Алекс Орлов - Судья Шерман Страница 15

– Я отказываюсь просыпаться, ты – сволочь! – выкрикнул разбуженный Рино, споря со здравым смыслом. – Я все еще сплю и не желаю слышать никаких будильников! – добавил он.

Однако дурной побудочный механизм продолжал трезвонить, а после пятой серии трелей включил вибратор.

Тумбочка, на которой стоял будильник, загудела так, будто на ней вскрывали дорожное покрытие. Грохот был ужасающим, и Рино спрятался под подушку.

Он был полон решимости ждать, пока не сядут батарейки ненавистного прибора, однако развязка наступила раньше.

Вибрация вызвала скольжение коварного механизма, и будильник, проехав сантиметров тридцать, грохнулся на пол, мгновенно потеряв свой голос и развалившись на части.

– А говорили, что защита от ударов! – возмутился Рино, отбрасывая в сторону подушку.

Заглянув под кровать, он увидел останки несчастного и сказал:

– Призову гадов к ответу...

Встал с кровати, Рино отправился в ванную комнату, где безо всякого удовольствия принял неизбежные водные процедуры.

Слегка посвежевший, Лефлер вернулся в спальню и набросил на постель мятое покрывало. Кое-как расправив складки и поддав подушке кулаком, он проследовал на кухню, чтобы проглотить что-нибудь съедобное. Есть ему совершенно не хотелось, но привычка завтракать была накрепко привита ему мамой с самого детства.

«Завтракай всегда, Рино, ибо завтрак есть самое интимное принятие пищи, а потому самое полезное для организма», – говорила она, пичкая сына полезными для здоровья продуктами.

И в общем-то мама была права, поскольку после завтрака весь график приема пищи у Рино сдвигался в разные стороны по самым непредсказуемым причинам.

То он выезжал на очередной труп, то торопился с окончанием отчета, то, случалось, делил с патологоанатомом сдобренное укропом рагу – причем безо всякого удовольствия.

Одним словом, назидание мамочки подтверждалось и оправдывалось почти каждый день, за исключением тех случаев, когда в доме Рино ночевали женщины с серьезными намерениями.

Едва покончив с сексом, они тут же мчались на кухню, дабы закрепить успех на пути к сердцу полицейского офицера. Однако Лефлер четко разделял постель и кухонную утварь и потому до сих пор принадлежал к холостяцкому сословию.

Покончив с завтраком, состоявшим из омлета и крабового бифштекса, он свалил посуду в мойку и пошел одеваться, а в восемь пятнадцать, как обычно, уже вышел из дома и, поулыбавшись солнечной погоде, сел в автомобиль.

Это было бензиновое чудовище, старый агрегат, заправлять который приходилось на окраине города. Только там еще продавали настоящий бензин.

Рино никто не трогал, пока экологическому состоянию Туссено не присвоили четвертый уровень. После этого бензиновые двигатели были запрещены, и в качестве переходного периода был выбран срок в пять лет. И вот теперь, когда почти вся планета пересела на парогенераторные автомобили, только Рино и еще какое-то количество упрямых парней старательно прикрывали выхлопы своих коней, чтобы не попасться дорожной полиции.

«Итак, мистер Лефлер. Это уже в четвертый раз. Мы вынуждены увеличить штраф. Разве вы не знаете, что бензиновые двигатели запрещены?»

«Извините, инспектор, просто мой „паровик“ внезапно вышел из строя, и пришлось взять эту колымагу – такова ситуация, войдите в мое положение».

Подобная сцена повторялась довольно часто, и Рино смирился с мыслью, что будет ездить на водороде, однако пока его старый конь по-прежнему бегал довольно резво.

Запарковав машину на служебной стоянке у отделения, поздоровавшись с двумя-тремя знакомыми, Лефлер вошел внутрь помещения.

Сменившаяся с дежурства Ольга Герцен попалась ему навстречу.

– Твоя цыпочка сидит в двадцать четвертой, – сказала она, – До завтрака трижды просилась пописать, видимо, волнуется.

– Спасибо за наблюдение. Я у тебя в долгу...

– Никаких долгов, Рино, просто устрой мне ночь любви.

Зная лесбийские наклонности Ольги, Рино спросил:

– А ты ничего не перепутал, дружище?

– Можешь мне не верить, но рядом с тобой я чувствую себя натуралкой, – призналась Ольга. – Кстати, у нас с тобой похожий вкус. Эта Дженни Ривер мне очень понравилась. Чудесная глупенькая куколка.

– Я рад, – вымученно улыбнулся Рино и с облегчением вздохнул, когда Ольга вышла.

«Еще не хватало связаться с лесбиянкой – то-то всему отделению радости будет», – подумал Лефлер и вошел на общую территорию, заставленную столами инспекторов.

