Две Цены (СИ) - Йенч Вацлав Страница 14

Фениксу приходилось видеть и иную картину. Когда он был еще совсем маленьким, вместе с матерью, они однажды наткнулись на рощу, где не пели птицы, не шумел листвой ветер, а меж стволов гуляло лишь эхо, проносившееся по ведущей туда дороге. Оно то приближалось, то отдалялось, то звучало стуком копыт лошади, то плачем ребенка. Звук все время менялся, словно эхо само развлекало себя, вспоминая то, что слышало когда-то раньше. Тракт шел далеко в обход. Ведущие туда раньше дороги и тропы заросли травой лишь до какой-то определенной, незримой черты, а под сенью деревьев они продолжались, будто по ним до сих пор кто-то постоянно ходил или ездил. Деревья словно не хотели расти вблизи этого места, отчего оно было охвачено кольцом слабой зеленой растительности без цветов и кустарников. Рунэ’Ада ничего тогда не стала объяснять сыну, а старый учитель, когда мальчик задал ему вопрос, лишь сухо заметил, что в Сильвании иногда попадаются такие странные места, вблизи дорог, где остановилось само Время…

Смеркалось, когда обоз сворачивал с тракта к постоялому двору. Небольшое, слегка покосившееся здание феларского типа постройки здесь возвели недавно. Оно заняло место на небольшом поле, иссеченном колесами возов и телег, что оставляли здесь на ночь, посреди сожженных деревьев, торчавших черными кольями то тут, то там.

Пока повозки выстраивали в круг и разжигали костры, Бритва пошел к хозяину заведения договариваться о ночлеге. Карнажа, дремавшего на мешках, разбудила резкая тряска, когда они перебирались через канаву. Полукровка проснулся и тут же соскочил на землю, после чего, ёжась и отряхивая волосы, направился к кострам, чтобы хоть немного согреться. «Ловца удачи» как раз угораздило задремать под самый вечер, а вечера в Сильвании были довольно холодными, особенно этой осенью. О его лошади по счастью уже позаботились, а торбу с пожитками бросили к костру вместе с поклажей циркачей.

— Как выспался, Феникс? — послышалось за спиной.

— Маэстро?! — обернулся Карнаж, которому так и не дали дойти десяток шагов до костра.

— Дела-дела, с тобой даже словом перекинуться времени не было, — улыбнулся уже немолодой человек с копной седеющих, темно-русых волос. Глаза старого фокусника хитро прищурились. Морщины резко выделили непомерно длинный, вздернутый кверху нос. Под густыми усами обозначилась легкая ухмылка, которую на узком, вытянутом лице можно было назвать почти улыбкой. Он отсыпал себе понюшку табаку на тыльную сторону ладони и, втянув ноздрей, громко чихнул.

— Доброго здравия, — пожелал Карнаж.

— А! — маэстро махнул рукой, вытирая слезящиеся глаза. — Какое тут здравие? Пошли к костру лучше. Ты видел Нэй?

— Еще нет, — нахмурился полукровка.

— Что-то не так? Она никого к себе не пускает после того, как её из храма вызволили. Говорит, ей надо побыть одной.

— А Валекс уже беспокоится? — едко усмехнулся Феникс, вспоминая взгляд заргунского силача, которым тот его одарил возле Ротвальда, когда нес спасенную акробатку на руках. Сколько самодовольства, гордости за себя и еще много угадывалось в том взгляде, принадлежавшем человеку, которому явно не хватало ратных подвигов, а еще лучше — героических сказаний о своей персоне. Безжалостное время оставило ему только таутировку на лдевом плече в виде имперской цифры, состоявшей из двух значков “V” и “I”.

— Он говорил, что видел, как ты с какой-то женщиной посещал Нэй в нашем фургоне.

— И что с того? — Феникс уселся возле костра и протянул руку за своей торбой.

— Почему эту женщину после того никто не видел? — голос маэстро стал жестче. Рука «ловца удачи» замерла. Он как-то тяжело выдохнул, схватил торбу и сказал:

— Всему свое время, маэстро. Вам не о чем беспокоиться.

— Пойми, Карнаж, если это опять какие-то твои делишки?

— Если это и мои «делишки», то только на ваше благо, — отрезал Феникс. Маэстро хмыкнул. Клара протянула каждому по глиняной кружке. Она подогревала вино на огне, сдабривая напиток специями. Живот Феникса урчал с голоду, и женщина также снабдила его краюхой хлеба. Заргунский силач оторвал могучими ручищами кусок вяленой оленины и подкинул «ловцу удачи».

