Александр Уралов - Долгий дозор Страница 14

Суеверие, конечно, но очень уж красивое!

«На будущий год Маринке «валентинку» с дутаром пошлю. И с Моцартом. Качну у Зии и Саввы из ихнего компа. Специально качну! Ей понравится, у неё всегда был музыкальный слух… не то что у шайтан-балбеса Ромки-джи, которому песчаник в уши нагадил!» — думал Егор, чистивший калаш. Неловко получилось. Карим его обругал за то, что Егор ему перед Каримовым дозором, калаш нечищеным оставил. Вот тебе и приехали! Поменялись местами, как говорится. Всю жизнь Егор на Карима ворчал по этому поводу, а тут…

Но теперь — надо чистить, чего уж там. Виноват, так виноват.

Последний Совет каким-то странным был. Во-первых, пригласили Егора. Ромка-джи чуть совсем от зависти не помер. Во-вторых, Зия и Савва, улыбаясь, попросили стариков, чтобы несчастного, вдрызг обзавидовавшегося, всё-таки впустили, а то, мол, всё равно он около Кима болтаться будет, пока совсем не сведёт старика с последнего ума. Если, конечно, с Ромки-джи страшную клятву возьмут, что сидеть он будет тихо и голос подаст только в том случае, когда к нему непосредственно обратятся.

Ромка-джи чуть сам с ума не сошёл, когда Егор его позвал. Думал, друг его закадычный шутит так жестоко. В зал вошёл, как пьяный, глаза квадратные, красный и взъерошенный. В ответ на строгую речь старосты он так горячо и быстро кивал головой, прижимая руки к сердцу, что Егор подумал — отвалится голова, вот-вот отвалится! Не отвалилась, однако.

А в-третьих, пришёл и мулла-батюшка вместе с Мамой-Галей. Ох, и серьёзные же дела обсуждать будут!

Но поначалу староста, как водится, все дела, прошедшие за последнее время, перебрал. К каждому делу комментарий сделал, да мораль вывел. Егор это вполуха слушал. Он смотрел на Маму-Галю и думал о том, какой когда-нибудь станет Маринка. Красивая будет — это уж точно. От неё и сейчас-то глаз не оторвать, особенно, когда смеётся. Независимая. Гибкая и грозная, как пустынная дева-сирена. Воительница, как мама её!

Как-то дядя Ахмат, когда ещё жив был, посмеяться решил с пьяных глаз. Стрелять из калаша, говорит, каждый может научиться. А что ты, Мама-Галя, гурия песчаная, делать будешь, ежели тебя в пустыне настоящий батыр подкараулит и с недвусмысленными предложениями подкатится? Это он осмелел, ясное дело, потому что муллы-батюшки тогда ещё не было! Ну, и пьяненький, естественно. Мужик он был весёлый, все женщины на него поглядывали, а он только песни пел, да от одной вдовушки к другой кочевал.

Ну, Мама-Галя, естественно, холодно улыбнулась и сказала, что в этой пустыне настоящих батыров раз-два и обчёлся. Ну, Егор подрастёт… тогда уже три батыра будет! Но дядя Ахмат в их число, — увы! — не входит никаким боком. Ахмат, конечно, смеяться начал. Ну, и дошло у них до настоящего поединка. Ребятня крик подняла, сбежались все. Старухи только губы поджимают, дядя Аня, стараясь не засмеяться, два равных сучка ген-саксаула отламывает — мол, это ваши ножи, ниндзя дорогие. Словом, кутерьма!

Мама-Галя даже повязку одевать не стала. Просто сплела наскоро волосы в свободную косу и ремешком перехватила, чтобы не расплеталась. В дозоре она обычно армейскую косынку носит, а тут отмахнулась. Не надо, мол, мне ничего. Тут, говорит, и дел-то на минуту. Ну, народ, конечно, развеселился. Дядя Аня даже на камеру хотел снимать, да за калашом бежать было некогда. Лада-оглы приплыла, отдуваясь. Со старухами села и молчит. Те к ней с возмущением: тыр-тыр-тыр! Мол, Мама-Галя совсем уж от рук отбилась. Виданное ли дело — с мужиком бороться?! Пусть, раз уж ей неймётся, ночью борется… как все приличные женщины — ха-ха-ха! — прости нас, грешных, Господь-Аллах!

Но Лада-оглы только презрительно бровью повела. Она Маму-Галю всегда уважает. Говорит, что в молодости сама тоже сорванцом была, а как замуж вышла, так и огрузла. Ещё бы, роди-ка шестерых погодков, небось, располнеешь. Но Ахмата она и сейчас запросто за шиворот возьмёт и в колючие кусты зашвырнёт, как ягнёнка. И кричит: «Давай, Мама-Галя, врежь ему по пьяной морде, будет знать, как над женщинами насмешничать!»

Вышли бойцы в круг. У Мамы-Гали глаза мрачным светом горят. Ахмат, — а уж отмашку дали! — всё стоит и собравшимся рукой машет. Рисуется перед публикой. Тут-то бы его и ткнуть «ножом», но не из тех Мама-Галя. Ей победу в чистом виде подавай! Дождалась, когда Ахмат к ней медленно пошёл… пригнулся, руку с «ножом» правильно держит. Вполне прилично держится, не хуже, чем бойцы в фильм-файлах. Потом — раз! — и метнулся к Маме-Гале.

И вот тут-то самое главное и произошло. Та, вроде, убегать поворачивается, Ахмат даже улыбнуться успел. А вот нет! Разворачивается Мама-Галя на левой ноге вокруг своей оси, а правой, описав круг и набрав силу инерции, ка-а-ак двинет Ахмату по голове. Тот только — брык! — и упал, как подкошенный. А Мама-Галя торжествующе закричала — гурия, точно гурия! — и прыгнула ему на спину. Рывком за волосы голову ему вздёрнула и… «перерезала» горло.

Бабки только крякнули.

А Лада-оглы как засмеётся, заливисто так, как девчонка! Выскочила в круг и обнимает Маму-Галю:

— Мама-Галя, красавица ты моя! Молодец, какая же ты молодец!

Дядя Аня затылок почесал.

— Слушай, так и убить человека можно… ты бы уж поаккуратнее, а?

Но дядя Ахмат всё-таки хороший был человек, весёлый! Прочухался, поднялся и перед Мамой-Галей на одно колено встаёт:

— Прости меня, красавица, за то, что с такою женщиною, как ты, груб был! — и руки к сердцу прижимает.

А у самого уже наливается синяк на пол лица. Мама-Галя улыбнулась и руку ему протягивает, ладонью вниз. И дядя Ахмат ей руку целует!

Прямо, вот, взял и поцеловал!

Старухи чуть со скамеек не попадали. Такое в Городе можно только в Храме увидеть, когда фильм-файлы смотришь!

Мама-Галя порозовела, а Лада-оглы засмеялась и говорит:

— Ахмат, ну до чего же ты всё-таки бабский угодник! Ну, вот, со школы ты такой бедовый!

Так что, детишки потом за Мамой-Галей толпами бегали, просили ещё раз приём показать. Но та только смеётся. «Подрастите, — говорит, — а то ещё, неровен час, поубиваете друг друга!» Маринка как-то по секрету похвасталась, что Мама-Галя и её учит.

Ну, а потом появляется в Городе мулла-батюшка и вводит со временем в школе курсы воина пустыни. Причём, не делает никаких исключений! Ни для малых пацанчиков, ни для девочек.

Если родители согласны, конечно…

Егор встряхнул головой. Староста Володя к концу бредёт. Последнюю новость жуёт о том, что по Сети с Челябой переговорил. Времени выступления каравана, конечно, лукавцам не назвал, да и маршрут не уточнял, но о ценах с челябинскими подробно потолковали. Нормальные цены в этом году, — есть смысл ехать.

— И уповаем мы на милость Господа-Аллаха нашего, Вседержителя небесного, что внушит он гостям нашим дорогим, московским, благую мысль о том, чтобы с караваном до Челябы вместе с нашими бойцами идти! — говорит староста и руками лицо омывает.

Вот тебе и приехала «шайтан-арба с пушкою»! А как же дорога на Комбинат? Нет, конечно, Егор не то, чтобы к атомам-радиации несказанно рвётся, но, ведь, договаривались?!

А Зия с Саввой, похоже, совсем не удивились. Зия улыбается, Савва, как всегда, серьёзен.

— Об оплате услуг мы потом договоримся, — говорит Савва. — Да только есть ли нам смысл сто с лишним километров туда и столько же обратно наматывать?

— Да уж, заинтересуйте нас, уважаемый староста Володя, заинтересуйте! — весело говорит Зия и почему-то подмигивает Егору.

Егор оглянулся на Ромку-джи, а тот аж рот раскрыл от внимания. Того и гляди, во рту мухи себе жильё устроят. Вот, ведь, любопытный парень, и не скучно ему! Ясное дело, что Зия с Саввой согласятся. Комбинат им, может, как учёным и интересен, но Челяба — это же, всё-таки, большой Город! И роботы там, и еретики-гяуры-блять, и прочего народу видимо-невидимо! Свои учёные, поди, водятся, а как же!

А староста, знай себе, беззвучно молится. Будто и не слышит. Вот все и молчат из уважения к человеку, к самому Господу-Аллаху обращающемуся. А потом открывает староста Володя глаза и говорит:

— Хаим пришёл?

И из дальнего угла, из-за стариков отвечает ему старый Хаим, мол, здесь я, — пришёл, как обещал. Встаёт, кряхтя, и тащится к старосте Володе и гостям поближе. Пока Хаим устраивается на подушке, да пока откашливается и щёки надувает, — понимает, старый, — что сейчас всё внимание к нему приковано! — Ромка-джи чуть-чуть не пускает нетерпеливую струйку. Да и Егор недалёк от этого. Ясно же, что неспроста всё это затеяно!

И тут Мама-Галя голос подаёт:

— Уважаемый Хаим, вы о библиотеке сказать хотите?

Вот тут-то Зия уши топориком сделал! Хаим чуть не поперхнулся с досады. Ну, надо же, Мама-Галя ему весь эффект испортила! Даже староста дёрнулся, а Мама-Галя, знай, своё гнет: