Адмирал Империи 15 (СИ) - Коровников Дмитрий Страница 16

Точка пространства: 21 миллион километров от перехода «Таврида–Бессарабия».

Дата: 28 февраля 2215 года.

— Несмотря на то, что командир у вас — так себе, — усмехнулся я, вставая между трясущимся от страха Анатолем Брагиным с одной стороны и сразу несколькими офицерами во главе капитана Штольца с другой, и не позволяя тем самым остальным линчевать бедолагу, — тем не менее, вы все живы благодаря лишь ему…

Мы все находились сейчас в рубке «Баязета», я прибыл на крейсер Брагина после того, как «Одинокий» одержал победу над целой вражеской эскадрой, частично ее уничтожив, я имею в виду гибель тяжелого крейсера «Мальборк», а в основном же — рассеяв по космическому пространству. Каким образом так случилось, что полякам удалось избежать судьбы корабля капитана-поручика Маскевича? Сейчас расскажу, как только немного успокоюсь…

Да–да, мне действительно потребуется некоторое время, что привести свои нервы в порядок, потому, как только мы с Наэмой, лихим кавалерийским наскоком опрокинув две эскадрильи «гусаров», выручив тем самым несколько последних МиГов с «Баязета», вернулись на «Одинокий» и я вошел в командный отсек своего корабля, то к своему негодованию узнал что оказывается всем четырем легким польским крейсерам, судьба которых, по моему мнению, была предрешена, по каким-то неизведанным причинам удалось скрыться…

— Какого черта⁈ — нахмурил я брови, подходя к голографической карте и непонимающе провожая взглядом удаляющиеся из сектора вражеские корабли. — Во-первых, почему они еще не уничтожены, а во-вторых, почему просто так улетают, а мы их даже не пытаемся преследовать⁈

Вопрос мой в этот момент был адресовал Алексе, которую я, понадеявшись на ее продвинутый искусственный интеллект, уже проверенный и оцененный в десятках сражений и стычек, оставил на «Одиноком» за главную, рассчитывая, что она доделает то, что я начал, а именно, распылит на атомы все польские космические корабли. Тем не менее, этого не произошло, и я хоть убей, не мог понять причины, уставившись хлопающими глазами на девушку-андроида.

— Продолжение артиллерийской дуэли крейсера «Одинокий» с превосходящими силами врага было оценено мной, как нецелесообразное и опасное, — спокойно произнесла та, поворачиваясь ко мне.

— Война, которую мы ведем, вообще дело опасное, если что! — воскликнул я, опешив от такой формулировки своего старпома. — То есть, ты хочешь сказать, что первой прекратила артдуэль, и сделала это потому, что испугалась за наш крейсер⁈ Ты шутишь⁈

— Инициатором прекращения огня была не я, — ответила Алекса. — Но в итоге я приняла предложение коммандера Смита, посчитав прекращение огня самым разумным решением в сложившейся ситуации.

— Стоп, — остановил ее, я. — А причем здесь Абадайя Смит?

Я снова взглянул на карту и только теперь заметил среди улепетывающих от нас польских кораблей еще и «Йорктаун». Причем американский дредноут тянул при этом за собой на магнитных тросах один из поврежденных крейсеров, а именно — «Данаю», силовые установки которого часом ранее были выведены из строя моими канонирами, отчего тот не мог двигаться самостоятельно.

— Ага, теперь все ясно, — я обреченно вздохнул и понурив голову, стараясь не смотреть в сторону Алексы, прошел и сел в свое кресло.

Немного времени мне понадобилось, чтобы понять, что случилось в рубке «Одинокого», когда я во главе «соколов» разбирался с польскими «гусарами», и, кстати, сбил одного из них, но это так к слову. Все оказалось просто и для этого мне нужны были пояснения Алексы. Когда я улетел, на связь с моим старпомом вышел ушлый Абадайя, который все это время, пока «Одинокий» разбирался с поляками, сидел на «Йорктауне» и закусив губу, наблюдал со стороны, чем закончится сражение. А когда понял, что русские в этом противостоянии побеждают, стал сильно думать, как спасти свою необъятную задницу. Толстяку и в самом деле в сложившейся ситуации было не позавидовать. Абадайя своими действиями, когда в очередной раз он пошел на сделку со мной, спасал свой корабль, но при раскладе, который случился, не имел шансов спастись самому.

