Юрий Иванович - На древней земле Страница 15

Я сидел напротив него и сосредоточенно жевал хлеб, но глаза то я его видел! И его глаза мне не понравились: была в них какая-то непонятная тоска. И даже сквозила некая растерянность. Или может мне показалось?

Продолжительное время нас не трогали. Так как в полной темноте нечем больше заняться, как прощупывать свои наручники или трепаться, то мы решили отоспаться. Про запас, для лучшей сохранности бодрого настроения. Хотя последними из всех заснули наверняка я с Гарри. Он шептал мне на самое ухо о событиях, которые произошли со мной и с ребятами за последнее время. И событий было порядочно. Вначале я слушал очень внимательно, но потом сон всё-таки сморил то ли меня, то ли моего друга. Не помню, кто уснул первым.

Часов никому из нас не оставили, поэтому, когда опять неожиданно зажёгся свет, мы подумали, что уже утро и наступила пора завтрака. Да и желудки говорили о том же. Но время шло, а дверь нашей общей камеры так и не открывалась. Так и напрашивалась мысль, что нас кто-то тщательно рассматривает. Естественно, мы все реагировали надлежащим образом: я испуганно вскрикивал и закрывал руками глаза, Гарольд меня успокаивал, ребята шутили или ворчали. Но постепенно мы успокоились и даже опять впали в некую дрёму. Свет так и не выключили и часа два мы старательно играли свои роли. Я лежал, скрутившись калачиком под боком у моего «брата» и иногда вздрагивал во сне. А он мне шептал успокаивающие слова.

Гарольд первым заметил приближение непонятного. А я уже услышал после того, как его грудная клетка напряглась и замерла. Откуда-то сверху раздавался противный, но очень осторожный скрип. Будто откручивали барашки на давно заржавевшем лючке или иллюминаторе. Затем какой-то люк всё-таки открылся, потому как Армата успел воскликнуть:

– Я вижу отверстие на потолке!

И сразу же за этим в нашу арестантскую камеру ухнула дымовая шашка. За ней вторая, почти одновременно с третьей. Не густой, и вначале даже прозрачный дым, стал заволакивать всё помещение. И сразу стало ясно, что наши жизни в опасности: едкая дымная смесь была явно нервнопаралитического действия. Не в силах подняться к двери из-за цепей и наручников ребята стали изо всех сил колотить, чем попало по полу и переборкам. Ведь только так мы могли привлечь к себе внимание охранников. Ибо если кто-то и хотел с нами расправиться, то только не они. Разве только они были в сговоре с пытающимися нас отравить злоумышленниками. Все уже стали задыхаться и надрывно кашлять, а помощь так и не приходила. Задерживать дыхание тоже не имело смысла, и ребята орали из последних сил. Один я забился головой под матрас и мычал нечто нечленораздельное. Если уж не могу чем-то помочь, то лучше притворяться до конца. Хотя в голове похоронным набатом крутилась только одна мысль: «Ведь мы никому не нужны мёртвыми!» Постепенно дым заполнил всё пространство, скрыв нас от взглядов возможных наблюдателей. Тогда я набрал как можно больше чистого воздуха из под матраса и задержал дыхание. Ребята прекратили всякое движение и не издавали больше ни звука, а я пытался держаться до последнего. Я ведь четыре минуты могу находиться под водой, и когда-то спасся этим от смерти. Но сейчас моё время, видимо, истекло. Я попытался ещё раз вздохнуть под матрасом, но горячий дым уже оказался и там. Он ворвался в мои истомлённые лёгкие адской смесью, и моё сознание отключилось.

В загробную жизнь я не верил, поэтому происходящее со мной очень удивило и преисполнило некоего величия. Моя душа поднималась из тёмного, вязкого мрака к мерцающему далеко вверху яркому свету. Своего тела я уже не чувствовал, догадываясь, что никогда больше не воспользуюсь бренной оболочкой. Зато я обрёл полную свободу своей сути и с увеличивающейся скоростью устремился вверх. И чем быстрей я поднимался, тем громче звучали трубные звуки чего-то величественного и таинственного. Мрак отступал, давая место светящемуся облаку, и моя внутренняя сущность ощутила благодатное тепло. Ещё одно мгновение и я увижу место, в которое перенеслась моя душа. Интересно, кого я там встречу? Первым, о ком я вспомнил, был Серджио. Раз он умер, то обязательно должен быть где-то здесь! Ослепительное сияние ворвалось в мой мозг и я увидел!

Увидел, что яркий свет исходил от низко висящей лампы. И услышал, что трубные звуки превратились в удовлетворённый человеческий голос:

– Наконец-то он зашевелил зрачками!

