Дмитрий Павлов - Убить Зону! Страница 15

   - Направо посмотри, - холодно посоветовал участковый.

   Олег глянул в указанном направлении и обомлел. Из тумана наперерез машине степенно выплывала огромная медуза. Мерцающие под полупрозрачным куполом точки делали существо видимым. Щупальца миража плавно колыхались, не задевая земли. Медуза пересекла дорогу перед остановившейся "нивой". Одно её щупальце коснулось капота, и краска в этом месте вспучилась пузырями, словно по ней провели паяльной лампой. Беззвучно колыхаясь, медуза растворилась в тумане. Некоторое время Олег видел исходящий от её купола свет, потом и он погас.

   - Рот закрой, - подсказал участковый.

   Олег только сейчас заметил, что сидит с раскрытым от изумления ртом.

   - Даже не спрашивай, что это, - сказал Шершнёв. - Я сам такое впервые увидел! Мы у периметра Зоны, здесь может быть всё что угодно. А сейчас мы осторожно развернемся и поедем к блокпосту. Машину вести сможешь?

   Олег кивнул и стал осторожно разворачиваться. Туман медленно рассеивался. Впереди показалось жёлтое пятно зажжённого прожектора, потом из пелены проступили очертания кирпичной будки и БТРа.

   - А может до Болота... - робко предложил врач, видя, что туман редеет.

   - По ночам здесь не ездят, - отрезал участковый.

   В машину заглянул лейтенант, тот самый, что не хотел пускать Олега в посёлок.

   - Чего-то вы быстро вернулись, - весело заметил он.

   - Зона захотела с нами поиграть, - ответил участковый. - Решили не рисковать.

   Попутчики вышли из машины. Шершнёв зевнул сладко потянулся.

   - Доктора моего на постой пустите? - спросил он у лейтенанта.

   - Если ты за него ручаешься, пусть ночует в кубрике.

   - Ручаюсь. Не оставлять же его на ночь в машине.

   Лейтенант понимающе кивнул и протянул руку Олегу.

   - Я Костик. Пошли ужинать.

   В кубрике блокпоста царили темень и бардак. Единственное окно заложено мешками с песком, открытой оставлена только узкая бойница. Вдоль стен в два яруса стояли железные кровати. Кубрик освещала запылённая лампа-сороковка без абажура и в её тусклом свете бойцы собирались вечерять. На стол, сложенный из снарядных ящиков солдат водрузил закопчённый противень с ещё скворчащей картошкой. Другой боец вскрывал штык-ножом банки с тушёнкой. Достали хлеб, нарезанный по крестьянски - толстенными ломтями. Олег добавил от себя коньяк из красногорских запасов, вызвав в кубрике радостное оживление. Как говорится, чем богаты....

   - Док, тут все свои, - предупредил Костик, - поэтому бери то, что на тебя смотрит.

   Очень своевременный совет! Последний раз Олег обедал утром в придорожном кафе, и у него живот подвело от голода. Врач с удовольствием приналёг на картошку с тушёнкой.

   Олег с участковым заночевали в комнатушке, которую солдаты в шутку прозвали "гостевым номером". Из мебели в комнатке имелись только два топчана, зато в углу стояла закопченная печка-буржуйка с трубой, выведенной наружу через дыру в стене. По полу гуляли сквозняки, но Олег решил, что это даже к лучшему - нет риска угореть.

   Участковый принёс несколько валежин, доски от ящиков и затопил печку. Тепла от такого костерка было чуть, зато пламя в буржуйке освещало комнату и создавало подобие уюта. Олег прилёг на топчан, застегнув одежду на все пуговицы, и накрылся взятым из "нивы" спальником. Участковый курил, сидя на своём топчане, отблески пламени играли на его лице.

   - Что это за туман был на дороге? - спросил его Олег.

   - Доктор, здесь много таких вещей, которые на зуб да на вкус лучше не пробовать. Утекли, и слава Богу.

   - Но мы даже периметр Зоны не пересекли!

   Участковый стряхнул пепел и снова затянулся.

   - Понимаешь, доктор, это в Киеве всё просто и понятно. Там циркуль взяли, круг по карте провели, вот и периметр образовался. А Зона, она ведь дышит. Расширяется и уменьшается, щупальца во все стороны выбрасывает. Поэтому за колючкой есть места, где босиком ходить можно. А здесь порой дозиметр зашкаливает и такие вот медузы летают. Ладно, приятель, не бери в голову. Давай-ка спать.

   Олегу не спалось. Стыли ноги, по лицу гулял сквозняк. Спина затекла на жёстких досках топчана. Сквозь полудрёму Олег слышал, как участковый вставал, подбрасывал в печку валежник. Уже под самое утро врач проснулся от автоматных очередей. Выстрелы звонко трещали во тьме, словно кто-то ломал охапку пересохших палок. Олег подскочил на топчане, выдернул из чехла карабин и замер, прислушиваясь. Стрельба стихла. Снаружи послышались шаги, зашуршал мокрый снег, кто-то глухо матюкнулся.

