Кит Ломер - Сокровища звезд Страница 15

Он был огромным, намного здоровее меня и далеко не таким уставшим. Один его вид действовал на меня угнетающе. Но я пошел на него. Он оттолкнул меня.

— Подумай, новичок. Это честная сделка.

Я ударил, но промахнулся и чуть не упал. Он схватил меня за воротник и встряхнул мои бедные кости.

— Мне не нужны неприятности, — невозмутимо проговорил он. — Будь умницей, и я отблагодарю тебя. На эти чеки ты можешь жить, есть и пить семь дней, — он оттолкнул меня. — Отдаю их тебе, новичок. Стоит это одного жетона?

Я подумал о рези в моем пустом желудке и моем пересохшем горле и решил, что стоит.

Я с трудом нашел дорогу из ямы и еле добрел до лагеря. Вывеска на одном из бараков указывала, что это столовая. Я удивился. Здесь никто не давал информацию просто так.

Внутри стояли столы, а вдоль одной из стен тянулась стойка для предпочитающих есть стоя, в дальнем конце зала был прилавок из нержавеющей стали. Около десятка мужчин склонились над тарелками, не более одного за каждым столом. Надпись на стене гласила: «Бери все, что хочешь; ешь все, что взял». Я увидел Симрега, размышляющего о чем-то над дымящейся чашкой.

Когда я потянулся за подносом, неизвестно откуда появился человек, с отвращением посмотрел на меня и пробил дырку в моем голубом билетике. После чего я мог выбирать из восьми блюд, начиная с холодных пирожков и заканчивая тем, что оказалось овсянкой с грибами. У дальнего конца прилавка меня ждал еще один мужчина. Он протянул большую мозолистую руку. Как и все, кого я здесь встречал, этот тоже казался больше, сильнее и здоровее меня.

— Жетон, старик, — сказал он весело.

Я прошел мимо него и сел за стол около Симрега. Для любителей дрожжей пирожки были высший класс. Овсянка никуда не годилась. Я поел и, так же как это делали другие, опустил поднос в щель. Парень с протянутой рукой ждал меня у выхода. На сей раз рука была сжата в кулак и походила на кувалду.

— За что жетон? — спросил я прежде, чем он успел раскрыть рот.

— Налог, — не моргнув глазом ответил он.

— Официальный налог, или ты работаешь на себя? — поинтересовался я, отодвигаясь на безопасное расстояние.

— Что значит официальный? — Он смотрел укоризненно. — Слушай, приятель, к чему все усложнять? Плати и живи себе спокойно.

Я попытался улизнуть, но он поймал меня за руку, чуть не сломав ее. Я ударил его ногой в левую голень. Он нахмурился, но ломать мою руку не стал.

— Ну, старик, — протянул он грустно, — трудно тебе будет.

На нем был ладно сидящий, новенький комбинезон из мягкой рыжевато-коричневой ткани. На плечах красовались прелестные крошечные погончики, а на карманах — клапаны с медными пуговицами. Он отпустил мою руку.

— Давай плати!

Я сделал вид, что лезу в карман, но вместо этого опять ударил его. По теории, лучший способ обескуражить задиру — доставить ему больше неприятностей, чем он заслуживает. Я промахнулся и ухватился за клапан его кармана. Посыпались пуговицы. Он отшатнулся, посмотрел на свой костюм, выругался и развел руками.

— Вот он, значит, какой. — Голос звучал скорее расстроенно, чем зло. — Знаешь, во сколько мне обошелся этот костюм? Девять кредитов. Да, девять! А ты порвал его. И все ради вонючего жетона.

— Не стоило, правда? — спросил я и отодвинулся на ярд в сторону. — Может быть, тебе лучше забыть об этом жетоне?

— Эй, послушай! Выкинь из головы эту ерунду «законно — не законно». Здесь закон ничего не значит. Совсем ничего. Только то, что приносит прибыль, и все. А мой рэкет — прибыльное дело.

— А ты просто исключи меня из списка налогоплательщиков, и все, — предложил я.

— Ты думаешь, что можешь идти один против всех? — Он окинул меня взглядом. — Забудь об этом, приятель. Для этого ты ростом не вышел.

— Я надеюсь прожить своим умом.

От потер подбородок.

— Парень, тебе нужна защита. Ты понял?

— Я нужен им, чтобы копать, — ответил я. — И они не дадут тебе убить меня.

— Верно. — Он ткнул меня пальцем. — Или покалечить тебя, чтобы ты не смог грузить камни. Или не давать тебе спать и есть. Слушай, а как насчет того, чтобы выкручивать тебе руку? По полчаса каждый день?

— У тебя есть лишние полчаса?

Ему стало мерзко от моих слов.

— Да, это слабое место, — согласился он. — Но ты первый понял это.

— Сколько времени ты уже занимаешься поборами, Тяжеловес?