Чьё-то лицо низко склонилось надо мной. Захотелось спросить, где я и что со мной приключилось, но губы слиплись, а челюсти свело судорогой. Поэтому из моей глотки вырвалось лишь непонятное мычание. Меня явно не поняли, так как я услышал:

– Он что-то пытается сказать! – на что второй голос заявил:

– Да он вообще не говорит, только мычит что-то непонятное. Лишь его брат как-то понимает это мычание.

Надо же! Если бы не пересохшее горло, я бы разоблачил себя несколькими словами. Но неужели нас травили газом только для этого?! Что же произошло? Я заметался глазами, захрипел громче и попытался встать. Но не тут то было! Всё моё тело и конечности были крепко привязаны к ложу, на котором я приходил в сознание. Первый голос показался озабоченным:

– Может его отвязать? И он успокоится?

– Вряд ли… Лучше пусть так и лежит! – второй человек склонился надо мной, и я узнал в нём судового врача. Его правый глаз украшал огромный синеватый фингал, который был виден даже сквозь тонирующую мазь. Я вспомнил недоумение пиратов по этому поводу и как можно жалобнее заскулил. Пытаясь этим скрыть своё желание засмеяться. Вряд ли мне стало смешно от вида разукрашенного лица лекаря. Видимо наступило облегчение от сознания, что всё-таки я ещё не на том свете. Жизнь продолжалась! Хоть и в неимоверных трудностях и неопределённых перспективах на будущее, но шла по намеченной судьбой линии. А может, мы сами эту линию выбираем? Когда-нибудь и об этом узнаем. Скорей всего, действительно после смерти.

– Ладно, хорошо хоть не буйствует! – лекарь успокаивающе похлопал меня груди. – Сейчас проведём все тесты и отправим его по назначению.

– А стоит ли возиться? – спросил другой человек. Теперь я разглядел и его белый халат, приняв за санитара. – Только время зря потратим. И так, сколько на него сил угрохали!

– Возиться стоит всегда! – судовой врач закатил мне веки, внимательно всмотрелся и задумчиво добавил: – Хотя бы даже для собственного самоусовершенствования…, и успокоения.

И два медика, (даже не знаю, как их обозвать), приступили к своим проклятым тестам. Отношение ко мне было как к подопытной крысе. А может и хуже. Что только со мной не делали! Кололи, щипали, давили, гнули, ломали, шлёпали и даже поливали. А я даже не мог просто по-человечески возмутиться. Вернее мог, но в меру. Так как прекрасно знал, какие реакции должны сопутствовать тому или иному совершаемому надо мной действию. Если честно, то я бы их избил, если бы не был связан. А так приходилось притворяться полностью равнодушным к одним издевательствам, и нервно реагировать на вполне безобидные. К концу «тестов» моё терпение истощилось полностью, и чуть было и в самом деле не поехал мозгами. Если бы на моём месте был кто попроще, вряд ли бы он выдержал. Всё-таки этот судовой врач, хоть и с подбитым глазом, но явный специалист своего дела. Да и второй – тоже.

И что-то его явно насторожило в результатах тестов. Вернее даже не в результатах, а в самом моём организме. Как я ни старался расслаблять свои мышцы, дабы придать им вид дряблых и немощных, мне это вряд ли удалось. Тот даже высказался на эту тему:

– До того, как дурику отбили мозги, он обладал, видимо недюжинной силой. Если он начнёт ломать всё вокруг и буйствовать, с ним будет трудно справиться.

– Да, брат его говорил об этом и просил сильно не нервировать.

Вот невезуха! И эти двое ещё осмеливаются утверждать, что они меня не сильно нервируют?! Я себе представил, что бы со мной было в другом случае, и внутренне вздрогнул. А лекарь продолжал:

– Во время всего осмотра он только радостно реагировал на напоминания о брате. – (Естественно! Что же мне ещё оставалось делать?!) – И сразу при этом успокаивается. Вот смотри: – он нагнулся ко мне и несколько раз проговорил слово «брат». Я тут же обрадовано замычал и принялся шарить глазами вокруг, словно в поисках моего родственника. – Видишь?! Так его всегда можно успокоить и заставить подчиниться. Думаю несложно даже прогуляться с ним за ручку к их месту содержания.

– Да ты что?! – воскликнул второй. – Ещё этого не хватало! Колем ему снотворное, и пусть его волокут ребята. Нашёл время для экспериментов! Да и буннер на него нацепить надо…

Я чуть не заплакал от досады и бессилия. Сколько же надо мной будут издеваться?! Да ещё и буннер какой-то? И тут же постарался себя утешить мыслью, что самое главное: я жив! И очень скоро встречусь с остальными ребятами. И шанс у нас будет обязательно! С этими благими размышлениями я почувствовал лёгкий укол и почти сразу же упал в пелену забытья.