   - Ложись доктор, - участковый тоже не спал. В темноте вспыхивал огонёк его сигареты. - Это часовые развлекаются. Что-то им почудилось.

   К утру печка прогорела и сквозняк вытянул из комнатушки остатки тепла. Олег еле разогнулся. Мышцы ныли после ночёвки в холоде, на голых досках. Кое-как врач поднялся и похромал к машине. На улице светало. На тёмной западной части небосклона ещё догорали последние звёзды, но на востоке, за серой стеной леса, едва различимой во мгле, уже проклюнулся багровый край солнца. Местность вокруг блокпоста скрыл туман, обычный предутренний туман, который сгущается в низинах. Из тумана смутно выступали деревья и насыпи вокруг дотов. Роса оседала на броне БТРа, на касках и автоматах часовых.

   Увы, вчерашнее приключение не приснилось Олегу. О встрече с "медузой" напоминала полоса ржавого металла, пересекающая капот "нивы" наискосок. Для Олега, несколько лет копившего на машину, это был всё равно что рубец на сердце. Пока Олег прогревал мотор, из будки вышел позёвывающий в кулак участковый.

   - Поехали, что ли?

   Дома на окраине Болота стояли с заколоченными окнами. У многих домов ветер посрывал с крыш листы жести и сквозь прорехи виднелись просевшие от гнили стропила. Ветви дикого винограда густо оплетали руины. На некоторых домах чернели следы пожара. И ни души на улицах. Только светилась витрина ночного ларька, показывая, что кто-то ещё живёт в посёлке и ходит за покупками. Вид полузаброшенного посёлка навевал тоску. Олег чувствовал себя обманутым, он хотел вернуться в родные места, в солнечный и беззаботный край детства, а вместо этого попал на пустырь.

   Олег гнал "ниву" по пустынным улицам, лихо разбрызгивая лужи талой воды. Машина проехала мимо церкви с золотыми маковками и вычурной барочной лепниной на стенах, мимо угрюмого здания поссовета. За поссоветом тянулась улица явно жилых домов - с занавесками на окнах, с притоптанным перед калитками снегом. У кирпичного домика под четырёхскатной крышей участковый велел остановиться.

   - Здесь жить будешь, - распорядился он и заметив кислую мину Олега, добавил: - Не криви нос. Афанасьевна хозяйка добрая. А если не нравится, поезжай в общагу.

   Олег нехотя свернул с асфальта к почерневшим от влаги воротам. Под колёсами захрустел печной шлак, которым местные жители посыпали дорожки, чтоб можно было пройти в гололёд, не скользя и не падая.

   Вид у жилья был жалкий. Оконные рамы облезли, жестяная крыша порыжела от ржавчины, сложенная из пережжённого кирпича печная труба вообще держалась на честном слове и на остатках выветрившегося раствора. Из всех жилищ, в которых Олегу приходилось квартировать, это выглядело самым унылым. Про себя врач решил, что свалит отсюда сразу, как только уйдёт навязчивый участковый.

   Шершнёв вышел из машины, поплотнее застегнул куртку - утро было промозглым. Он подобрал палку и ею постучал в окно. В ответ со двора раздался лай, переходящий в хриплое рычание. Сторожевой пёс у Афанасьевны был что надо!

   - Может, спит ещё, - предположил Олег.

   - Какой спит? Афонасьевна час назад встала. Ушла в сарай или в огород и не слышит, глухая тетеря.

   Участковый снова забарабанил по стеклу. Безуспешно. Тогда Шершнёв принялся долбить в калитку каблуком. За забором бесновался цепной пёс, соседские собаки поддержали его дружным лаем. Наконец, во дворе хлопнула дверь, раздался женский голос:

   - Проходите, я Бобика держу.

   Участковый вошёл в калитку, Олег следом. Во дворе их встретила долговязая тётка в расстёгнутом полушубке поверх цветастого домашнего халата. Афанасьевна, надо полагать. Она с трудом удерживала за ошейник своего Бобика, огромного волкодава песочной масти. Глядя на рычащего пса, Олег подумал: если хозяйка сейчас разожмёт пальцы, от них с Шершнёвым останутся, как пишут в протоколах, "разрозненные костные останки". А ещё Олег обратил внимание на глаза пса - узенькие слезящиеся щелочки. Пёс страдал какой-то особой собачьей глазной болезнью, подозрительно похожей на мутацию чернобыльских слепых собак.

   - Афанасьевна, ты говорила, что квартиранта ищешь? - спросил Алексей.

   - Я та?

   - Ты та!

   На лице у хозяйки была написана тревога. Участковому она явно не доверяла.