— Карлики, — подмигнула Клара полукровке, который озадаченно уставился на столь богатый рацион. — На удивление благодарная публика.

— Всё же им не мешало бы поднабраться хороших манер у нынешних соседей сильванийцев, — заметил Валекс, значительно подняв вверх руку с кружкой. Карнаж согласно кивнул, оторвав зубами кусок вяленого мяса, но прожевать так и не успел. Воздетая рука силача с кружкой застыла в воздухе, а его глаза широко распахнулись, глядя куда-то за спину «ловца удачи». Маэстро тоже выглядел растерянно, а Клара чуть не выронила котелок с подогретым вином. Феникс быстро оглянулся, после чего продолжил жевать, глядя в пламя костра. Валекс вскочил и в два прыжка оказался возле акробатки. Послышалась ругань и проклятия на имперском наречии.

— Что ты с собой сделала?! — навис над эльфийкой силач.

Она стояла, выпрямившись и встречая его взгляд, отдернув руку с лица, где на щеке до этого закрывала татуировку высохшего дерева со стрелой в стволе, заключенную в ромб. Нэй молча слушала бессвязную ругань силача до тех пор, пока тому не надоело и он с шумом удалился.

Акробатка осталась стоять одна в нерешительности. Карнаж встал и подошел к ней. Наемнице стоило отдать должное за мастерство. Она пощадила личико эльфки и сделала татуировку совсем небольшой, но на этом её великодушие закончилось. Волосы Нэй были безжалостно укорочены до шеи, их цвет и блеск померкли, целые пряди были выкрашены в черный цвет. Теперь прическа не скрывала острых ушей, на кончики которых наемницей были привязаны веревочки, которые свисали до ключиц. Светлые веки Нэй теперь скрывали темные тени, а линии идущие от уголков глаз к вискам меняли разрез. Вместо зеленого сильванийского платьица — выцветшая красная рубаха с широкими рукавами, сужающимися к кистям рук, черный корсет и кожаные штаны заправленные в невысокие сапоги с пряжками.

Она улыбнулась как-то неуверенно, с надеждой глядя ему в глаза. До них донеслись причитания Клары под громкий чох маэстро. Можно было подумать, они не знали к чему рано или поздно придет Нэй с такой жизнью? Но это всё равно была она, пусть теперь смотрелась странно и более не походила на наивного ангелочка, которым на представлении восхищались зрители, покуда она изгибалась и выделывала со своим телом невообразимые штуки, придерживаемая руками силача. Что ж, зато теперь она была свободна. Карнаж потрепал её по волосам и прижал к груди.

— Какая ты у нас теперь взрослая, — произнес Феникс, оборачиваясь в сторону Клары. Женщина отвернулась от него и рукой утирала слезы. Маэстро не смотрел на них, а молча и сосредоточенно пил из кружки подогретое вино.

— Пойдем, надо поблагодарить твою спасительницу, — тихо предложил «ловец удачи», подталкивая Нэй в сторону постоялого двора.

— Думаешь, она там? — спросила акробатка, когда они шли между повозок.

— А где же еще? — вздохнул Карнаж.

— Ты знаешь, она оказалась вовсе не такой страшной, — оживилась Нэй, — у нее такие интересные рисунки на коже. С каждым что-то связано. Я тоже себе обезательно сделаю. А у тебя есть?

— Нет, — ответил полукровка.

— Почему?

— Наверное потому, что у меня и так неплохая память.

Они нашли наемницу за столом в дальнем углу, где та напивалась в гордом одиночестве. Постоялый двор был полон убийц драконов, но нынче ночью никто не шумел. Впрочем, как и все прошлые. Особенно после того, как обоз покинул вольницу на границе.

— О! Не ожидала увидеть! — заплетающимся языком проговорила полуэльфка, подозрительно разглядывая горлышко опустошенной ей бутылки. — Как всё прошло? Нашу девочку не отругали? Хотя, если вы здесь, значит приняли не очень-то радушно. Привыкай, дорогуша, отрекшиеся только меж собой братья и сестры, а для остальных они изгнанники. Малопонятное явление этой чертовой эпохи.

— Я не успела поблагодарить тебя. Ты так поспешно ушла, — робко начала эльфийка.