— Шесть дней. Это мне недавно пришло в голову. Вчера я купил костюм на то, что собрал. — Он нахмурился, вспомнив оторванный карман. — Слушай, давай так: старайся держаться рядом, и моя защита, в смысле питания, тебе обеспечена. Ну как?

— Что, всегда рядом?

— Знаешь, просто для вида. Чтобы дать понять этим деревенщинам, что мы с тобой заодно. Если они поймут, что ты не из болтунов, никому в голову не взбредут никакие идиотские мысли.

— Не рассчитывай на меня. Тяжеловес. Не думаю, что мы поладим.

Он сжал кулаки и пошел на меня, но вдруг встал как вкопанный — дверь столовой открылась и, держа между толстыми пальцами дымящуюся сигару, вышел Симрег. Он посмотрел на Тяжеловеса.

— Я наблюдал за тем, как ты тут организовал сбор налога, — сказал он, — и решил, что мне это не нравится.

Он зажал сигару в зубах и зашагал дальше.

Когда он ушел, Тяжеловес с несчастным видом посмотрел на меня.

— Прощай, налоговый бизнес! Жизнь была хороша.

— А кто такой Симрег? — спросил я. — Человек Компании?

Тяжеловес глянул на меня с легким презрением.

— Он — осужденный, как и все мы. Ни один человек Компании носу не высунет за пределы Главной Станции. А если рискнет — его песенка спета. Во всяком случае, так они говорят.

— С ним-то ты бы мог справиться, — сказал я.

— Да-а, но я не могу тягаться с Синдикатом.

— Одну минуту, — сказал я, когда он повернулся, чтобы уйти. — Что такое Синдикат?

— Ничего, — ответил он.

— Может быть, мне лучше спросить Симрега.

Тяжеловес огляделся вокруг, как будто опасаясь подслушивающих, подтянул ремень и подошел ко мне поближе.

— Слушай, новичок, — сказал он жестко, — руби свою породу, плати жетоны и дыши, понял?

— Вот как? — сказал я чуть громче, чем было нужно.

Он закивал.

— Конечно. Ты низко летаешь. Ты только что попал сюда. Пару месяцев назад ты был образцовым флотским, честь, долг и хорошая пенсия. Офицер, должно быть, младший командир. И вот неожиданно ты очутился здесь и глотаешь розовую пыль. — Его палец уперся мне в грудь. — Слушай, лучше есть пыль, чем не есть совсем, верно? Тебе еще далеко до смерти. И, черт побери, может, ты еще успеешь немножко повеселиться, кто знает?

— Я все время веселюсь. Тяжеловес, — сказал я.

— Я думаю, ты один из темных случаев, — продолжал он. — Такие, как ты,

— хуже всего. Все выспрашивают и высматривают, но ответов-то и нет. Взгляни на это так: человек может попасть в беду, когда угодно и где угодно. Несчастный случай в генераторной будке; небольшая неисправность в какой-нибудь системе, и, черт побери, бедолага летит домой в долгосрочный отпуск. То, что случилось с тобой, — это как раз тот случай. Это не шуточки. Как будто камень падает тебе на голову. Но ты еще жив, так? Ты ощущаешь запах, вкус, дышишь. Ты можешь даже заработать несколько оплеух. Я хочу сказать, что не все кончено. Пока еще.

— Каков твой интерес в этом деле?

— Никаких, дохляк. Просто… — Он раскрыл ладонь и посмотрел вверх, словно проверял, идет дождь или нет. Потом сжал кулак. — Так или иначе, мужчина должен давать сдачу. Понятно?

— Знаешь, Тяжеловес, — сказал я, — у меня есть подозрение, что с тобой тоже не все ясно.

Он дико посмотрел на меня.

— Уймись, салага! Твои дела неважнецкие, поэтому угомонись. Тут во всем сразу не разберешься.

Он медленно побрел прочь, потирая суставы пальцев. Я пошел в ближайший барак и отдал голубую пластинку дежурному, тот усмехнулся и показал пустую койку. Не помню, как добрел до нее.

Следующую смену я работал один, и работа, казалось, шла немного быстрее. Ни один камень не упал с тележки. Человек с компостером выплатил все полностью, без споров и лишь зло посмотрел на меня. В столовой я прошел мимо Тяжеловеса прямо к выходу. Он поморщился и печально покачал головой.

К концу пятого дня я набрал тринадцать жетонов, которые и обменял в лагере у чиновника по курсу одиннадцать жетонов за кредитную фишку. Фишки делались из пластика, который распадался через год, чтобы их не могли копить. Я потратил фишку на респиратор.

Проработав три недели забойщиком, я потребовал, чтобы меня перевели на уборку. Эта работа была легче. Правила — неписаные, но неуклонно выполняемые — давали мне право подбирать то, что падало с тележек, подметать вокруг забойщиков, собирать осколки в зоне, где шла погрузка, словом, собирать все что мог. Кроме того, за четырехчасовую смену получалось нагрузить еще две добавочные тележки, а уборка давала возможность поддерживать шахту в чистоте.