Сергей Михонов - Ад Страница 16

Чудищам также доставалось — пробить черепаху — щиты с лесом пик нелегко. Отряды легионеров напоминали ежей — орудовали попутно мечами, нанося короткие и разящие удары.

Глеб всё видел, а рассказать было некому и толку. Тот, кто понимал с полуслова, исчез по его вине, а иной — трясся в "дыре" одной из нор.

Твари продолжали забираться на стены. Ограждение оказалось не столь велико и не непреодолимо для них. Напирали, атакуя защитников.

Одно из чудищ бросилось на скопление воинов, проломило защиту. Ещё бы — оно обладало настоящим панцирем, покрытым окостенелыми пластинами, по краям коих торчали острые и мощные щипы. А уж клыки пасти и когти на лапах — те же мечи римлян, но кривые и ближе по остроте к опасным бритвам.

Глеб стал невольным свидетелем чудовищного зрелища: монстр разорвал, разрезав на куски парочку легионеров, разбив щиты в щепу, продолжил сминать иных воинов в "черепахе", превращая их в фарш.

Почти два десятка ветеранов превратились в прекрасное лакомство для хищных тварей.

Люди уходили со стен на башни, больше не помышляя держать круговую оборону. От манипула осталось две центурии. За одну ночь мглы они понесли невосполнимые потери.

Настал черёд когорты снабжения схлестнуться лицом к лицу с теми, кто напал на лагерь. Твари хлынули потоком сквозь незащищённые стены, полагаясь на тонкий нюх и острое зрение во мгле, добрались до ям и нор.

Что там происходило, Глеб уже не видел, как и его соратники по оружию, иные — по несчастью — гибли по своим "дырам", оказавшимися для них в эту ночь погребальными ямами и могилами.

— За мной! — приказал Глеб гладиаторам.

Центурион манипула воспротивился, пытаясь за счёт легионеров удержать прежнее построение черепахой. Не вышло, бойцы незнакомца двинули за ним, идя на верную погибель.

Подле Глеба прикрывая по бокам, шествовали два героя в шлемах-черепах и доспехах из шкур дневных адских порождений. Он не сомневался: они готовы разжиться в том же качестве оружием и амуницией из числа ночных чудищ для вооружения иных своих соратников, следующих за ними и прикрывающие их с тыла. Не то что бы уж и грозная сила, но всё-таки мобильная боевая единица — варварский отряд.

Они ворвались в "дыру" вслед за чудищем, на которое обрушился Глеб, отвлекая внимание от толмача.

Послышалась пистолетная пальба. "Гюрза" несильно помогла — пули отлетали от хвоста чудища, точно горох от слоновьей задницы. И тут же в него впились пики с костяными лезвиями — пробили чешуйчато-пластинчатую шкуру, вонзаясь в плоть.

Глеб не мог поверить тому, чему стал невольным свидетелем. Радоваться было рано. Чудище озверело в край — бросилось назад, сметая людей с пути.

Вопли не прекращались, больше других в них преуспел толмач.

— Имей совесть, — Глеб не обнаружил на нём ни единой царапины. Мокрая внизу туника от испуга ни в счёт. На ней моча, а не кровь. То ли дело у тех, кто пытался защитить его. Один воин был переломан пополам, и в беспамятстве на последнем издыхании прижимал ноги, которые сейчас для него были ценнее собственной жизни. Иной этого сделать не мог, его конечности были разбросаны с останками тела невпопад. Того и гляди: на запах крови полезут иные чудища.

Гладиаторы опередили Глеба с новым приказом, сами встали в проёме, укрываясь за щитами и костяными пиками.

Рыки и вопли снаружи не затихали, доносясь до них иной раз эхом. Чудища пировали. Скольких людей в лагере пожрали и порвали адские твари — Глеб не стал заморачиваться. Смысл, когда дотянет до светлого времени пекла, сам всё воочию узрит, а такое и кое-что кощунственно-чудовищное — не сомневался.

— Не бросай меня-а-а… — голосил толмач, вцепившись руками в ноги спецназовца.

— Не путайся под ногами — держись позади со спины, — разрешил Глеб, когда хотелось пристрелить того, из-за кого покинул центуриона.

К нему и были устремлены все его помыслы, а также принципа. Того не оказалось в "дыре", а Глеб очень на это надеялся. Рвался наружу.

— Рык… — сподобился она на неистовый крик, назвав Гая про себя именем боевого друга из иного временного измерения. И сам этого не заметил. Впрочем, и того, как вновь очутился снаружи во внутренней части лагеря, а подле него воины его небольшого отряда.

Перед ними мелькнули огоньками злобные очи чудовищ. Подле уха Глеба звякнули две тетивы. Кто-то из гладиаторов уже успел сообразить соорудить луки из тех рёберных костей, кои он приказал им прихватить с собой днём.

Один огонёк сразу потух, а иной замелькал хаотично. Чудище заметалось в агонии. Добивать её гладиаторы не спешили, предоставив возможность поквитаться командиру.

Глеб не подкачал, зацепив чудище в иное око, разрядив остатки обоймы "Гюрзы". Это была маленькая победа, но имевшая немаловажное значение для отряда гладиаторов. Они пошли в прорыв на стену в том месте, где в основном и пробирались чудища. Закрыли брешь.

Когда адские порождения мглы, угодившие в лагерь, опомнились, было слишком поздно. Их расстреливали на расстоянии из луков, метя в мелькающие огоньки свирепых глаз. Недолго. Стрелы закончились, и твари осмелели, но их приняли на щиты, разя копьями с мечами люди.

Следовали короткие и разящие уколы, пробивающие и разрывающие шкуру с плотью. Добивать израненных и изуродованных чудищ люди не спешили. Впереди был день, и в светлое время суток они намеревались устроить показательную казнь чудищам, дабы иные их сородичи призадумались: стоит ли являться сюда с мглой в предстоящую ночь на свою погибель.

До наступления зноя пекла было далеко. Чудища за стенами лагеря рыками обозначили повальное отступление.

Никто больше не думал о том: удалось отбиться. Все замерли в ожидании новой напасти. Ведь что-то или кто-то испугал наземных чудовищ. И так бы просто не исчезли до наступления дня с испепеляющим жаром.

До защитников донёсся нарастающих гул.

— Насекомые!? — ещё усомнился Глеб.

Такого казуса он не ожидал — никто. Мгла становилась гуще и темнее. Даже его прибор ночного видения не помог разглядеть, что туча представляла собой. Как вдруг дошло: рой кровососов.

— Щиты! — вновь раздался призыв, пронёсшийся многоголосым эхом среди защитников лагеря.

Центурионы манипула орали в такт Глебу. Иные командиры когорты иное — снабженцы зарывались, заталкивая проходы в норы землёй и всем тем, что было у них под рукой — не подумали о системе подачи воздуха. Задыхались.

Отбиться от адского роя оказалось нечем. Огонь отсутствовал. Пришлось ждать жуткой кончины. Гул накрыл лагерь, и сквозь него не было слышно ни единого крика. Люди оглохли — и несли потери. Но продолжали стойко сносить все невзгоды адской жизни в бездне преисподней.

Им пришлось заплатить новыми жизнями. Люди вмиг превратились в мертвецов. Их поведение стало аналогичным — ко всему стали относиться безучастно и безразлично. Смерть обычное дело — и всюду, куда ни плюнь, а угодишь на адское порождение мглы.

Кто-то не выдержал и принял удар на себя. Глеб узрел, как всего в паре метров от него рой пискучих гадов истыкал своими носами-шипами незадачливого соратника по оружию, и от того не осталось следа — лишь продырявленная одежда и оружие всё в крови. Даже к нему прилипали и упивались, пока не осталось ничего.

Металл на оружии и тот оказался покороблен настолько, что казалось, подвергся ржавчине — рассыпался.

— Прах и тьма… — отметил Глеб: мгла победила. Жертва была получена её чудовищными порождениями. Они отступали вместе с ней.

Вдалеке забрезжил новый рассвет и не сказать: лучиком надежды на благоприятный исход, а неминуемо на жуткую смерть в светлое время пекла. Оазис превратился в отхожее место тварей.

Зной усилился, превращаясь в жар, озаряя лагерь и то, во что превратился гарнизон мертвецов. Следовало открывать норы. Центурионы не догадались, а Глеб промедлил. В одной "дыре" оказались трупы тех, кто задохнулся. И подобны на мумий. Хоронить их не стали, намереваясь сжечь и не днём, следуя традициям погребения, а непременно будущей мглой для отражения нападок адских чудищ в качестве дров.

— Дожили… — выдал Глеб. — Как ещё не догадались использовать в качестве источника пищи!

До каннибализма было недалеко. Но опять же к чему это всё приведёт?

— Где легат? — уловил Глеб на слух робкое обращение толмача.

— Виля… — отреагировал он на того.

— Вилий — я римский патриций! Трибун…

— Ещё пригрози трибуналом!

— Это я завсегда… и успеется!.. Где начальник гарнизона?

— Спроси о том у центуриона манипула… — отмахнулся Глеб.

Манипул — это он загнул. От легионеров-ветеранов осталось чуть больше центурии. А соответственно иную мглу не пережить. Лагерь обречён на погибель, и люди в нём.

Оставаться Глеб не намеревался.

— Принцип… — проявил он принципиальность.