Кирилл Партыка - Эпицентр Страница 15

— Тогда откуда же оно взялось?

— Возможно, упало с неба. Или его выкопали из земли.

— Ну да, про летающую тарелку многие говорили. Только никаких пришельцев что-то не видно. И непонятно, для чего они тут мор устроили. Сами не заселяются, нас до конца не до извели…

Профессор аккуратно почесал залысину на лбу.

— Тарелка не тарелка, но я думаю, что источник все же неземного происхождения. Оттолкнемся от воздействующих факторов. Среди так называемых Работяг есть толковые люди. Они проводили исследования. Работяги меня зовут к себе, но… Впрочем, это не по теме. Так вот, я видел их наработки. Кажется, очень грамотно, хоть я и не специалист. Но безрезультатно.

Я хотел добавить, что на Большой земле еще и не такие специалисты головы сломали. И тоже ничего. Но промолчал. Откуда бы мне это знать?

— Я знаком с основными перспективными исследованиями мировой науки, — продолжал профессор. — И почти с уверенностью могу сказать, что никто ничего подобного сделать не мог. Есть, конечно, секретные исследования, но они всегда опираются на другие, общедоступные. Так вот, никаких предпосылок этого локального апокалипсиса не было.

Он указал на груды книг и журналов.

— Я специально еще раз проштудировал литературу. Искал хотя бы намек, зацепку. Нигде ничего. А на пустом месте такие изобретения не возникают.

— Значит, все-таки пришельцы? Вторжение, как в дурацком кино?

— Вы уже сами частично ответили на свой вопрос. Вторжение и используемые при этом средства должны преследовать конкретную цель. А я такой цели не вижу. Никаких признаков колонизации или какой-то иной целенаправленной деятельности. На нашем пятачке апокалипсиса все будто застыло, законсервировалось. Идут какие-то локальные изменения в живой природе.

Но, на мой взгляд, они хаотичны и никем не управляемы. И вообще никакой цели не преследуют. Если только еще больше не напугать выживших. Кстати, о выживших. Обратите внимание, они делятся на две категории. Одни никак не отреагировали на возникшее воздействие. Остались какими были. Другие, если верить бытующим рассказам, абсурдно видоизменяются. Мутации обычно проявляются в последующих поколениях. А тут уже существующие, сформированные организмы превращаются бог знает во что. Так не бывает, не может быть. Это касается не только людей, но и прочей флоры-фауны. Все эти деревья-людоеды, странные Кошки, какие-то гигантские нетопыри, что летают над улицами по ночам. Да вам, я полагаю, об этом гораздо больше известно.

Делаем выводы. Земная наука неспособна породить подобные явления.

Воздействие неземного происхождения гипотетически способно на что угодно.

Но отсутствуют признаки решаемых задач и управления процессом.

Я не стал уточнять, что, похоже, среди выживших есть и третья категория, по крайней мере один ее представитель. Который никак внешне не изменился, но приобрел непонятные способности, коих у обычных людей не бывает, если не принимать всерьез байки всяких экстрасенсов. Вслух я сказал:

— Так, может быть, к нам сюда совершенно случайно угодил какой-то метеор из дальней галактики? И у него свойства, непостижимые для нашей науки. Вот он тут все и натворил.

Профессор снова почесал залысину.

— Все может быть. Но это слишком упрощенно. Силы, действующие здесь, слишком неоднородны и разнонаправлены. Вряд ли они могли возникнуть естественным путем.

— Значит, все-таки вмешательство чужого разума?

— Мы с вами можем так ходить по кругу до бесконечности, — сказал Профессор. — Нужны исследования и исследования, и не силами местных умельцев, а самых знаменитых светил мировой науки.

— Светилам сюда ходу нет, сами знаете, — буркнул я. — Из-за периметра и даже со спутников много не наисследуешь. Так что остается надеяться только на умельцев. Кстати, вы упомянули Кошек. Вы с ними встречались?

— Да их тут множество. Живут стаями, появляются будто из ниоткуда и исчезают в никуда. Впрочем, я думаю, что они, как и обычные кошки в прошлом, умеют находить себе самые укромные и недоступные места. Они сохранили или даже умножили врожденную способность к мгновенным и бесшумным перемещениям.

— Но, согласитесь, они стали очень странными.

— Да, конечно. Они, пожалуй, — самое странное из всего, что здесь появилось.

Я рассказал Профессору, как Кошки выследили своего обидчика и расправились с ним. И про то, как комодовцы столкнулись с «говорящей» стаей.

