Закон «Бритвы» - Силлов Дмитрий Олегович sillov Страница 14

– Прошу прощения, служба, – проговорил спецназовец, перейдя на русский и возвращая документы Виктору. – Счастливого пути…

– Погоди, сержант, – тормознул его второй, похоже, старший по званию. – Пусть его куратор нейрофоном проверит. А то мало ли, вдруг он мутант, хоть и с крутыми документами?

Виктор слегка напрягся.

– Вы ничего не перепутали? Внеземное устройство нейрофон запрещено во всех странах планеты из-за опасности для населения Земли…

– А мутанты и сталкеры опаснее любых нейрофонов для населения Украины, – перебил Савельева второй спецназовец, продолжавший держать его на прицеле. – Двинешься – стреляю. И вон ту свою длинную сумку, что рядом не сидушке лежит, для досмотра захвати.

И кивнул темной фигуре, стоявшей в тени:

– Прошу вас, мессер.

Фигура двинулась вперед, вошла в полосу яркого света фар…

Несомненно, это был человек. По крайней мере он так выглядел – строгий костюм, довольно нелепый в данной ситуации, лицо, словно вырубленное из камня, немигающий взгляд. Так мог выглядеть кто угодно – спецагент, топ-менеджер или же обычный человек с соответствующей внешностью, решивший изобразить киношного супергероя. Или же некто другой, сгенерировавший образ крутого мена и натянувший его на себя, словно маску.

Просто глаза Виктора видели одно, а внутренний взгляд средневекового воина, чье ками[12] Савельев носил в себе, демонстрировал совершенно иную картину.

Сейчас к Виктору приближалось существо, чуждое миру людей. Оно было похоже на пятиконечную морскую звезду с обрубленным верхним лучом, на котором располагались несколько круглых, равнодушных паучьих глаз. В двух лучах, искусно замаскированных под человеческие руки, существо несло обычный современный телефон и нечто, напоминающее беспроводной наушник… Однако это было именно нечто, определенно живое, так как из него вырастали десятки тончайших нитей, хищно шевелящихся подобно щупальцам голодного осьминога.

– Не пойму, почему я не могу тебя увидеть, – негромко проговорила тварь, приблизившись к Виктору. – Но, думаю, сейчас мы это исправим.

Гибкая, словно лишенная костей рука с нейрофоном быстро метнулась к уху Виктора – слишком быстро для человека, даже отлично тренированного.

Но не для Оми-но ками, впавшего в состояние мицу-но кокоро[13], когда обычный человек способен делать вещи, недоступные для обычных людей.

Время замедлилось. Виктор легко отклонился в сторону от протянутой «руки», одновременно выдергивая из сумки короткий прямой черный меч. Сумка вместе с ножнами еще падала на землю, а Савельев уже сместился в сторону, одновременно нанося удар мечом.

Странно. Клинок, выкованный в семнадцатом веке великим мастером Сигэтаки из Эдо, при должной технике был способен на тестовом испытании разрубать напополам три человеческих тела одновременно. Однако через «руку» жуткого существа он прошел с трудом, словно ему пришлось рассечь дорогой доспех о-ёрой, сработанный из металлических пластин и толстой буйволовой кожи.

Визг твари резанул по ушам, слившись с очередью, которая прошила то место, где только что стоял Виктор. Но ждать продолжения Савельев не стал. Повернув меч параллельно асфальту, он нажал на фигурную кнопку-мэнуки – и из рукояти вылетел штырь, связанный с нею стальной двадцатиметровой проволокой.

Удар импровизированного гарпуна был страшен. Штырь легко пробил стекло противоосколочных очков, которые спасают от пули, прилетевшей по касательной, или от небольшого осколка, но бессильны против мощного прямого удара. Дьявольский снаряд, изобретенный гением своего дела более трехсот лет назад, прошил голову стрелка насквозь и, повинуясь обратному ходу хитрого механизма, тут же вернулся назад, в рукоять меча.

Виктор хотел было вырубить молодого сержанта ударом ноги в челюсть – но не успел. Умирая, его начальник повел стволом автомата, надеясь попасть в Виктора.

Однако попал не в него.