Его бы точно ждал суд и электрический стул за сотрудничество с врагом, а так же за бездействие в сражении, когда команда «Йорктауна» спокойно наблюдала за избиением польской эскадры, так и не вмешавшись в происходящие события. Этого Абадайя допустить не мог, поэтому воспользовавшись моментом пока я отсутствовал, связался с Алексой и начал вести переговоры, убеждая моего старпома прекратить дуэль и разойтись, каждый по своим углам.

И к моему сожалению, Алекса пошла на это. Вроде бы звучит невероятно — боевой робот, получивший четкий приказ на уничтожение вражеских кораблей, вдруг отказывается выполнять распоряжение командующего и принимает самостоятельное решение, абсолютно отличное от изначального. И тем не менее, это произошло, а зная Алексу, ее неординарное мышление и непонятно как работающую программу, я бы мог подобное предположить заранее, поэтому сейчас злился больше не на нее, а на себя…

Итак, Алекса, которая, как известно, свою металлическую душу продаст лишь за то, чтобы с ее обожаемым «Одиноким» ничего не случилось, приняла решение отказаться от дальнейших боевых действий. Тут нужно признать, что «Одинокий» действительно рисковал получить серьезные повреждения, ведь ему противостояли сразу четыре корабля противника. Нет, чтобы мой крейсер погиб в этом бою, это уж совсем фантастическая ситуация, крайне маловероятная, но потрепали бы его поляки в любом случае.

Оценив все «за» и «против» Алекса решила не рисковать, тем более, что заявленная мной ранее задача по спасению «Баязета» уже была выполнена, и поэтому прекратила огонь по кораблям противника. Абадайя же, неожиданно, после гибели капитана-поручика Маскевича, став за главного, принял на себя шефство над погибающей польской эскадрой. Коммандер Смит спасал себя перед своим командованием тем, что уберег оставшиеся польские крейсера от расправы над ними со стороны «Одинокого». Поступок Абадайи я ничуть не осуждаю, американец действовал в своих интересах, более того, я даже рад тому, что он выкрутился из вроде как безвыходной ситуации. И все-таки мне очень жалко было отпускать сейчас от себя четыре крейсера…

— Может, Иван Федорович Самсонов был прав, когда ругался на то, что робот служит на боевом крейсере на столь высокой должности, — сказал я, вздохнув и грустно посмотрев на без эмоциональное лицо стоящей рядом Алексы.

Чтобы немного развеяться и отогнать ненужные мысли я решил посетить тяжелый крейсер «Баязет», спасенный нами и стоящий сейчас в нескольких километрах от «Одинокого». «Баязет» представлял собой жалкое зрелище и в данный момент не способен был не только участвовать в боевых действиях, он даже передвигаться в пространстве самостоятельно не мог. Это я к тому, что хотя у «Одинокого» еще оставался шанс догнать убегающие польские корабли, два из которых тащили на буксирах, делать этого я не стал.

Тут и Абадайя маячил, которого я действительно не хотел больше подставлять, и «Баязет», который нужно срочно транспортировать на восстановление и никак нельзя было оставлять одного в секторе, по моим данным уже кишащим эскадрами поляков и дивизиями 1-го «ударного» космофлот АСР. Более того, все мои ранние планы по ремонту «Одинокого» на одной из верфей Херсонеса-3 также летели к чертям, оставаться в секторе перехода «Бессарабия-Таврида» и квадратах к нему прилегающих было крайне опасно…

Поэтому, пока мой крейсер подходил к «Баязету», готовясь взять тот на буксир, я захотел, так сказать, лично поприветствовать его капитана, о «смелости» и «отваге» которого, в кавычках, уже был наслышан. На самом деле мне нужно было официально отстранить кавторанга Брагина от командования кораблем и взять его под стражу. А так же я хотел узнать о здоровье той девушки-пилота истребителя, которую я сначала услышал в эфире и благодаря которой сорвался в бой, взяв один из МиГов Наэмы…

И как только я оказался в командном отсеке «Баязета», то тут же был вовлечен в местные разборки, где офицеры крейсера, взбешенные на своего командира, готовы были Брагина чуть ли не линчевать. Те потери в личном составе, которые понес «Баязет» во время боя с поляками, а именно, гибель почти всех пилотов и артиллерийских расчетов, а так же позор, который лег на крейсер после трусливого приказа кавторанга Брагина, не оставляли последнему шансов на сохранение его никчемной жизни. И мне показалось, что эти люди и в самом деле могли привести свои угрозы в действие, настолько ненавидели и презирали они сейчас этого человека.