— Любопытно, — заинтересовался Профессор. — Я о таком не слышал.

— Они что, стали разумными?

— Вряд ли. Понимаете, существуют объективные законы природы. Насекомые, например, при их физическом строении ни при каких обстоятельствах не вырастут крупнее небольшой собаки. Их внешний хитиновый скелет просто не выдержит гравитации. И Кошки не могут стать разумными в силу размеров и строения их мозга. Людям свойственно принимать сложные проявления животных инстинктов за осмысленное поведение.

— Сами разрослись как на дрожжах, а котята в основном дохлые родятся. Почему?

— Может, потому, что организм родителей изменился. Без учета детородных функций. А слова в кошачьем вое вашим бандитам могли и померещиться.

— Слишком много всего вокруг, что могло бы померещиться. Но оно не мерещится, а существует. И где искать разгадки, неизвестно.

— Ну если где-то и искать, — сказал Профессор, — то, я думаю, именно в Эпицентре. Вы туда съездить не собираетесь?

Я хмыкнул.

— Там что, все на бумажке написано?! Ездили уже. Одни вообще не вернулись, это которые, наверно, доехали. А которые не доехали и вернулись, рассказывают такое… В общем, никому больше ехать неохота.

— Ну как знаете. Это, я слышал, действительно небезопасно. Только все равно кто-то рано или поздно туда доберется. Потому что так, как здесь, жить нельзя. Ведь в городе осталось немало нормальных людей. Где они? Вы их не видите. Они отсиживаются по подвалам, в пустых домах. Кормятся чем придется и дичают. Потому что — как и положено по законам общественного развития — образовались бандитско-феодальные кланы. Они здесь заправляют всем. Многие им подчинились, влились, так сказать. Деваться-то некуда. А остальные прячутся, выходят на промысел по ночам, роются в мусоре. С Большой земли, как я понял, помощи ждать не приходится. А мы не хотим отсюда в концлагеря. Мы здесь прочно застряли. И надо действовать самим.

Прежде чем продолжить исследования, необходимо положить конец насилию и власти баронов-разбойников.

— В давние времена с баронами-разбойниками обычно разбирался король и его войско. А у нас тут не монархия. У нас тут бесповоротная анархия, да такая, что Кропоткин с Бакуниным сильно отдыхают. Идите к Работягам, раз зовут. Самые приличные здесь люди. С ними и исследовать сподручней.

— Работяги действительно люди приличные, — согласился Профессор. — Но они ничего не добьются и не изменят, потому что встроились в возникшую социальную модель. Заперлись в своей Крепости посреди всего этого кошмара и разгула и надеются, что решение придет извне, с Большой земли. Это не исключается. Но боюсь, если такое решение и придет, нам слаще не станет.

Я не понимаю, чего добиваются власти. Но никаких реальных попыток постичь природу бедствия и противостоять ему не заметно. Поэтому, полагаю, там идет большая и грязная возня, в которой мы все — лишь разменные фигуры. (Профессор не догадывался, насколько он прав.) Нужно действовать здесь. Менять эту самую модель, чтобы реальная власть и возможности перешли к нормальным людям, тем же Работягам. Если бы нашелся кто-то, кто сумел бы инициировать процесс. Вот вы, например.

Я рассмеялся.

— Интеллигенция, как всегда, лелеет идею революции. Вождя вам только не хватает с боевитой партией. Нашлись бы и — вперед, на Зимний! Или на Белый дом — кому как нравится. Только я на броневик с пламенными речами не полезу, и партии у меня нету никакой. У Работяг, сами говорите, своя политика. Или выползут ваши одичалые обыватели из нор, вооружатся дрекольем, и пойдем мы Урок и Ментов штурмовать? Чушь это все.

Профессор вздохнул. Он понимал, что я прав.

— Тут недавно люди Генерала проезжали, — сказал он. — А неподалеку мужчина жил в подвале. Кажется, бывший водитель автобуса. И угораздило его подвернуться под руку этим скотам. Точно не знаю, что там между ними произошло. Что вообще могло произойти, какие у них возможны разногласия?!

Они со стволами во все стороны, на какой-то бронемашине, а он по сути бомж. Взять с него абсолютно нечего, и характер не тот, чтобы на рожон лезть. Но из-за чего-то они к нему привязались… Я только услышал истошный вопль и дым увидел, густой, черный. А позже — обугленное тело на асфальте. Но одного соседа моего угораздило оказаться в непосредственной близости. Он тоже мало что понял. Слышал только, как они ему сказали: