вперед. Хочешь присоединиться ко мне, Хасан? Мне бывает скучновато здесь, в этом бассейне. Доктор Танака поможет подыскать тебе подходящее тело… или вырастит что-нибудь новенькое. Долгая, долгая жизнь, сын Мохаммеда… Мы сможем беседовать о боге, о благодати и предопределении… Не хочешь?..

— Нет. — Ас-Сабах покачал головой. — Если ты звал меня только ради того, чтобы предложить поселиться с тобой в одном аквариуме… боюсь, ты ошибся.

— Глупец! — рявкнул Иеремия Смит, завертевшись вокруг своей оси. — Это не предложение, это предупреждение! Если я сочту нужным разделить с тобой воду, я не стану спрашивать твоего согласия, а ты не успеешь понять, что происходит. Я просто прикажу своим солдатам, воинам господа, моей верной гвардии… ты их видел, не так ли? Лучшие бойцы в мире день и ночь охраняют меня… нет, не меня, не это уродливое создание с плавниками вместо рук, а провозвестника воли творца, пришедшего, чтобы очистить землю от погрязших в грехе детей Каина… Нет, сын Мохаммеда, я не интересуюсь твоими желаниями. Я всего лишь показываю, что ждет тебя, если ты откажешься выполнить волю моего господа. Не смерть, нет — наоборот, долгая, долгая жизнь, которая покажется тебе бесконечной, как кажется мне…

— Я понял тебя, Иеремия, — сказал ас-Сабах, чувствуя, как пересыхает стиснутое внезапной судорогой страха горло. — Могу я теперь узнать, в чем заключается воля того, кто говорит твоими устами ?