Пуля ударила парню в подбородок, расколов его пополам, пробила горло и застряла в позвоночнике. Сержант рухнул на землю – и замер, боясь пошевелиться. Нормальная реакция смертельно раненного. Боль еще не дошла до мозга, не вырубила его, отключив сознание, – и человек, интуитивно понимая, что все просто ужасно, старается замереть, чтоб лишним движением не сделать хуже.

Савельев не хотел гибели этого молодого парня, но смерть решила иначе. Правда, парню предстояли еще долгие и страшные секунды – адская боль, осознание неотвратимого, попытки втянуть в себя воздух через разорванную трахею… Ужасная агония, которую не заслужило ни одно живое существо на земле.

Виктор, перехватив меч обратным хватом, резко упал на колено, одновременно вгоняя клинок в переносицу умирающего. И когда отточенное железо погрузилось глубоко в череп, сделал «движение веслом» на себя, разваливая мозг на две части. Мгновенная смерть, даже более быстрая, чем после «удара кайсяку», отделяющего голову от тела[14].

А тварь, которой Савельев отрубил «руку», продолжала визжать – правда, уже более тихо, так как кровищи из нее натекло преизрядно. Трудно сказать, какого была цвета та кровь, но при свете фар в ночи она казалась огромной черной лужей, разлившейся на асфальте.

Монстр больше не был похож на человека. Маскировка растворилась, словно мираж, и теперь рядом с машиной корчилось нечто настолько чуждое этому миру, источавшее настолько черную, концентрированную ненависть ко всему живущему на планете, что Виктор без малейшего сомнения нанес длинный удар мечом сверху вниз…

Визг прекратился. Чудовище всхлипнуло, словно обиженный ребенок, и развалилось надвое, исторгнув из себя фонтан крови, от которого Савельев ловко уклонился, дабы не испачкать одежду.

А через секунду понял, что рисковал не только одеждой.

Кровь чудовища попала на машину, и краска на двери и крыле немедленно вздулась и зашипела, чернея на глазах, точно на нее плеснули кислотой. А через пару секунд смачно хлопнуло колесо – жидкость, что текла в венах умирающей твари, проела не только покрышку, оставив в ней нехилую дыру, но и камеру.

– Вот же паскуда, – пробормотал Виктор, с тревогой осматривая меч. Но нет, на клинке не осталось ни малейшего следа воздействия химически агрессивной жидкости. По легенде этот меч был закален в крови каппы – ребенка-вампира с лицом, пораженным странной болезнью, делающей его похожим на морду злобного тигренка. Возможно, потому-то твари из иных миров и не могли причинить вреда этому уникальному оружию.

Дольше оставаться на месте кровавой бойни не имело смысла, однако следовало замести следы, так как слишком уж необычной была та бойня. В багажнике запасливых «таксистов» нашлась полная канистра бензина, и вскоре «девятка» вместе с трупами пылала жарким пламенем. Виктор же на трофейной полицейской машине продолжил путь к цели, до которой оставалось уже совсем немного.

По пути он заметил еще один патруль на обочине, но «коллеги» никак не отреагировали на автомобиль характерной раскраски с хорошо заметной надписью «Полiцiя», набитой черным по белому на капоте и дверях. Аналогичной была и реакция пулеметчиков на вышках, когда Савельев подъехал к хорошо ему знакомому Кордону Зоны отчуждения.

Навстречу машине из здания КПП «Дитятки» вышел заспанный капитан в мятой камуфляжной форме с нашивками СБУ. Зевнул, не прикрыв рот рукой, после чего хорошо поставленным командирским голосом сказал, ни к кому не обращаясь:

– Интересно, какого хрена тут забыли полицаи посреди ночи? По рации связаться не судьба?

Капитанские мысли вслух были прекрасно слышны в машине. Очевидно, что разбуженный посреди ночи командир КПП был не прочь отвести душу, полаявшись с надоедливыми полицейскими.

Но – не получилось.

Из машины против ожидания вышел не полицейский, а человек в странной свободной одежде с сумкой в руке. И к этому человеку капитан внезапно проникся настолько безграничным доверием, словно только что увидел родного брата, с которым вырос вместе и за которого вполне мог бы отдать жизнь, если потребуется.