«Дженни Ривер», – повторил он про себя, еще не решив, что лучше звучит – Дженни или Биргит.

– Привет, старина! – окликнул его Мозес, бывший напарник по опергруппе.

– Привет.

– Ну я посмотрел этого монстра! Ты просто Лоди Конфиттер какой-то! Замочить такого агромадного парня!

– Да, Рино, ты герой, – поддержал Мозеса Твинки Роджер, неофициальный враг Лефлера. – Хотя я и считаю тебя дерьмом, тут меня никто не разубедит, но удавить Молотобойца его же цепью – это, парень, просто народные легенды, честное слово. Объявляю односторонний мораторий на оскорбления. Веришь мне?

– Нет, Твинки, – признался Рино. – Ни одному твоему слову.

– Правильно делаешь, – согласился Твинки. – Однако я правда поражен.

Так, раскланиваясь с коллегами, словно телезвезда, Рино добрался до своего стола и, не успев сесть на обшарпанный стул, заметил разнарядку на поиск пропавшего человека.

Разнарядка была подписана капитаном Хунгаром, а имя пропавшего было Рино знакомо – Пьезо Бах.

– Эй, Лефлер! Капитан приказал зайти к нему, когда ты появишься! – крикнул какой-то парень из архивного отдела, тащивший стопку запыленных папок.

– Спасибо, – ответил Рино и, поднявшись с места, направился в кабинет к начальству.

С капитаном Хунгаром лучше было поговорить сразу, чтобы не оттягивать это сомнительное удовольствие на предобеденное время.

– Звали, сэр? – спросил Лефлер, войдя в кабинет без стука.

– О, герой нашего времени! – отозвался Хунгар и, достав большую табакерку, вдохнул лошадиную порцию нюхательного табака.

Рино остановился и на всякий случай сделал шаг назад. Зачастую капитан, чихая, изрядно брызгал.

Хунгар громко чихнул, и его лысая голова тут же порозовела, как попка младенца.

– Ты бумагу видел? – спросил капитан, восстановив в носу безопасное равновесие.

– Да, сэр. Пропал какой-то Бах...

– Не какой-то, а тот самый, что трахал жену мэра и еще нескольких очень влиятельных баб...

– Я не по этой части, сэр, – попробовал отвертеться Рино.

– Мы все по этой части, сынок, и ты не исключение, – подвел черту капитан. – Этого мерзавца разыскать или вылетишь в отставку!

– Я еще молодой.

– Значит, вылетишь молодым, с усеченной пенсией, – пообещал капитан.

– Его уже нет, сэр, – решив наконец сделать признание, сообщил Рино. – Совсем нет. Он пропал вчера вечером при пожаре в недостроенном ресторане.

– Это возле площади?

– Да, возле площади.

– А откуда ты знаешь?

– Ну... – Рино пожал плечами, чтобы выиграть время и представить все для себя лучшим образом.

– Тебе медаль причитается, за поимку Молотобойца.

– Я его не ловил.

– Да я понимаю, – кивнул капитан и потер виски. – Но мы оформим сначала как поимку в результате настоящей умной операции, а потом попытка к побегу и выстрел конвойного.

– Так ведь отчет по вскрытию покажет, что никакого выстрела не было.

– Успокойся, Лефлер. – Капитан поднялся с кресла, подошел к сейфу и достал термос с огуречным рассолом. Открыв крышку, он сделал несколько жадных глотков, и запах укропа с черным перцем поплыл по кабинету. – Врачи прописали, – пояснил он, запирая сейф. – Говорят, для мысленной работы очень помогает.

– Да, – согласился Рино. Он и сам, случалось, прибегал к этому старому и проверенному способу, чтобы улучшить «мысленную работу».

– Никто этих отчетов не читает, – продолжил Хунгар. – Главное, что маньяк был, а теперь его нет, и это заслуга лейтенанта Лефлера, ерш его дери... Так что медаль тебе обеспечена... А что касается Баха, нужно оформить свидетельские показания, что этот деятель действительно пал жертвой похитителей. Сможешь?

– В двадцать четвертой сидит девушка, которая была с Бахом в момент, когда все это случилось...

– Да ты что?! – не то удивился, не то обрадовался капитан. Он снова подошел к сейфу и, достав лекарство, пил, пока оно не закончилось.

Щелкнув пальцем по опустошенному термосу, начальник отделения неожиданно сообщил:

– Из дорожной полиции звонили, что ты нарушаешь...

– Врут, сэр. Просто у меня тачка на бензине – жалко бросать, новая еще.

– Понятно, – кивнул Хунгар. – Предлагаю прямо сейчас вызвать свидетельницу из двадцать четвертой и снять с нее... показания. Ты не против?

– Нет, сэр.

Капитан нажал кнопку селектора и скомандовал:

– Ружинский! Шлюху из двадцать четвертой камеры ко мне в кабинет!